Александр Генис: На золотой полке кинематографической библиотеки появилось важное прибавление. На DVD вышел один из самых оригинальных фильмов, которые когда-либо появлялись на американских экранах. Об этом мы беседуем с ведущим этой рубрики Андреем Загданским. Прошу вас, Андрей!

Андрей Загданский: “Мой обед с Андре” - фильм 1982 года, режиссер Луи Малль. Я отношу эту картину к категории тихих шедевров. Тихих потому, что в фильме нет ничего визуально или сюжетно протрясающего, содержание фильма фактически исчерпывается названием. Но если этот фильм для вас, то вы будете загипнотизированы этой тишиной. Уоллес и Андре встречаются после перерыва в пять лет. Уоллес с трудом сводит концы с концами и ежедневно занят поисками работы. “Когда мне было десять, я думал только об искусстве, теперь, когда мне тридцать шесть, я думаю только о деньгах”. Его друг Андре, известный театральный режиссер, также испытывает кризис, однако кризис другого порядка. Когда-то он был на вершине своей театральной карьеры, его труппа потрясала зрителей во всем мире, но потом что-то происходит, он бросает театр, уезжает на Тибет, где о нем говорят, что он разговаривает с деревьями. Друзья встречаются и, постепенно, преодолевая неловкость, входят в разговор. Как я сказал, разговор является единственным содержанием фильма, который вполне мог бы быть назван “Беседа с Андре”. Что же происходит с Андре? Профессиональный кризис - “мне нечего больше сказать” - оборачивается кризисом персоны, кризисом “Я.” Почти в самом начале фильма Андре рассказывает Уоллесу о своем опыте в театральных экспериментах своего друга, польского режиссера Ежи Гратовского. “Помнишь, Станиславский говорил, что человек должен постоянно задаваться вопросом: кто я, что я делаю, куда направляюсь? Теперь же, вместо того, чтобы адресовать эти вопросы по отношению к исполняемой роли, к персонажу, ты адресуешь их самому себе”. И Андре переживает эту драму тотального переосмысления всего, что есть он, его восприятия окружающего мира, его жизни, его неминуемой смерти. Драму “кто я, что я делаю, куда направляюсь?”. Что неминуемо приводит к вопросам: кто мы, что мы делаем, куда мы направляемся? Мы - актеры и зрители, вы, Саша, и я, или те, кто нас сейчас слушает. Ответы Андре не слишком оптимистичны. “Знаешь, иногда мне кажется, что 60-е были последним всплеском человечества перед вымиранием. Очень скоро по земле будут ходить лишь роботы, ничего не чувствующие и ничего не думающие”.

Александр Генис: Но этого не произошло хотя бы потому, что этот фильм вышел на DVD, и новое поколение зрителей приобщается к этому очень непростому искусству. Я очень хорошо помню, как этот фильм появился на американских экранах. Я тогда еще был молодым американцем, и для меня этот фильм был откровением, потому что я впервые увидал чисто русское кино - говорят и ничего не делают, и никто не стреляет. Мне показалось, что это чеховская ситуация, которая может иметь место только на русской сцене. Оказалось, что и в Америке.

Андрей Загданский: Фильм это экранизация пьесы с тем же названием. И вот что важно. Авторы пьесы - Уоллес Шон и Андре Грегори. В картине снимаются Уоллес Шон и Андре Грегори. Героев зовут Уоллес Шон и Андре Грегори. “Актер должен умереть в персонаже”, - сказал классик. Здесь же происходит нечто абсолютно противоположное. Актеры оживают в персонажах, проживают в персонажах собственную, жизнь собственный опыт. Достоверность отношений и общения Уоллеса и Андре обладает огромным суггестивным эффектом, способностью продержать зрителя в полном напряжении. Где грань между персонажем и актером, актером и реальным человеком, реальным человеком, описанным в пьесе, и персонажем? И где в таком случае грань между документальным фильмом о том, как Уоллес Шон и Андре Грегори встретились в ресторане и пообедали, и фильмом игровым, в котором Уоллес Шон и Андре Грегори играют Уоллеса Шона и Андре Грегори, которые когда-то действительно встретились и обедали в ресторане? Это восхитительное превращение настоящего в вымысел и вымысла в настоящее и есть искусство.

Александр Генис: Вы знаете, Андрей, что меня поразило в этом фильме и продолжает поражать до сих пор? Это глубина беседы, которую ведут персонажи. Это отнюдь не разговор о работе и отнюдь не разговор о жизни, это разговор о сложных философских категориях, за которыми трудно следить, и которые уж точно не предназначены для того, чтобы их показывать в кино, потому что кино, как мне кажется, это движущиеся картинки. Здесь ничего не двигается, кроме мысли. Как вы относитесь к таким разговорным лентам?

Андрей Загданский: Вы знаете, Саша, таких разговорных лент как “Мой обед с Андре” не так уж много. Уникальность этого фильма и этого эксперимента заключается в том, что он по-своему единственный. Этот фильм бросает вызов всему тому, что мы называем кино. Но интенсивность, подлинность этой беседы оказывается самым главным содержанием, самым главным кинематографическим чудом, которое нас приковывает к экрану, поэтому этот фильм я отношу к категории тихих шедевров.