У мирового экономического кризиса есть и позитивные последствия: финансовые проблемы оживили дискуссию о международных политических институтах, которые в своем нынешнем виде не справляются с задачами, стоящими перед мировым сообществом.

Большую конференцию на эту тему провел на днях Совет по международным отношениям — неправительственный аналитический центр со штаб-квартирой в Нью-Йорке. Тема была сформулирована довольно замысловато: "Американское лидерство и мировой порядок в эпоху неполярности" (American Leadership and Global Governance in an Age of Nonpolarity). Президент Совета по международным отношениям Ричард Хаасс прокомментировал суть проблемы следующим образом:

"То, что вызовам этого столетия, от терроризма и пиратства до ядерного распространения и пандемий, в одиночку не может противостоять ни одна страна, уже стало чем-то типа аксиомы. И в то же самое время мы видим, что коллективные усилия этим вызовам неадекватны. Даже те институты, которые существуют, должны быть укреплены или преобразованы. В то же время, в некоторых областях не только не существует подобных организаций, но и нет даже согласия относительно того, какую форму они должны иметь.

Мы по-прежнему видим много многонациональных структур. Международный валютный фонд увеличивает кредитование правительств, чтобы помочь им выдержать глобальную экономическую бурю, Всемирная организация здравоохранения координирует меры борьбы со свиным гриппом. Многонациональность может принимать разные формы, не обязательно глобальные. Например, есть региональные организации — Европейский Союз, Организация американских государств, Африканский союз. Кроме того, страны часто объединяются для решения определенных задач — создавая, скажем, военно-морскую коалицию для борьбы с пиратством у побережья Сомали.

В 2001 году я навлек на свою голову критику, когда придумал выражение, показавшееся мне тогда довольно умным: "многонациональность a la carte". Я думал, что это умно, до тех пор, пока на следующий день The New York Times не высмеяла его на первой полосе. Кажется, в Белом доме со мной тоже не согласились. Но я и сегодня уверен, что это полезный подход к сегодняшнему миру. В то время, как фактически любая крупная глобальная проблема требует международных или институциональных действий, ни один из уже существующих вариантов не может быть достаточно универсальным, чтобы соответствовать решению каждого конкретного вопроса".

Один из участников дискуссии, в недавнем прошлом заместитель государственного секретаря США по политическим вопросам, а ныне профессор Гарвардского университета Николас Бернс, начал с утверждения о своем категорическом несогласии с тезисом о неполярности мира. "Насколько у меня хватает воображения, через 20-25 лет мы по-прежнему будем жить в мире, где доминирует супердержава в лице США. Хорошо это или плохо? С моей точки зрения — хорошо", — заявил Бернс, ссылаясь на то, что США по-прежнему сохраняют за собой первенство по всем ключевым направлениям, несмотря на все проблемы. "Я считаю, что большинство людей в мире ждет от Америки лидерства и в вопросе о глобальном управлении. От того, как мы упорядочим мир, зависит, будет ли он таким, каким мы ходим его видеть — более мирным, более стабильным, более справедливым. В этом отношении, думаю, у президента Oбамы есть редкая и уникальная возможность возглавить работу по модернизации международных институтов, которые были так важны для нас", — отметил профессор Гарварда.

По словам Бернса, он не видит причин возвращаться к формату "восьмерки". "Я не могу понять, каким образом можно вести разумный диалог на глобальные экономические темы без Индии, Бразилии, Мексики, Китая. Совет Безопасности — это другое, это, в сущности, самый легитимный и внушающий наибольшее доверие международный политический институт. А ведь он был создан осенью 1945 года чанкайшистским Китаем, сталинским Советским Союзом, Францией де Голля, Великобританией Черчилля и США Рузвельта и Трумэна, — напомнил экс-заместитель госсекретаря США. — Мы должны расширить Совет. Мы должны включить в него Японию — вторую страну по величине вклада в бюджет ООН. В Совете должна быть Индия, которая вскоре станет крупнейшей державой мира. К тому же, в Совете нет ни одной африканской страны".

