В истории четырнадцатилетнего тульского мальчика Вани Губочкина никто не виноват. Все поступали по закону. В полном соответствии с законом государство сократило пенсию – единственный источник существования ребенка-инвалида и его мамы – с 7 до 5 тысяч рублей в месяц. Мальчик всего лишь достиг четырнадцатилетия и получил паспорт. И его лишили пенсии. Таков закон.

У Вани детский церебральный паралич. В 1995 году сразу после рождения мальчик получил инвалидность и вместе с нею пенсию по инвалидности, каковая пенсия индексировалась понемногу и равняется теперь 5100 рублям в месяц.

Разумеется, трудно растить ребенка с детским церебральным параличом, особенно в Туле, но родители как-то справлялись, тем более что кроме Ваниной пенсии Ванина мама получала еще и пособие по уходу за ребенком – целых 500 рублей в месяц. Они как-то справлялись, но в 2002 году умер Ванин отец.

Ванина мать осталась одна. Государство немедленно положило ей пенсию по потере кормильца – 2120 рублей. Но зато и отобрало пособие по уходу за ребенком, потому что не может же один человек получать от нашего государства и пособие по уходу за ребенком, и пенсию по потере кормильца.

Так они и жили вдвоем на 5100 рублей Ваниной инвалидной пенсии и 2120 рублей Нелиной (так зовут маму) пенсии по потере кормильца. Всего 7220 рублей – жить можно.

Пойти работать Неля не могла. Ваню трудно оставить одного. Мальчик ходит, но плохо, надо помогать ему ходить, особенно зимой. Мальчик хорошо соображает, но в Туле не нашлось общеобразовательной школы, администрация которой знала бы, что такое "инклюзивное образование" и приняла бы мальчика на общих основаниях с его детским церебральным параличом. А отдавать мальчика в интернат для инвалидов – это значит вообще лишить его какого бы то ни было образования и обречь на то, что жизнь свою Ваня проведет в больнице для психохроников, когда мамы не станет. Единственное образование, которое доступно Ване, – надомное, и стало быть, мама всегда должна быть дома. Вот почему пойти работать Неля не могла.

Да и не было смысла идти работать. Вряд ли можно найти в Туле такую работу, чтобы оплачивать няню и чтобы оставались еще какие-то деньги, принципиально отличающиеся от пенсии по потере кормильца. И если бы Неля работу нашла, то зарплата ее и пенсия не складывались бы вместе. Пенсии по потере кормильца Неля лишилась бы, потому что какая ж может быть пенсия по потере кормильца, если ты сама – кормилец.

Так они и жили. Ухитрялись как-то жить вдвоем на 7220 рублей в месяц. Когда Ване требовалось какое-то особенное лечение, Неля обращалась в благотворительные фонды, и те иногда помогали, но только на лечение, больше ни на что.

А потом Ване исполнилось четырнадцать лет. Мальчик получил паспорт, а мама его лишилась пенсии по потере кормильца. Потому что государство считает, что если у человека есть паспорт, то значит кормилец ему больше не нужен, даже если он ребенок, согласно Конвенции о правах ребенка.

Всеобщая конвенция о правах ребенка считает ребенком всякое человеческое существо до восемнадцати лет. Россия подписала эту конвенцию. Если бы Ваня был здоров, мама его получала бы пенсию по потере кормильца до Ваниного восемнадцатилетия. Но Ваня болен. Он болен и получает пенсию по инвалидности. И у нас в России не может человек с паспортом получать две пенсии. Может получать только одну. Если ты получаешь помощь от государства как инвалид, то ты уже не можешь после четырнадцати лет получать помощь от государства в связи с тем, что у тебя умер отец.

Таков закон. Таков закон, понимаете?

Не понимаете? Запутались в хитросплетении всех этих пособий и пенсий? Тогда я объясню проще: в полном соответствии с законом государство отняло у мальчика-инвалида две тысячи рублей.