Действия вооруженной группы, совершавшей нападения на сотрудников милиции – то есть представителей власти, одобряют многие жители Приморья. В их глазах члены этой группы – "народные мстители". О странных симпатиях россиян размышляет в эфире Радио Свобода публицист Леонид Радзиховский:

– Я не очень понимаю термин "народные мстители". Почему террористов, которые в Чечне, называют террористами, а в Приморье это "народные мстители"? Потому что в Чечне они чеченцы, а в Приморье – русские? Это обыкновенные террористы, и террористов надо уничтожать, как их уничтожают во всем мире. Люди, которые занимаются уничтожением представителей власти, являются террористами по всем международным и российским законам. От того, что это чисто русские, православные люди и их фамилии заканчиваются на "-ов", "-ев", они не перестают быть террористами. Точно такими же, какими являются террористы в Чечне, Дагестане и где угодно. Если милиция не будет уничтожать тех, кто на нее нападает, государство просто физически перестанет существовать – со всеми вытекающими роковыми последствиями.

– Почему же тогда такой прилив симпатии к этим людям со стороны части населения? В Интернете они предстают чуть ли не как народные герои…

– Власть в России всеми воспринимается как несправедливая – и это правда. Воспринимается как жестокая, не к террористам жестокая, а к обычным людям жестокая – и это правда. Воспринимается как насквозь коррумпированная – и это тройная правда. Наиболее передовым, жестоким, несправедливым, коррумпированным отрядом этой власти люди считают ее вооруженный отряд, то есть милицию. Поэтому реакция людей на события в Приморье более или менее понятна. Конечно, люди могли бы на одну секунду вообразить, что эти "народные мстители" сделали бы с ними – не с милицией, с обычными людьми – если бы дорвались до власти. Представить, во что бы эти робин гуды превратили тот или другой район... Но до этого у людей мозги не доходят. Люди рассуждают так: "Враг моего врага – мой друг. Милиция – мой враг. Следовательно, враг милиции – мой друг". Степень отчуждения власти от народа в России всегда была очень велика. Сейчас она, пожалуй, несколько больше, чем некоторое время назад. Соответственно, отношение к тем, кто нападает на власть, абсолютно неадекватное. И это понятно: это реакция не на этих бандитов самих по себе, а на власть.

– С этим власть что-то может сделать? И должна ли она что-то делать – учитывая свои интересы, исходя из понимания ситуации, о которой вы говорите: дистанция между властью и народом всегда была большой и это не новость для России?

– Власть в России – это ленинская власть. Ленинская не в том смысле, что они читают книжки Ленина и сидят под портретами Ленина. А ленинская в том смысле, что Владимир Ильич со свойственной ему гениальной простотой и прозорливостью раз и навсегда сформулировал сущность власти. Он, правда, думал, что он формулирует сущность власти для всего мира, но, я думаю, насчет всего мира он крупно ошибся, а вот для России он сформулировал это четко. Он говорил, что власть – это аппарат подавления народа в интересах господствующего класса. Так было при царе-батюшке. В гораздо более жестокой форме так было при коммунистах. Точно так же сейчас. Интерес у власти один – сохранить народ в повиновении и рассчитать, достаточно ли аппарата подавления и аппарата подкормки – кнута и пряника – для того, чтобы народ удерживать в повиновении. Сегодня есть подкормка в виде крох нефтедолларовых – с одной стороны, и кнут милицейский – с другой стороны. Этого вполне достаточно для удержания народа в повиновении. Принципиально менять тут власти ничего не надо. Кнута и пряника в сегодняшних сочетаниях вполне хватает для того, чтобы господствующий классы, то есть чиновники и связанные с ними бизнесмены, держали народ в повиновении и могли продолжать "пилить" нефтегазовую ренту, сбрасывая некоторые крохи со своего стола народу. Вот если с нефтегазовой рентой возникнут серьезные проблемы, тогда власти придется думать, что делать. А пока у неё причин думать об этом нет.