25 лет назад в Чистопольской тюрьме умер известный диссидент и правозащитник Анатолий Марченко. Он стал последним погибшим заключенным, отбывавшим наказание по статье "антисоветская агитация и пропаганда".

Анатолий Марченко – человек удивительной судьбы. В 20 лет он попал за решетку за драку, в которой не участвовал. Затем был побег из тюрьмы и попытка побега за границу. Измена родине стала первой политической статьей Марченко. В сентябре 1981 года он был осужден в шестой раз по статье антисоветская агитация и пропаганда. Приговор – 10 лет лагеря строгого режима и 5 лет ссылки. 4 августа 1986 года Анатолий Марченко объявил голодовку с требованием освободить всех политзаключённых в СССР.

Смерть Анатолия Марченко имела широкий резонанс в диссидентской среде СССР и на Западе. По одной из версий, именно смерть Марченко и реакция на это событие западных политиков побудили Михаила Горбачева начать процесс освобождения политзаключенных. Через неделю после смерти Анатолия Марченко Михаил Горбачев позвонил в Горький Андрею Сахарову, сообщив, что академик может вернуться из ссылки в Москву.

Александр Даниэль, правозащитник и пасынок Анатолия Марченко, уверен, что трагедия в Чистополе лишь заставила руководство страны более активно и гласно проводить кампанию по освобождению политзаключенных, которая к концу 1986 года уже началась:

– Мы, конечно, все помним ту маленькую заметку в "Известиях" в январе 1987 года (то есть спустя примерно месяц с небольшим после Толиной гибели), в которой в весьма уклончивых и скользких формулировках говорилось о начавшемся процессе освобождения заключенных. Но были и другие сигналы, которые мы просто не могли заметить, потому что не располагали информацией. Например, с весны 1986 года прекратились аресты по политическим статьям, то есть еще задолго до Толиной гибели. По документам мы знаем, что вопрос об освобождении Андрея Сахарова из горьковской ссылки тоже обсуждался на Политбюро еще до смерти Толи Марченко: если я не ошибаюсь, последнее обсуждение было 1 декабря. Но по этим документам видно, что освобождение Сахарова совсем не планировалось так ранжировать: никаких звонков Горбачева в Горький не предусматривалось. Это уже была самодеятельность со стороны Михаила Сергеевича. И мне кажется, что причиной того драматического, броского послания стране и миру, устроенного Горбачевым из освобождения Сахарова, вполне могла быть гибель Толи Марченко. Когда Горбачев позвонил Сахарову в Горький, первым, что он услышал в ответ, было: "Михаил Сергеевич, спасибо вам, но я сейчас целиком поглощен мыслями о моем погибшем в Чистопольской тюрьме друге Анатолии Марченко". И сразу заговорил об освобождении политзаключенных, – вспоминает Александр Даниэль.

Диссиденты Иван Ковалев и его жена Татьяна Осипова узнали о смерти Анатолия Марченко, находясь в ссылке в Костромской области. Ковалев и Марченко в свое время подружились в лагере, когда их обоих наказали за то, что они поздоровались. Иван Ковалев также уверен, что процесс освобождения политзаключенных был запущен в СССР еще до смерти Анатолия Марченко, она лишь ускорила процесс:

– Мы, естественно, не знали деталей его смерти, потому что он был в тюрьме в Чистополе, а мы были в ссылке под Костромой. Но было уже понятно, что какие-то перемены надвигаются. Но, узнав детали, мы были несколько удивлены, потому это было очень необычно, не в характере Толи – вот так, на пустом месте взять и объявить голодовку за освобождение всех политзаключенных. В конце концов, он отсидел много лет и поводов для такой голодовки у него всегда было много, но никогда он этого не делал. Очевидно, ему стало известно что-то, из чего он сделал вывод, что такая голодовка могла бы иметь шансы на успех. Я не думаю, что без этих событий ситуация в стране не поменялась бы, но они абсолютно точно стали катализатором процесса, – говорит Иван Ковалев.

Советские диссиденты Зоя Крахмальникова и Феликс Светов были одними из тех, кто вернулся из ссылки благодаря кампании по освобождению политзаключенных. Их дочь, обозреватель еженедельника The New Times Зоя Светова отмечает, что смерть Анатолия Марченко стала поворотным моментом для советского диссидентского движения. По словам журналистки, которая много пишет о сегодняшних заключенных, в российских колониях и тюрьмах есть много людей, чье содержание под стражей политически мотивировано:

– Безусловно, смерть Анатолия Марченко явилась поворотным моментом в деле подписания Горбачевым амнистии политических заключенных. И освобождение моих родителей тоже связано с этим. Я очень хорошо помню этот день, 23 июня 1987 года. Я тогда возвращалась из роддома, у меня родился мой третий сын Тихон. Мы пришли в квартиру с младенцем и соседка сказала: "Только что позвонили твои родители из ссылки, они сказали, что их освободили". Через месяц или два они вернулись в Москву.

Конечно, в России и сейчас есть политзаключенные, и мы все знаем их имена – это Ходорковский, Лебедев, другие люди. И мы можем только надеяться на то, что когда-нибудь пенитенциарную систему в России перестанут использовать в политических целях, для расправы с людьми по политическим соображениям, – говорит Зоя Светова.

Правозащитник Александр Даниэль надеется, что фамилия Марченко станет самой последней в длинном списке погибших в России политзаключенных:

– Толина судьба удивительная и уникальна. Он последний погибший по 58-ой статье. А ведь перед ним были миллионы, он – замыкающий в этой шеренге. И очень хочется, конечно, чтобы он был действительно самым последним.

* * *

В 1988 году Европейский парламент учредил Премию имени Сахарова. В том же году она была посмертно присуждена Анатолию Марченко.