Наука: что препятствует проведению честных конкурсов на научные исследования в России

Ирина Лагунина: В научной рубрике нашей программы - завершение разговора об обращении ученых к президенту Дмитрию Медведеву по поводу конкурсного финансирования в науке. Мы уже рассказывали о том, что 94 федеральный закон о госзакупках, призванный бороться с коррупцией, на деле препятствует проведению честных конкурсов на научные исследования. Но тот же закон совсем не мешает чиновникам Министерства науки и образования "чудесным образом" распределять бюджетные средства в коммерческие организации, руководителями которых они же сами и являются. Как это происходит, рассказывает научный сотрудник Физического института им. Лебедева Российской академии наук Евгений Онищенко. С ним беседует Ольга Орлова.

Ольга Орлова: Есть определенные структуры государственные, которые поддерживают 94 федеральный закон о госзакупках. И главное преимущество, на которое указывают разработчики этого закона - это то, что он помогает бороться с коррупцией. Потому что он ограничивает чиновничий произвол в распределении государственных средств. Действительно ли получается, при распределении бюджета на исследования коррупция сократилась ли, есть этот эффект? Как он работает в этом смысле как охранительная мера?

Евгений Онищенко: Понятно, что всегда нужно смотреть на другую точку зрения. Ученым или деятелям культуры, то же самое медикам часто этот закон создает очень большие сложности в самых простейших бытовых вещах. Может быть действительно есть какой-то высший государственный смысл, может быть сэкономлены сотни миллиардов рублей. Фактически при внешней привлекательности, когда идеологи этого закона говорили, что есть такая проблема, что чиновники закупают у своих приближенных поставщиков, которые им дают откат, а закон сделает эту процедуру прозрачной и не позволит. По-видимому, все, кто хочет воровать или давать откаты, если он обладает хотя бы минимальной изворотливостью, минимальным желанием что-то украсть, что-то сделать, он может сделать прекрасно при этом законе. Во всяком случае, в области науки.
Первое, что самое главное: закон регламентирует процедуру, но он никак не регламентирует задачи, осмысленность задач, изначальную цену финансирования задач, которую ставит государственный заказчик. С точки зрения закона задача озеленения Луны совершенно нормальная, поставить за нее максимальную цену сто миллионов рублей, поставщик скажет, что может сделать за 20. Он поставит 20 миллионов рублей, с точки зрения закона никаких проблем. Основная проблема в том, что закон никак не регламентирует осмысленность расходования государственных средств, а чиновники, они практически всегда могут найти какую-то воронку, чтобы оставить выгодную им заявку. Они могут отвергнуть по каким-то формальным основаниям конкурирующую заявку, каким-то образом сформулировать заявку, что на нее будут подавать те, кто надо. Если чиновник заинтересован, то заявка, которая ему выгодна, получит и по качеству и по квалификации очень высокий балл, а заявка, которая не нужна, получит низкий балл. Естественно, заявка, которая нужна, те люди, которые согласовали с чиновником своей правильной заявки, они нигде не ошибутся, они не ошибутся в указании цены, в каких-то других критериях, они все сделают, как надо. Эта система работает.
Я могу привести интересные конкретные примеры. Вы знаете, для того, чтобы анализировать результаты работы лотов, нужно иметь доступ к отчетам. Но есть такие категория лотов, которая позволяют без анализа отчетов в наиболее кристальном виде выявить свойства работы системы. Это так называемые лоты на научно-методические обеспечения. В чем состоит суть. Чиновники, они же не всезнайки, они не всесторонне компетентные, было бы правильно, если бы чиновники заказывали работы, как совершенствовать ЕГЭ, как проводить реформу финансирования образования, как популяризовать науку, еще какие-то делали заказы, экспертное сообщество обсуждало, затем бы чиновник выполнял работы.

Ольга Орлова: Какие проводить исследования, какие нужно поддерживать прежде всего.

Евгений Онищенко: Приоритетные направления, какие выделить, какие группы.

Ольга Орлова: Какие горячие точки в науке существуют, куда приложить силы.

Евгений Онищенко: Какие инновации развиваются. Вроде как такая идея, что эксперты компетентные выполнят заказ, чиновник будет основываться не на своем субъективном мнении, а на работе экспертов.

Ольга Орлова: Это правильная идея для чиновника во всех странах, чиновники не сами изобретают.

