Александр Генис: В Америке, как я уже не раз - и не без зависти - рассказывал нашим слушателям, отмечают не только юбилеи писателей, но и юбилеи знаменитых, скорее – любимых книг. Так, например, происходит с повестью Сэлинджера ''Над пропастью во ржи''. А в конце этого, уходящего, года Америка отметила – с должным уважением, но не помпой – 50-летие самого, пожалуй, культового романа страны – ''Уловки 22''. К этой дате подоспели две новые книги, посвященные ее автору – Джозефу Хеллеру. Мы воспользовались этим обстоятельством, чтобы обсудить с Владимиром Гандельсманом жизнь и творчество писателя, так основательно повлиявшего на формирование послевоенного поколения американцев.

Владимир Гандельсман: Вторая мировая война дала прекрасный материал для литературного творчества. Говорят, что в Америке лучше всех им воспользовались два прозаика - Норман Мейлер ("Нагие и мертвые", 1948 г.) и Джеймс Джонс ("Отныне и в вечность", 1951 г.). Оба они писали в реалистической манере, граничащей с суровым натурализмом; оба старались не приукрашивать войну. То же самое можно сказать и об Ирвине Шоу, написавшем роман "Молодые львы" (1948 г. ). Но мы сегодня поговорим о другом писателе – о Джозефе Хеллере.

Александр Генис: Его ''Уловка-22'' была бестселлером не только в Америке, но и в России, хотя в СССР она появилась в чудовищно изрезанном виде. Ее протолкнули как антивоенную сатиру, поэтому ''Уловка'' вышла в ''Воениздате'', а ценой была двойная цензура – идеологическая и нравственная. Помнится, там герой выглянул в окно и ощутил вожделение. В оригинале он увидал обнаженную женщину, но ее выбросил русский редактор. Лучше бы уж не печатали, мерзавцы.

Владимир Гандельсман: Я вас понимаю. Но сегодня мы поговорим о том, как Хеллера читают и понимают на родине. Этот разговор спровоцирован выходом двух книг, посвященных Хеллеру. Одна написана критиком Трейси Догерти, другая – дочерью Хеллера Эрикой, и мы, насколько нам позволит время, поговорим не только о литературе, но и о жизни. ''Просто одна ловушка'' (или: уловка, или: поправка) от начала до конца хроника жизни Джозефа Хеллера. Эта биография написана Трейси Догерти.

Александр Генис: И это – хороший повод, чтобы сказать несколько слов о жизни Хеллера.

Владимир Гандельсман: Трейси Догерти это и делает. Он рассказывает о том, что Хеллер родился в 1923 году в Бруклине, что в 1949 получил степень магистра искусств в Колумбийском университете, что в 1949–1950 вел научную работу в Оксфорде, писал рекламные тексты для журналов ''Тайм'' и ''Эсквайр'', а затем оставил эту работу, чтобы вести творческие семинары по прозе и драматургии в Йельском университете. Во время Второй мировой войны летал на бомбардировщике В-52, как и герой его ''Уловки-22'' Йоссариан. Книга Эрики Хеллер об отце как раз называется ''Йоссариан спал здесь''

Александр Генис: Выражение ''Уловка-22'' вошло в лексикон американцев, обозначая всякое затруднительное положение, нарицательным стало и имя героя.

Владимир Гандельсман: Это началось в 60-е годы. Роман был начат в 1953-м году. Книга положила начало экспериментам в жанре военного романа, предварив такие произведения, как хорошо нам известную, ''Бойню номер пять, или Крестовый поход детей'' Курта Воннегута. Оригинальность Хеллера в том, что в роли злодеев выступают у него не враги - немцы или японцы, а американские военные – политические воротилы, наживающиеся на войне, и садисты, которые получают наслаждение от насилия. Это направление окрестили ''школой черного юмора''. ''Черные юмористы'' воспринимают мир как хаос. Армия в изображении Хеллера – странный мир, где все держится на буквоедских уловках и ритуалах, не имеющих иного смысла, кроме воспроизводства и увековечивания собственной бессмыслицы. Там, где царствует ''Уловка 22'' (в чем именно она состоит, никому неведомо), человек замещен цифрой, параграфом устава. Главный герой романа, капитан Йоссариан, живет в одной палатке с мертвецом: солдат давно погиб, но его не признают погибшим, ибо отсутствует соответствующий документ. Другой персонаж не может доказать, что он жив, с тех пор, как был по случайности упомянут в списке убитых. И так далее.

