На Северном Кавказе в Специальной астрофизической обсерватории остановлена модернизация единственного в России крупного оптического телескопа. Уже второй год задерживаются средства на шлифовку запасного зеркала, которое должно заменить изношенное основное.

В 1975 году в Специальной астрофизической обсерватории был введен в строй 6-метровый Большой телескоп азимутальный, сокращенно БТА. Тогда он был крупнейшим в мире и до сих пор остается единственным российским телескопом такого уровня. За годы эксплуатации его оптика износилась и несколько лет назад была начата модернизация, включающая замену главного зеркала телескопа. Но финансирование работ неожиданно прекратилось – причем в тот самый момент, когда на Лыткаринском заводе оптического стекла уже был начат не допускающий прерывания процесс переполировки главного зеркала.

Корреспондент Радио Свобода обратился к директору Специальной астрофизической обсерватории, члену-корреспонденту Российской академии наук Юрию Балеге с вопросом, почему недостаточно было обновить светоотражающее покрытие главного зеркала телескопа, а понадобилось заново его шлифовать.

– Покрытие наносят регулярно. Алюминиевый слой, который отражает свет, тускнеет. Его надо смывать щелочами и кислотами. Зеркало нашего главного телескопа строилось в начале 1970-х годов; в результате многократных смываний и нанесений покрытия поверхность стекла начала деградировать, - объяснил Юрий Балега. - Примерно 40% поверхности зеркала подвергнуто коррозии. Но, к счастью, у нас есть запасное зеркало – первое, самое старое зеркало, которое пролежало в контейнере почти 30 лет, с некачественной поверхностью: тогда его делали впопыхах, и технологии были слабенькие. Поэтому теперь его пришлось радикально обновлять. Было решено снять с отражающей поверхности 8 миллиметров стекла и заново переполировать зеркало. Эта работа была заказана Лыткаринскому заводу оптического стекла, который и делал эти зеркала в 1970-е годы. И завод, уже используя новые технологии, новые полировальники, новые методы контроля, должен сделать нам новое зеркало, которое придет на смену зеркалу, работающему сегодня.

– Неужели на Лыткаринском заводе за десятки лет сохранилось оборудование для обработки уникального гигантского зеркала?

– Сохранился сам цех, частично сохранились гигантские станки, но они сильно модернизированы. Прежде всего, усовершенствовались методы контроля и методы воздействия на стекло. Они разрабатывались для других зеркал. Ведь Лыткаринский завод – это ОАО, у них достаточно много заказов из-за рубежа: Великобритания, Индия, ЮАР, Объединенная Европейская обсерватория… Все, но только не наша страна. На этих заказах они нарабатывали технологии, поэтому к обработке нашего старого 6-метрового зеркала подошли с новых позиций.

– Лет пять назад говорилось о проекте радикальной реконструкции телескопа с заменой 6-метрового зеркала 8-метровым. Что стало с этими планами?
– Эта идея, по сути, заключалась в том, чтобы сделать новый телескоп на месте существующего – современный телескоп. Проблема, как всегда оказалась в деньгах. Стоимость замены главного зеркала тогда была оценена в 17 миллионов евро, но денег не оказалось, и решили пойти по более дешевому пути – переполировать первое зеркало.

– Но теперь денег не дают даже на этот дешевый проект?

– Ну, он условно дешевый – примерно 150 миллионов рублей. Но в прошлом году нам не хватило 25 миллионов, а в этом году просто абсолютный ноль! Нет ни одной копейки на работы по восстановлению главного зеркала телескопа БТА. Это связано с тем, что Российская академия наук была секвестирована в бюджете на 6 миллиардов рублей. Как раз были сняты те деньги, которые нужны на поддержку новых технологий. Сохранили зарплатную часть, коммунальные расходы институтов, – но то, на чем зиждется сама наука, было срезано. И работы на заводе были остановлены.

– Значит, оборудование завода простаивает, копятся издержки...

– Хуже того: восстановление работы потребует дополнительных расходов. Полировка главного зеркала и оптический контроль должны идти непрерывно – раз это начато, то должно быть завершено. Там выдерживается постоянная температура в цеху – с точностью до 0,1 и даже 0,05 градуса, методы контроля должны постоянно поддерживаться. Раз это остановилось на год, то надо будет запускать работы фактически с нуля.

– Вам известно, кто принимал решение о прекращении финансирования работ с непрерывным циклом производства?

– С Минфином разговаривать бесполезно. Министерство финансов здесь решает судьбы и науки, в том числе; а РАН осталась во втором полугодии совершенно без денег. Министр образования и науки Андрей Александрович Фурсенко знает об этом, я с ним много раз разговаривал. Наши советники по науке, администрация президента знают. Но страна не смогла найти два десятка миллионов – рублей! – в прошлом году и в этом году не может найти ни одной копейки на то, чтобы восстановить работу крупнейшего и фактически единственного телескопа страны. Других телескопов у нас нет и в ближайшие 25 лет не будет. Чтобы построить современный телескоп стоимостью 100 миллионов евро – на это уйдут десятилетия. Это единственный телескоп для современной астрофизики, и его техническая часть не финансируется.

– Крупные западные обсерватории финансируются консорциумами, в которые входят университеты и целые страны. Может быть, Специальной астрофизической обсерватории надо войти в подобный консорциум?

– Специальная астрофизическая обсерватория является частью Академии наук. Мы не можем уходить из Академии и входить в какие-то консорциумы. Более того, в любые консорциумы надо приходить со своими деньгами. Допустим, одно из возможных направлений дальнейшего развития астрофизики – это вступление в Европейскую Объединенную обсерваторию. Но туда порядка сотни миллионов евро вступительный взнос для России.

Но вы правы, все обсерватории мира – международные, поскольку затраты там составляют сотни миллионов. Расходы на новый телескоп диаметром 42 метра, который будет строиться Европой, составят более двух миллиардов евро. Конечно, ни одному государству это не по зубам. Однако мы пока находимся в стороне от всех этих процессов. Россия как бы имеет свой собственный путь, но мы с каждым годом все больше и больше от магистральных направлений.

– Может быть, все дело в финансовом кризисе?

– Знаете, вот сейчас, в эпоху кризиса, ведущие страны мира вложили в фундаментальную науку большие новые деньги. И не потому, что это даст сиюминутный результат, и завтра начнут штамповать новые машины или колбасу выпускать. Это делается потому, что в науку придут молодые люди, которые через десять лет будут поднимать экономику государства. У нас, к сожалению, фундаментальная наука считается некой такой обузой. Бюджет Российской академии наук – в гигантской стране – такой же, как бюджет Чешской академии наук.