Евгений Онищенко: Теперь можно посмотреть, что происходит. Я проанализировал благодаря некоторой открытости и информационной системе, которая разрабатывается в том числе по этим самым лотам на научно-практические разработки, информационно-аналитическое обеспечение и так далее, благодаря ним есть система, где лежат названия лотов, суммы, выигравшие организации. Я пользовался такой системой Министерства образования и науки и смотрел, сколько на это выделяется денег и что за эти деньги делается. Интересный процесс: в 2005 году на эту деятельность была выделена достаточно большая сумма 750 миллионов рублей. Там были лоты очень интересные, например, разработка организационных и правовых мер по выявлению и минимизации негативных последствий конфликта интересов, возникающих в процессе выполнения финансированной из бюджета научно-технической деятельности, реализации получаемых результатов. Хороший лот, как раз конфликт интересов, когда эксперт заинтересованность имеет в оценке или чиновник, полезность лота по информационному обеспечению, по оценке мониторинга активности в области наноиндустрии, в области живых систем. То есть вроде как началась вестись большая работа. 750 миллионов рублей. В 2008 году на эту же деятельность, я имею в виду только федеральные целевые программы, которые курируются Министерством образования, на такую деятельность в 2008 году было израсходовано 4,2 миллиарда рублей, то есть в пять с половиной раз выросло финансирование этой деятельности. При том, что финансирование ведущих научных фондов, которые собственно в основном поддерживают науку, независимо от ведомственной принадлежности, выросло всего в два раза.

Ольга Орлова: То есть получается, что стоимость анализа научной деятельности в пять раз дороже.