Александр Генис: Хеллер, как когда-то Кафка, изобразил бюрократический бедлам. Поэтому с точки зрения высших армейских чинов Йоссариан – безумец, трус и симулянт. Но на посторонний взгляд – он единственный здравомыслящий, честный и отважный человек в романе.

Владимир Гандельсман: Да, по мысли Хеллера, дезертирство для его героя – способ спасения не просто жизни, но драгоценного качества жизни. Хеллеру принадлежат такие афоризмы: ''Враг - это всякий, кто стремится убить тебя, не важно, на чьей он стороне''. И ещё: ''Всякий, кто пытается уклониться от выполнения боевого долга, не является подлинным сумасшедшим''.
Вообще публикация "Уловки-22'' в 1961 году была столь важным событием для семьи Хеллеров, что Эрика Хеллер ссылается на предыдущие годы, как на время ''до нашей эры''. Хеллер стал знаменитым, и он вовсю наслаждался этим. Он стал знаменит юмором и предвидением, которое начало сбываться в реальном мире во время Вьетнамской войны, которую ''Уловка-22'' предрекла. Догерти в своей книги цитирует пресс-секретаря президента Ричарда Никсона, высказавшегося совершенно по-хеллеровски: ''Президент полностью осознает, что происходит в Юго-Восточной Азии. Это не значит, что там что-то происходит''.

Александр Генис: Однако, давайте отойдем от книги и поговорим о жизни. Что же нового сообщают нам биографы Хеллера?

Владимир Гандельсман: Ну, во-первых, книга Трейси Догерти - фактически первая полная биография писателя. Напомню, что Джозеф Хеллер умер в 1999 году. Господин Догерти пишет в радикальном академическом стиле, бессовестно снимая сливки с собственных мемуаров Хеллера, и всё это довольно скучно, пока не предоставляется повод для анализа писательской карьеры Хеллера – и тут-то книга становится много лучше. Вторая книга принадлежит перу дочери, и это добавляет интимного, что ли, интереса к жизни писателя. Достаточно сказать, что один из критиков отозвался о книге Эрики так ''Это адские мемуары'' (он обыгрывает английское слово hell-ад и фамилию Хеллер, происходящую от того же слова – hell). Книга госпожи Хеллер, которая опубликована 23 августа этого года, вырисовывает натуру язвительную и эгоцентричную. В средствах выражения мисс Хеллер одновременно изящна и воинственна. Когда Джозеф Хеллер выпустил свою книгу ''Что-то случилось'' о мужчине, разочарованном в браке и детях, дочь нанесла ответный удар, напечатав свою вещь под названием ''Конечно, так и было''. Он был, в конце концов, тем отцом, который когда-то сказал интервьюеру: ''Я к детям не имею отношения''.

Александр Генис: Но что было причиной этой войны? Разрыв с семьёй?

Владимир Гандельсман: Да. Со своей женой Ширли Хелд Хеллер прожил 38 лет, у них было двое детей, а потом ''что-то случилось''… Господин Догерти рассказывает о тяжелом недуге, который сразил Хеллера в 1981 году, – то было заболевание нервной системы, которое часто ведет к параличу и к смерти. В течение длительного процесса выздоровления Хеллер увлекся медсестрой, разорвал отношения с женой и детьми, чтобы жениться на этой самой сиделке. Мистер Догерти пишет, что Хеллер принес в жертву свой брак с Ширли, чтобы избавиться от несчастья и жить дальше – деяние это было столь фантастическим, что он себя этим убил.

