Сжечь сотню священных исламских книг – это вам не панк-молебен в христианском храме совершить. Для множества правоверных мусульман это несравнимо более серьезное святотатство, повод для бунта, восстания, джихада даже. Инцидент в афганской тюрьме Баграм и происшествие в Храме Христа Спасителя вроде бы бесконечно далеки друг от друга, разнятся и смыслом, и контекстом. Но есть и общее. В обоих случаях важный вопрос: где проходит черта между светскими обстоятельствами жизни и религиозными табу.

В Москве политический протест, возможно, перешел эту черту, в афганском – американские военные вторглись в запретную (для верующих) зону из-за практической нужды – задачи уничтожить показавшиеся подозрительными книги.

А ведь Коран – это не только записанное слово Всевышнего. Не просто откровение, явленное через пророка Мухаммеда, но и неотъемлемый атрибут божественности. Ислам запрещал изображение живых существ, а потому Корану достались роли и распятия, и иконы, и лика Спасителя. По определению "Энциклопедии Ислама", если Коран и можно сравнивать с чем-либо в христианстве, то отнюдь не с Библией, а с самим Христом.

Обо всем этом вряд ли всерьез задумывались американские солдаты, решившие придать огню 53 экземпляра Корана и еще несколько десятков священных текстов, ведь поступали сообщения, что они якобы использовались для передачи закодированной информации. Американцы надеялись, что все будет шито-крыто, но обгоревшие страницы были найдены афганцами. И началось…

Необдуманный шаг обошелся в десятки человеческих жизней. Талибы максимально использовали инцидент в своей пропаганде, организовали несколько "акций возмездия", завербовали немало новых сторонников. Президент Хамид Карзай потребовал публичного суда. В ответ американские власти заявили: провинившиеся будут наказаны, но административным образом. О лишении свободы речи не идет. По Афганистану покатилась новая волна протестов, вызванная слишком мягким, по мнению мусульман, наказанием. В США понимают: это недовольство может вылиться в серьезные неприятности. Но все же это не повод для нарушения американского закона, согласно которому военнослужащие уголовного преступления не совершили.

Сами мусульмане спорят о том, как избавляться от обветшавших священных книг. Одни настаивают, что их можно только с почтением хоронить под землей, причем в местах, по которым не ступают ноги людей. Другие допускают предание книг проточной воде. Третьи утверждают, что Коран можно сжечь, но предварительно стерев святые имена. Но все улемы сходятся в том, что заниматься этим имеют право только сами мусульмане и что должен быть продемонстрирован надлежащий пиетет к священному тексту. Наверно, теперь американцы извлекут уроки из произошедшего.

Но по большому счету вопрос о конфликтных отношениях между светским и сугубо религиозным мировоззрением остается без удовлетворительного ответа. Как показали московские события, линия болезненного разлома проходит не между христианской и исламской цивилизациями. Чуть ли не половина России оказалась подверженной фундаменталистским настроениям. Единственное конструктивное решение, сколь ни банально эту звучит – лишь во взаимной терпимости, которой, оказывается, очень трудно научиться. Верующие – не дети и не больные, чьим капризам надо потакать, чтобы "дитя не плакало". А светские люди – не обязательно безнравственные чудовища, чьи ценности не имеют моральной силы. Без внятного диалога, ничего кроме неприятностей от взаимодействия двух мировоззрений не будет.