Евгений Онищенко: Стоимость анализа научной деятельности, информационных систем, кампании в СМИ на пропаганду достижений Минобрнауки и так далее выросла в пять с половиной раз и стала сопоставимой по объему с бюджетом РФФИ. Если я не ошибаюсь, в 2008 на поддержку всех видов проектов РФФИ 4,5 миллиарда рублей тратит. На собственно научные исследовательские группы тратится столько же, сколько на чиновничье осмысление, информационно-аналитическую работу. Ладно, может быть это очень полезно. Можно проследить на некоторых примерах, что происходит в реальности. Есть такое открытое акционерное общество Межведомственный аналитический центр. Достаточно известная организация. Это общество участвовало в конкурсах Министерства образования и науки 19 раз, и 19 раз выигрывало, около 300 миллионов рублей на общую сумму получил лотов, очень значительная сумма. Очень может быть хорошая организация, солидная, может быть очень полезная и работы там прорывные, лучшие в стране эксперты. Так вот, становятся иногда видны какие-то следы результатов этой деятельности. Эти следы стали видны в случае с лотами на научно-техническое прогнозирования методом форсайта, опросов экспертов, прогнозирование до 2025 года, 2030 года. Была выдана в 2007 году серия таких лотов, которые получили в том числе МАЦ, Высшая школа экономики, небезызвестный Курчатовский институт на общую сумму 156 миллионов рублей. На сравнения: в Японии в 2003-2004 годах проводилась очередная серия научно-технического прогноза до 2035 года методом форсайта. Там, как здесь, появились данные, что две тысячи экспертов составили внутренний костяк людей, которые давали свои прогнозы, в Японии было 2200 экспертов. Все сопоставимо. В Японии по курсу на эту деятельность ушло 20 миллионов рублей, у нас 150. Вот экономия государственных ресурсов.
Результаты предварительные обсуждались в ноябре 2008 года на коллегии Министерства образования и науки с участием лично министра образования и науки Андрея Фурсенко и были признаны достаточно впечатляющими. В интернете вывешен сейчас, по-моему, висит доклад на 600 страниц по результатам этих изысканий. Поскольку он доступен, люди начали читать и у них волосы вставали дыбом от качества этого материала. Временами это напоминает передранные, извините за такое простонародное слово, из англоязычных рефератов переведенные на русский куски студенческих. Плакать хочется, что экологический вызов, раздел такой есть. Там есть очень интересные безграмотные физические термины, что карбонная нанотрубка, когда надо говорить по-русски углеродные нанотрубки. Оказывается из чтения доклада, что фотон - это свойство электрона. Вообще фотон - это квант цвета, электромагнитного излучения, вовсе не свойство электронов, для тех, кто физику забыл. Такой высокоценный труд, государство за это заплатило 150 миллионов рублей.
Но самое интересное даже может быть не в этом. Начался кризис. В 2009 году одни из первых лотов, которые были по федеральной целевой программе по исследованиям и разработкам - это на продолжение серии научного прогнозирования. Там были заключены государственные контракты на сумму 193 миллиона рублей с несколькими организациями, среди которых этот Межведомственный аналитический центр. Он получил по двум лотам 93 миллиона рублей. Несмотря на кризис, расходы на прогнозирование увеличились. А разгадка всего проста, на мой взгляд, это опять же мое личное мнение. Я стал копаться и обнаружил в интернете, что такое межведомственный аналитический центр. Это государственное ОАО, в состав директоров которого, во всяком случае по состоянию на середину 2007 года, когда первые лоты уже были, входили министр образования и науки Андрей Фурсенко и заместитель руководителя федерального Агентства по науке и инновациям, который эти лоты формулирует, Беленкина, председателем конкурсной комиссии по этим лотам в 2009 году была Лесина из Роснауки, которая по состоянию на середину 2004 года была членом ревизионной комиссии Межведомственного аналитического центра. То есть представляете, сами люди формулируют, сами дают задание, сами оценивают и сами фактически или организации, с ними афеллированные, получают сотни миллионов государственных рублей, делая работу совершенно низкого качества.
Вот вам закон 94 мешает им что-то делать. Мешает ли он давать деньги тем, кому хочешь или не мешает? По-моему, ответ налицо – не мешает. Я тут не хочу обвинить опять же того же Андрея Александровича Фурсенко, что он имеет личный интерес, думаю, что если бы он имел личный интерес, это не было бы так откровенно. Это была бы какая-то не афеллированная фирма. Во всяком случае, с точки зрения законов и закона о государственной службе и с федеральным законом о госзакупках, я не понимаю, как могут сочетаться такие действия, а с точки зрения здравого смысла видно, что дают, кому надо и дают всегда, когда захотят, 19 раз из 19. Но это сюжет высокого уровня – министра. Посмотрим, может быть есть какое-то исключение.
Вот еще есть другие сюжеты. По федеральной целевой программе развития образования можно тоже такие цепочки наблюдать. Опять же, помните, 4,2 миллиарда рублей, если посмотреть, на что они расходуются. Есть такой ЗАО Институт социального конструирования, который возник в системе конкурсов Минобрнауки в 2008 году, получил четыре или пять лотов на сумму порядка миллиона долларов в пересчете. Ниоткуда такая структура возникла и получила. Я стал копаться и обнаружил, что до этого в 2006-2007 году получателем денег по федеральной целевой программе развития образования был некий межведомственный аналитический центр, но не тот который ОАО МАЦ, а другой. И оказалось, что у этих двух организаций есть один и тот же руководитель, научный руководитель, который, если сложить Межведомственный аналитический центр, который выиграл раньше и Институт социального конструирования, за эти три года эти организации, две инкарнации, по-видимому, одного и того же коллектива более-менее, эти две организации участвовали в сумме одна в 9 конкурсах, 9 раз выиграла, а второй ЗАО Институт социального конструирования, пять раз и пять раз выиграло. То есть 14 раз, один и тот же научный руководитель - это академик российской Академии образования профессор Асмолов. Тоже немного странно. Если покопаться рядом, то можно увидеть, что есть такие организации, которые на той же примерно ниве подвизаются и получают, выигрывают раз за разом все конкурсы. Например, научно-практический центр психологической помощи, он шесть раз участвовало в конкурсах Минобрнауки, шесть раз выигрывало.

Ольга Орлова: Евгений, а что делать, если этой важнейшей, как вы говорите, работой занимаются только небольшой круг организаций, и конкурсов там нет, вот и выигрывают.

Евгений Онищенко: Я говорю с иронией. Дело в том, что они причастны к формулировке тематики конкурса. Если посмотреть, то они выполняли работы с схожим названием, и в 2006 году и в 2007.

Ольга Орлова: Надо вести такую работу, а некому, и вот есть уникальные организации, они выигрывают.

Евгений Онищенко: Если мы говорим, что госзаказ – это заказ не для каких-то исследований, что-то отвлеченное академическое, а что-то полезное государству. Если я не могу понять, как в нашей школе гражданская идентичность, будет внедряться комплекс программ, обеспечивающих гражданскую идентичность, как это с реальной школой, я не понимаю, будет работать.

Ольга Орлова: Вы знаете, для этого как раз существует экспертиза в такого рода конкурсах, есть экспертный совет, который и думает, а нужно это или нет.

Евгений Онищенко: Экспертный совет либо думает, нужно или нет, либо там собираются свои люди и говорят, между собой решают, кто сколько получит и по какой теме.