Александр Генис: Дочь, конечно, тоже об этом пишет?

Владимир Гандельсман: Еще как! Соображения госпожи Хеллера о смертельной схватке родителей (Ширли умерла в 1995) гораздо более откровенны. Она начинает свою книгу с истории о том, как Хеллер послал примирительные цветы смертельно больной экс-супруге. В записке говорилось, что он виноват и просит прощения. Но Ширли Хеллер и не сомневалась в том, что он был виноват. Эрика Хеллер до сих пор удивляется, что когда у нее самой был диагностирован рак груди, ее родители продолжали воевать и спорить, как им навещать дочь, чтобы не пересекаться в больнице. ''Выздоравливай, - говорил писатель своей дочери после операции, - чтобы мне сюда больше не приходить''. К тому времени он переехал в пригород штата Нью-Йорк, продолжая попытки писать, несмотря на то, что критика становилась все более пренебрежительной, читательский интерес пропал, а вдохновение улетучилось.

Александр Генис: Слава ''Уловки'' была так велика, что она затмила все остальное его творчество. Чем его и попрекали журналисты. Один сказал: ''Вы не написали ничего лучше ''Уловки''. ''А кто написал что-нибудь лучше ее?'', - отрезал Хеллер.

Владимир Гандельсман: Эрика Хеллер, прочитав роман ''Что-то случилось'', спросила отца: ''Как ты мог написать это?'' - она имела в виду его фразу в книге, что дочь его могла бы и умереть. В том смысле, что это было бы, возможно, лучше… На что Хеллер ответил: ''Не думаешь ли ты, что ты представляешь из себя такой интерес, чтобы о тебе писать?''

Александр Генис: Сильно сказано… Сразу вспоминается ''Моцарт и Сальери'' - ''ах, правда ли, Сальери, что Бомарше кого-то отравил?''

Владимир Гандельсман: И ответ Моцарта: ''Он же гений, как ты да я. А гений и злодейство – две вещи несовместные. Не правда ль?''

Александр Генис: Ну, положим, Хеллер не такой уж и гений. Он автор, может быть, гениального романа, но сам по себе он всего-навсего талантливый писатель.

Владимир Гандельсман: А талант? Талант совместим с подлостью? Есть ли нравственные пределы у художника?

Александр Генис: Тот же Пушкин:

Гений и злодейство
две вещи несовместные. Неправда:
А Бонаротти? Или это сказка
тупой, бессмысленной толпы – и не был
убийцею создатель Ватикана?

Владимир Гандельсман: Вы знаете, это очень уместная цитата. Именно потому, что она вопросительна. Сальери не дает ответа.

Александр Генис: А у вас он есть?

Владимир Гандельсман: А у меня есть. По-моему, когда человек совершает злодейство, он злодей, а когда он же пишет гениальную музыку, он гений. Может ли это происходить в одном сосуде? Конечно. В одну и ту же бутылку можно налить и прекрасное шампанское, и яд.
В заключение я хочу процитировать самого Хеллера. В романе ''Господу ведомо'' он ведет повествование от имени царя Давида, но такого Давида, который читал Библию и знает всю последующую историю. По сути, это монолог Хеллера. И вот он пишет о себе, Давиде, и о Моисее: ''Нас обоих изваял Микеланджело. Моисей у него получился лучше. Моя-то статуя и вовсе на меня не похожа. Конечно, у Моисея были его Десять заповедей. Зато строки, посвященные мне, гораздо красивей. В них есть поэзия и страсть, яростное насилие и простое, обнаженное, облагораживающее горе страдающего человека''. Оставим это самооправдание на совести Джозефа Хеллера. Возможно это утверждение собственной правоты, а можно назвать это и очередной уловкой, уловкой-23.