Некоторыми подробностями текущих консультаций о реформе Совета Безопасности ООН поделилась президент и исполнительный директор неправительственного Центра имени Генри Стимсона Эллен Лейпсон:

"Думаю, реформа Совета безопасности — одна из тех старых идей, для которых наконец-то подходит время. Есть ощущение, что положение звезд в небе слегка изменилось. Но для США это не будет иметь такого значения, как для других стран. Они могут поддержать реформу Совбеза, потому что она справедлива с точки зрения других стран, но отношения самих США с системой ООН в целом это вряд ли глубоко затронет.

Государства-члены ООН сейчас серьезно обсуждают пять проблем, касающихся реформирования Совета. Это категории членства, право вето, региональное представительство, число членов Совета и взаимодействие Совета с Генеральной ассамблеей. Сейчас как будто намечается согласие по двум вопросам.

США занимают в этих вопросах, я бы сказала, пассивную или умеренно-позитивную позицию: они не лидируют и ничего не требуют. Требуют другие страны. После первого всплеска интереса к реформе Совета безопасности все застопорилось — потому что Япония и Индия не могут договориться, потому что у Италии есть идея, которую не поддерживает Германия… Нет формулы, которая устроит всех. США наблюдают за всем этим, […] но эта проблема никогда не была нашей проблемой.

Думаю, по некоторым вопросам наметилось согласие. Во-первых, все сходятся на том, что Совет должен состоять не менее чем из 20 членов. Увеличить количество членов Совета вдвое — это, мне кажется, многовато. Но добавить пять, шесть, семь стран — по-моему, это американские налогоплательщики могут пережить.

В отношении вето интересна идея Тома Пикеринга о том, что это право следует модифицировать. Страны, которым не нравится нынешний порядок, понимают, что изменить его нелегко. Но что, если убедить постоянных членов в необходимости добровольных ограничений? Смысл в том, чтобы в экстремальных случаях, таких как геноцид, одна-единственная страна не могла бы заблокировать решение — для этого потребуется, чтобы правом вето воспользовались одновременно три постоянных члена".

Сейчас в Совет безопасности ООН входят пять постоянных членов, обладающих правом вето — Китай, Россия, США, Великобритания и Франция, — и 10 непостоянных членов, которые избираются сроком на два года. Решения Совета считаются принятыми, если за них проголосовали девять членов из пятнадцати.

Дэвид Гордон, бывший директор управления политического планировпания госдеппартамента США, а теперь директор аналитического центра Eurasia Grоup, поддержал идею расширения Совета Безопасности, отметив, что в нынешнем составе он отражает мировую расстановку сил конца 1940-х годов, а это подрывает доверие к Совету в рамках более представительного института. "Это уязвимое место для США, — заявил Гордон. — Проблема в значительной мере состоит в том, что непонятно, как попасть отсюда туда, какую роль играют США и как осуществить эти политические размены. И еще один очень сложный вопрос — как расширить Совет без потери его эффективности".

Соглашаясь с тем, что "группа двадцати" — работоспособный и перспективный орган, Дэвид Гордон не склонен переоценивать его возможности. "Я считаю, что "двадцатка" должна в основном заменить "восьмерку" как экономический финансовый форум. Она гораздо более представительна, — указал Гордон. — Трудно придумать идеальную группу, но я думаю, что "двадцатка" максимально возможно к ней приближается. Но не думаю, что она должна стать глобальным руководящим органом. Я сторонник более гибкой, переменной геометрии, в зависимости от проблемы и контекста".

"Последнее, к чему мы должны стремиться во внешней политике, это возвращение к "Большой семерке". Этого мира больше нет", — подвел итог дискуссии о "глобальных числительных" политолог Николас Бернс.

Фрагмент из программы "Время и Мир"