Прошло полгода с тех пор, как президент США Барак Обама выступил в Национальной академии наук с обещанием поддержать науку и повысить ее статус в стране. Какие изменения произошли за это время в научной жизни? Как отразились слова президента на работе американских исследователей? Своими впечатлениями в интервью Радио Свобода поделился профессор математического института им. Куранта в Нью-Йорке Федор Богомолов.

- Ученые во многих странах одними из первых ощутили на себе мировой экономический кризис. Бюджетные деньги, которые составляют значительную часть в финансировании науки, пошли на латание дыр в других социальных программах. Волна протестов научных сотрудников прокатилась по Европе. В Италии, во Франции, в Британии правительства пытались сократить рабочие места в университетах и институтах. Как сказался кризис на жизни ученых в США?

- В прошлом году кризис нанес сильный удар по всем университетам. Где-то сокращались позиции, где-то зарплату не платили месяцами. В некоторых университетах перестали принимать сотрудников. Причем частные университеты испытывали трудности не меньше, чем государственные, они потеряли очень много денег на фондах, где они, собственно, и держат свои основные капиталы. А университеты США потеряли деньги на том, что у них уменьшилось финансирование. Кроме того, начинают разбегаться студенты. Я больше всего имею дело с аспирантской программой, и конечно, в последнее время проблема была в том, что очень умные математики и физики уходят в финансовый бизнес. С моей точки зрения, это чистая потеря. Они уходят в войска, которые, грубо говоря, ничего не производят. Участвуют в финансовых войнах, результат которых для человечества - ноль.

- От вас лично уходили аспиранты?

- Да, конечно. Причем иногда, закончив аспирантуру, защитившись, они уходят даже не в банки, а в огромные фонды. Так что срез финансирования науки бьет не только по тем, кто сейчас работает, это бьет по перспективам молодых ученых, которые тут же начинают искать что-то более надежное. И, таким образом, бьет по развитию будущей науки.

- Были сведения о замораживании каких-то научных программ? Что, например, происходит с нанотехнологической инициативой, которая была инициирована еще Клинтоном?

- Сейчас, насколько я понимаю, нанотехнологии уже вышли в широкий бизнес. Научная программа еще действует, но она уже не играет такой решающей роли. Я слежу со стороны, и кажется, если бизнес это подхватил, то это уже становится некритичным и большой государственной помощи в этой области не нужно.

- В речи Обамы было сказано несколько ключевых вещей, которые касались разных аспектов научной жизни. В частности, президент обещал удвоить финансирование фундаментальных исследований. А ведь это именно самая "неблагодарная" часть науки - с точки зрения затрат. Фундаментальные исследования, как правило, не имеют прямого выхода на полезные приложения, из которых вырастают привлекательные для бизнеса технологии. Увеличение финансирования фундаментальных областей - труднейшая проблема для ученых в большинстве стран. Заметили ли вы какие-то изменения в этом части?

- Сейчас в финансировании наметились очевидные сдвиги – после почти полного "замораживания" мест в университетах, теперь стали открываться новые позиции для postdoc (временные исследовательские позиции для тех, кто только что защитил диссертацию). Кроме того, возрос поток возможностей подавать на гранты NSF - фонда, который финансирует фундаментальные исследования. Да и психологически позиция администрации Обамы оказала очевидный оздоровительный эффект. Ученые в Америке получили кредит доверия.

- Как усиление науки в США и реформы, запланированные администрацией президента США, скажутся на научной жизни других стран?

- Америка покупает людей - это уже такая устоявшаяся традиция. По-видимому, теперь будет покупать больше. Сейчас самые прагматичные комментарии поступают от коллег из Англии: значит, опять ученые из Англии поедут мощным потоком в Америку.

- Не случайно, что по последним данным самое большое количество специалистов с высшим образованием уезжает в мире из Британии?

- Это естественно. И мы в Америке с удовольствием принимаем британских специалистов. Язык тот же самый, уровень образования отличный. Но мне всегда казалось, что этого процесса не надо бояться, а надо вместо потока в одну сторону устраивать какую-то циркуляцию. Нужно наладить взаимообмен. Надо встроиться в этот процесс. Если ученые уезжают, одновременно это повышает престиж их профессии. Это подтягивает молодых, надо это использовать, играть на этом.

- Если страны конкурируют, то, конечно, можно и поиграть. Но не все страны могут себе это позволить. А каковы будут последствия научных преобразований в США для российских ученых?

- Думаю, во-первых, больше молодых ребят поедет в аспирантуру. Во-вторых, зрелые ученые, которые выезжают на временные позиции, могут уехать на постоянные места. Но если правильно к этому подойти, можно подумать, как это использовать во благо. Не надо резко отрезать людей, которые уезжают. Не все так уж сильно хотят уехать насовсем. Надо попытаться людей чем-то в России привлечь, зацепить, оставить им какой-то шанс для взаимодействия. Надо думать, как поднимать престиж науки в стране. Я думаю, что во всякой ситуации, если хорошо подумать, можно ее использовать. Надо начать конкурировать за людей. В общем, это не новая схема. Это та схема, которая работала в 1957 году, когда достижения в советской науке оказали колоссальное воздействие на развитие американской науки. Это изменило положение в мире и в обществе.

- Как раз в своей апрельской речи Барак Обама напомнил о ситуации, когда запуск спутника в Советском Союзе произвел колоссальное воздействие на развитие науки в Америке. Но он также заметил, что сегодняшнее поколение не раз столкнется с "эффектом спутника". Так как его задачей будет прекратить зависимость от ископаемого топлива, и тот, кто сможет это сделать, будет на коне?

- Вот это сомнительно. Проблема в том, что свободно развивающаяся наука дает неожиданные ответы. Новая теория возникает там, где человечество не ожидает. Посмотрите все научные прогнозы 1960-х годов - жизнь развивалась не по ним. Как оказалось, именно наука создала какие-то новые теории, новые инструменты, которые вдруг дали выход в неожиданную область. Хорошо бы, конечно, найти альтернативный источник энергии, но, может быть, произойдет вообще что-то другое. Помните, как в Москве была в свое время проблема с домашними телефонами? И вдруг возник мобильный телефон, и проблема как-то странным образом разрешилась, нет такой проблемы. Поэтому возможны совершенно другие решения. В этом и заключается свобода научного исследования.

По материалам аналитического журнала "Время и мир"