Комитет защиты ученых выступил с заявлением, в котором приветствует освобождение из заключения талантливого ученого Игоря Сутягина, но выражает недоумение по поводу формы, в которой это было сделано: театрализованного представления со "шпионским обменом". Среди тех, кто подписал заявление – Елена Боннер, Людмила Алексеева, Владимир Буковский, Алексей Симонов, Сергей Ковалев и другие известные правозащитники.

В заявлении говорится, что остается нерешенной главная проблема: за решеткой остаются другие ученые, ставшие жертвами шпиономании российских спецслужб: Валентин Данилов, Игорь Решетин, Михаил Иванов, Александр Рожкин, Сергей Визир, Иван Петьков, Евгений Афанасьев, Святослав Бобышев.

"Наука начинается с уважения к ученым, но сегодня они — пушечное мясо для бойцов невидимого фронта во главе с идеологом шпиономании Владимиром Путиным. Судя по последним событиям, наши спецслужбы смелы и ловки только в борьбе со своими же собственными гражданами", – подчеркивается в заявлении.

Почему это заявление появилось именно сейчас? На этот вопрос Радио Свобода отвечает президент Фонда защиты гласности Алексей Симонов, тоже подписавший заявление:

– Дело в том, что мы слегка оторопели от происшедшего. Более идиотского положения, в которое нас поставила эта ситуация, представить трудно. Десять лет Комитет защиты ученых защищал Сутягина как одного из политических заключенных. Тем не менее обмен на российских шпионов произошел при условии, что Сутягин признал себя виновным в предъявленных ему обвинениях. Это создает достаточно драматическую ситуацию для остальных сидящих ученых, которые, по сути дела, "виноваты" ровно так же, как Сутягин. Поэтому было несколько дней растерянности. Но потом мы поняли, что ничего не изменилось от того, что человек ради свободы был вынужден подписать какие-то признания. В данном случае он не пошел на сделку с совестью – он просто нашел ключ к тюремной двери.

История с высылкой вообще получилась трагическая. Игоря Сутягина выслали накануне рассмотрения президиумом областного суда иска об его условно-досрочном освобождении. Обмен на шпионов был для спецслужб блестящим выходом из абсолютно безвыходного дурацкого положения. Появилась возможность спровоцировать Сутягина на подписание того, что он десять лет не подписывал. А если бы подписал, то мог бы получить условно-досрочное освобождение после отбытия половины срока.

– Какие-то иезуитские методы.

– Так они и есть иезуитские. Это иезуитская организация, и она не перестала быть таковой от того, что стала называться не КГБ, а иначе.

– Вы будете помогать Игорю Сутягину при рассмотрении его жалобы в Европейском суде?

– Обязательно. Сказав "а", мы говорим "б" и "с". Если мы хотим, чтобы государство признало свою вину, в том числе и в шпиономании. Пока ситуация в обществе развивается в неблагоприятном для нас направлении. Принимаемые думой законы свидетельствуют о том, что шпиономания укрепляется и страна все больше управляется секретными службами – и ФСБ в особенности. В этой ситуации чрезвычайно важно не молчать, продемонстрировать, что нас не испугать, мы стоим на своих позициях. Вот в этом важная задача нашего заявления.

– Ситуация вокруг науки складывается странная. С одной стороны – модернизация и Сколково, с другой стороны – письма ученых в СМИ о том, что наука находится в совершенно патовой ситуации.

– У нас, к сожалению, очень благожелательный и очень поверхностный президент. Он удовлетворяется внешним рисунком событий, а суть происходящего его не очень интересует. Нельзя одной рукой приглашать ученых, а второй рукой – держать в тюрьме других ученых. Нельзя объявить некий режим наибольшего благоприятствования на отдельно взятой закрытой территории. Сколково – это же не шарашка, Сколково – это часть страны, если думать о нем в контексте демократии.