Пока сирота воспитывается в школе-интернате, прикрепленный к интернату социальный работник не может позаботиться о будущем жилье для сироты, ибо заботиться о жилье по закону следует тогда, когда человек становится совершеннолетним. Когда сирота становится совершеннолетним, прикрепленный к интернату социальный работник опять-таки не заботится о жилье для сироты на том простом основании, что сирота больше не имеет к интернату отношения. Мы бросили детей на произвол судьбы – вот что я хочу сказать.

Девочку зовут Инна Горохова. Ей девятнадцать лет. Она учится на парикмахера в одном из тульских колледжей. Мы стоим с Инной на окраине Тулы посреди то ли деревни, то ли пригорода, состоящего из деревенских домов. Под ногами у Инны – пустырь. Здесь был дом, где Инна жила, когда была маленькой девочкой, и где у Инны умерла мама, когда девочке было шесть лет.

Теперь на месте бывшего дома – буквально пять обгорелых чурбачков.

Пока Инна воспитывалась в детском доме, за домом ее никто не следил (а на мой так взгляд, должны были следить органы опеки, ибо за что иначе мы этим самым органам опеки платим зарплату). Время от времени в дом наведывались Иннины родственники, устраивали вечеринки. Во время одной из таких вечеринок дом загорелся, сгорел дотла, и родственники погибли.

О том, что дом сгорел, и о том, что в пожаре погибли последние ее родственники, Инна узнала спустя много лет. (А на мой так взгляд, должна была бы узнать сразу, потому что какая бы непутевая ни была у ребенка семья, важно, чтобы ребенок знал – у него есть семья, он произошел от кого-то, он родился где-то, он какого-то роду и племени).

В старших классах интерната, понимая, что жить ей после интерната негде, Инна неоднократно подходила к социальному работнику и спрашивала: "Как же мне быть с домом?", "Надо же делать что-то!", "Мне же полагается по закону жилье вне очереди, если мой дом сгорел!". Социальный работник только пожимала плечами, говорила, будто отправляет соответствующие запросы в соответствующие инстанции, и объясняла, что разрешение проблем с Инниным жильем по-настоящему начнется тогда, когда Инна вырастет и станет полноправным гражданином России.

И вот Инна выросла. Она стала полноправным гражданином России. В России есть закон "о социальных гарантиях детям-сиротам", в котором черным по белому написано, что дети-сироты, лишившиеся жилья, имеют право получить жилье от государства по месту жительства и вне очереди.

Только Инне в предоставлении внеочередного жилья в Туле отказывают. Отказывают на том основании, что у нее есть, дескать "частное домовладение".

Мы стоим с Инной на окраине Тулы на пустыре. Перед нами – пять обгорелых чурбачков. Эти обгорелые чурбачки администрация города Тулы всерьез называет частным домовладением.

В будние дни Инна учится на парикмахера. По выходным Инна работает на строительном рынке, продает отделочные материалы и сантехнику, чтобы подзаработать к скудной стипендии. Благодаря этому у Инны есть красивые розовые сапоги, приличная одежда, а по пятницам в общежитии Инна готовит плов и приглашает на это плов девочек-однокашниц, которые и вовсе живут впроголодь.

Инна рассказывает, что из ребят, закончивших школу-интернат вместе с нею, никто не получил причитающегося по закону жилья, кроме одного мальчика, который вовремя сообразил, что к чему, и завербовался работать в милицию. Милицейское начальство помогло своему новобранцу, и в отношении него – только в отношении него оного – закон был исполнен. Остальные ютятся по съемным квартирам, живут в общежитиях или на птичьих правах у родственников, у кого есть родственники. Заниматься получением гарантированной законом квартиры никто из ребят не хочет, потому что "все равно ничего не выйдет".

Из всего своего класса только одна Инна занялась сбором необходимых документов, стала писать жалобы, написала письмо уполномоченному по правам ребенка...

Теперь в Тульской администрации Инну Горохову знают, но жилья все равно не дают. За то, что Инна пытается получить то, что принадлежит ей по праву, девочку в глаза зовут скандалисткой. А Инна молчит.

В детском доме быстро приучаешься молчать и поступать по-своему.