Госнаркоконтроль России разработал концепцию государственной антинаркотической политики. Сегодня эта концепция должна быть представлена президенту страны Дмитрию Медведеву. Эксперты отмечают, что по сути стратегия борьбы с наркотиками не меняется и остается такой же размытой и малоэффективной, как и ранее.

Проект концепции государственной антинаркотической политики поместился на 22 печатных страницах. Он похож на школьный реферат: общие положения, система мер по сокращению предложения наркотиков, система мер по сокращению спроса на наркотики, глава о совершенствовании организационного и правового обеспечения антинаркотической деятельности и заключительное положение. О том, почему разработан этот документ и будет ли от него польза, рассуждает главный нарколог Москвы Евгений Брюн:

- В отсутствие полноценного законодательства должен быть какой-то юридический документ, который бы определял вектор развития этой темы - что государство и общество в целом должно делать с распространением наркотиков. У нас проблема афганского героина, который потоком идет в Россию - с одной стороны; проблема химических искусственных наркотиков из Европы – с другой стороны. И все время неуклонно растет количество потребителей наркотиков.

Есть два основных направления: снижение уровня предложений на рынке - этим занимаются правоохранительные органы, и снижение спроса на наркотики - вот этим уже занимаемся мы. Следующим этапом уже идет разработка законодательных и нормативных документов для продвижения этих идей.

- Как доктор, вы за принудительное лечение наркозависимых?

- Для ряда людей - безусловно, да. Тут мы должны с вами разделить: есть принудительное лечение по суду, и оно сейчас осуществляется совершенно спокойно. Все наши наркоманы, так или иначе, включены в незаконный оборот наркотиков, то есть они в любом случае как бы преступают закон. Но мы как раз выступаем за то, чтобы были различные альтернативные способы: не надо сажать в тюрьмы большую часть потребителей наркотиков. Самая эффективная методика социального прессинга, которую мы в Москве применяем достаточно давно – это так называемое раннее выявление и вмешательство. Это позволило нам - просто один показательный пример – в одном из элитных вузов снизить уровень потребления наркотиков среди студентов в семь раз.

- А вот правозащитники говорят, что тесты на наркотики нарушают права студентов.

- Они благоглупости говорят. Нельзя смешивать либеральные взгляды на организацию общества - и прямой криминальный, медицинский, социальный вред от наркотиков.

Своеобразный опыт борьбы с наркоманией и реабилитацией наркозависимых придумал десять лет назад бизнесмен из Екатеринбурга, экс-депутат Госдумы Евгений Ройзман. Через созданный им центр, у которого нет статуса медицинского учреждения, прошли уже более семи тысяч человек. Большинство, как утверждает Ройзман, больше не колются. Метод действительно очень специфический. Наркозависимых держат в центре принудительно, 28 дней они на хлебе и воде, потом постепенно начинают работать в слесарной и столярной мастерских. Вот что думает о новой антинаркотической стратегии Евгений Ройзман:

- Очень невнятная, беззубая, с полным отсутствием политической воли.

- Что можно сделать, чтобы ее усовершенствовать?

- Есть ряд самых простых вещей. Прежде всего, Россия является, пожалуй, единственным государством в мире, в котором существует упрощенный въезд для жителей наркопроизводящих регионов. Это уникальная ситуация - все равно, что Америка сделала бы упрощенный въезд для Афганистана, Колумбии. Дикая ситуация, ненормальная. Поэтому первая мера - незамедлительное введение жесточайшего визового режима со странами-наркопроизводителями - в частности, с Таджикистаном и Киргизией. Укрепление российско-казахской границы. Введение закона о принудительном лечении, который существует во всех без исключения цивилизованных странах, а Россия занимает первое место в мире по количеству наркозависимых - плюс невероятная смертность от наркотиков. Обязательное введение общего учета, общей статистики: сейчас цифры у всех получаются разные, нет каких-то общих точек отсчета. Обязательно ужесточение санкций за торговлю наркотиками, вплоть до пожизненного. И, конечно же, хотелось бы политической воли. Если будет присутствовать политическая воля… Мы свою страну знаем. Поверьте: здесь, на территории России, с наркоторговлей справиться можно.

Концепция государственной антинаркотической политики не содержит ничего революционного, изменяющего нынешнее положение дел с наркотиками. В этом уверен Лев Левинсон из организации "Новая наркополитика":

- Основной недостаток концепции - в том, что предлагаются те же самые методы и инструменты. Неизменное распределение бюджета в пользу правоохранительных ведомств, что и привело к критикуемому положению вещей - и деградации наркологической службы, и неэффективой правоохранительной деятельности, которой они уже занимаются, слава богу, с 2003 года. Нет четких приоритетов - или даже того, что они сами понимают, как приоритеты. Не решаются важнейшие институциональные вопросы, вплоть до самого наркоконтроля. У нас есть закон о милиции; там прописаны все права и обязанности сотрудников милиции. А наркоконтроль существует где-то сбоку от правового поля.

- Что меняется в России в связи с тем, что появляется эта стратегия?

- Ничего не меняется. Консервируется то, что есть. Бюджет у нас как распределялся в пользу наркоконтроля и МВД, а Минздрав в хвосте плелся, так и распределяется. Из-за этого сокращалось количество тех же реабилитационных центров, их - единицы на всю страну. Они признают приоритет профилактики на словах, но из стратегии это никак не следует. Зато здесь просматривается идея о поголовном тестировании учащихся – то, что мы критиковали и продолжаем критиковать как неэффективные, затратные и, самое главное, антиконституционные действия. Разговоры о всеобщей диспансеризации - это лукавство, потому что проверяют не на наличие болезни, а на наличие правонарушения.

Видно, что это писали силовики, писали для себя. Мы хотим подготовить альтернативную стратегию, будем представлять ее в начале следующего года.

* * *
Регулярно употребляют наркотики более двух процентов россиян, две трети из них - молодые люди до тридцати лет.