Александр Генис: Кризис старой прессы пугает меня больше любого другого, потому что я не могу себе представить, как можно начать день без свежей “Нью-Йорк Таймс”. Как зубы не почистить. Но и я понимаю, что есть какая-то нелепость, что 90% газеты остается непрочитанной. За 30 лет один я извел целую рощу. Ясно, что в электронную эру с прессой что-то надо делать. О том, что именно рассказывает любопытный очерк, с которым я попросил Владимира Гандельсмана познакомить наших слушателей. Это - статья Джеймса Фоллоуза в “Антлантик Мансли” (мы часто встречаемся в “Американском часе” с этим ярким автором). На этот раз его материал посвящен жгуче актуальной проблеме: проблеме газет и их потенциальному исчезновению, поскольку интернет их вольно и невольно уничтожает. Зачем, как уже было сказано, рубить столько деревьев для производства бумаги, когда есть электроника? Дело, однако, не только в газетах, что страшно само по себе, но и в самой журналистике – не исчезнет ли и она с исчезновением газет?

Владимир Гандельсман: Начать надо с того, что говорится обо всем об этом в контексте Google, - одной из самых успешных поисковых систем. Однако прежде чем поставить диагноз бумажной прессе, послушаем, что говорит один из руководителей компании Google: “Вы должны воспринять с самого начала: случилось что-то “историческое”, “эпохальное”, “беспрецедентное” с прессой и журнализмом. Тут много причин, но вы можете взять одну проблему, и она вам всё объяснит. Откуда берется доход у газеты? 30-40% - это рубричная реклама, но она исчезает, переходя в интернет. Этот доход в недалеком будущем будет равен нулю”. То есть газеты - это конченое дело.

Александр Генис: Кому же это не знать как не Google, - он же сам и забирает рекламу к себе и оставляет газеты без денег.

Владимир Гандельсман: Так, но мало кому известно, как старается Google спасти новостной бизнес и почему спасение журналистики так важно для будущего этой компании. Кроме того, сила и влияние Google в разрушении или созидании этого дела сильно преувеличены. Ведущий экономист компании указывает, что самый важный показатель жизнеспособности газетной индустрии – количество подписчиков – стал падать со времен Второй мировой войны. Например, в 1947 году каждые сто американских семей покупали в среднем около 140 газет ежедневно. Сейчас – меньше 50, и эта цифра уменьшается с каждым годом. Если бы Google не было, проблемы бы оставались.

Александр Генис: Из-за круглосуточного телевидения, из-за интернет-информации, которая опережает газеты. Но что во всем этом делает Google, более конкретно?

Владимир Гандельсман: Google помогает классифицировать и просеивать рекламную информацию. Недавно исполнительный директор компании Эрик Шмидт донес до собрания главных редакторов газет основную идею компании. Он сказал, что мы все – одно целое и что “мы всегда занимались очень узкой проблемой, в которой видели при этом огромный смысл,— как бы упорядочить информацию так, чтобы все эти компьютеры и технологии делали мир лучше. Мы в это всерьез верили и сейчас верим, что качественные коммуникации, сохранение знаний и обеспечение доступа к ним способствуют всеобщему социальному здоровью”.

Александр Генис: Звучит это хорошо. Вероятно, Google не только вкладывает деньги, но и возвращает их, иначе он не стал бы столь процветающей компанией.

Владимир Гандельсман: Не так все просто: оказывается, Google продает свою работу - в этом направлении - по пониженной цене.

Александр Генис: То есть, заниженные цены – не “подаяние”, с тем, чтобы откупиться от критиков, хоронящих журналистику? Это направление - стратегическое для Google?

Владимир Гандельсман: Это важно для элиты компании, особенно для Эрика Шмидта. То, что они предлагают – более перспективно, по мнению корреспондента “Атлантик Мансли”, чем все, что он видит вокруг, и особенно в непрерывном потоке репортажей в стиле “Кризис прессы”. Цель такова: обновить, переизобрести модель поддержки профессионального сбора новостной информации. Это существенно, если так называемый “краудсорсинг” (когда информация поставляется не профессионалами, а любителями, из толпы, то есть мало или неоплачиваемыми людьми) или гражданский журнализм – ну, например, видео с протестного движения в Иране прошлым летом – не является единственным источником информации.

Александр Генис: То есть они утверждают, что блоги, гражданский журнализм - хорошо, но без профессионалов не обойтись.

Владимир Гандельсман: Конечно. Они – за высокий профессионализм журналистики, когда новостные сайты поддержаны оплачиваемыми специалистами, теми, кто находится в опасных зонах, расследуют и анализируют общественные и частные злоупотребления, те, кто работает систематически, а не случайно.

Александр Генис: В общем, это очевидная вещь: преимущество профессионала перед дилетантом.

Владимир Гандельсман: Очевидно, но трудно. Google – новатор, а новатору приходится нелегко. Вот вам пример. В Америке есть культурная пропасть, которая отделяет Западный берег от Восточного. На Западе широко-успешное, коллективно-нахальное, инженерно-доминирующее, интернационально насыщенное общество Силиконовой долины. Оно очень отличается от национального новостного истэблишмента Восточного побережья, которое гуманитарно, что ли, неповоротливо, не интернационально по составу. На Востоке все основано на прошлых достижениях, и выглядит в моментальном проявлении каким-то подавленным и даже паникующим. Более конкретная иллюстрация: люди, работающие в прессе зарабатывают сравнительно мало, потому их более всего интересует одно: будут ли покупатели-пользователи платить за интернет-новости, будет ли успешен платный доступ к информации? Но для Google этого вопроса нет. Пользователь, конечно же, будет платить, о чем говорить. Потому вопрос не в том, будет ли платить, а в том – в какой форме и за какого сорта новости.

Александр Генис: Какова же модель их действий?

Владимир Гандельсман: Важно, что у них нет одной определенной модели. Один из руководителей группы по поддержке журналистики говорит, что они работали с какими-то газетами, обеспечивая платный доступ, с другими этот доступ остается свободным, чтобы заработать большую популярность читателей, с третьими – есть и то, и другое. Но вот, что надо отчетливо понимать – это то, что традиционным СМИ приходится менять свои бизнес-модели, и это естественный процесс. По словам Мариссы Майер, одного из ведущих специалистов Google, сейчас меняется культура потребления информации населением. Люди теперь потребляют по одному новостному материалу за раз, а не по одной газете за присест, как раньше, - так сказала она, выступая недавно перед Сенатом США.

Александр Генис: Да, это – памятная история. Она была вынуждена объяснить позицию Google из-за появившихся обвинений в адрес компании, - обвинений в паразитизме на таких организациях как Associated Press или News Corp.

Владимир Гандельсман: Марисса Майер сказала, что Google обеспечивает около 1 миллиарда переходов в месяц на сайты онлайновых газет. Она объяснила также, что Google не является врагом журналистики, а наоборот - становится незаменимым инструментом современного журналиста

Александр Генис: Даже если смерть печатных органов - дело решенное (во что я все еще не верю), то будет ли она тотальной? Один из журналистов в отчаянье воскликнул: “Ну, нельзя же умереть совсем?! Должно же что-то остаться...”.

Владимир Гандельсман: Все мы на это надеемся, и не только, когда говорим о печати. Но от газет, безусловно, что-то останется. Останется, как и положено, душа. А душой газет является журналистика. То есть смерть газет и журналов сама по себе вовсе не означает смерти журналистики как социального института. Так же, как с исчезновением книг – а мы уже видим электронную книгу, которая вмещает в себя многотысячную библиотеку – не исчезнут, я надеюсь, те, кто их пишут.