Третий Путин в западной прессе

Александр Генис: Соломон, суть нашей ежеквартальной рубрики “Зеркало” заключается в том, чтобы рассказать, как Россию видят в Америке, как ее видит американская пресса, как ее видят критики, обозреватели, люди, которые занимаются Россией, а значит, как ее видит американская публика, их глазами. В связи с этим я хочу предложить вам начать нашу передачу с того, как Америка видит третьего Путина. Америка знала Путина президента, Америка знала Путина премьер министра, и теперь Америка видит Путина опять президентом. И каждый из этих Путиных выглядит иначе. И если до сих пор, я бы сказал, что главное отношение к Путину это было отношение к политику-прагматику, о нем писали серо и неинтересно, то теперь тон кардинально изменился. И интересно обсудить, как именно меняется тон, которым американская пресса высказывается о Путине.

Соломон Волков: По-моему, совершенно очевидно, что этот тон сменился на гораздо более критический, негативный, во многих случаях - агрессивно-негативный. Практически каждое действие Путина, что бы он нового ни напридумывал, а он, как мы наблюдаем, все время пытается придумать и выкинуть на потребительский рынок какую-нибудь новую штучку… Конечно же, это работа не самого Путина, а его советников. Но, знаете, у Трумэна на столе стояла знаменитая табличка - “Доллар останавливается здесь”. То есть, конечное решение всегда принимает человек, который отвечает за него.

Александр Генис: По этому поводу наш коллега Андрей Загданский сказал, после всех этих разговоров про журавлей: “По-моему, пиаром у Путина занимаются Сорокин или Пелевин”. Это все выглядит очень экстравагантно. И эту экстравагантность подхватили американские журналисты. Я заметил, что о Путине теперь пишут, как об экстравагантном вожде, как о Хрущеве, когда он колотил башмаком по трибуне ООН. Что-то в этом есть. Даже фотографии появляются в газетах. В одном из номеров “Нью-Йорк Таймс” Эндрю Крамер, наш знакомый, человек очень строгих нравов, он занимается нефтью, он специалист, серьезный человек, написал о Путине и дал пять фотографий: на одной Путин плывет баттерфляем, на другой он с тигром, на третьей сидит за роялем, на четвертой он с арбалетом, на пятой - полуголый на лошади. Все в целом это создает впечатление довольно странное, я бы сказал, экзотическое. Все ждут новой выходки Путина. В связи с этим изменилось само отношение к Путину. Если раньше это был партнер по бизнесу…

Соломон Волков: Главное, что он был таким серым полковником.

Александр Генис: Да, но с которым можно иметь дело, а теперь никто не знает, чего от него ждать. Он переехал теперь ближе к началу газеты, потому что что-то интересное происходит все время в России. В связи с этим я хотел поговорить с вами о другом. Американская пресса отметила, что Путин ходит в очень дорогих часах, которые стоят в десять раз больше, чем его годовая зарплата. Американская пресса об этом пишет с удивлением, потому что, чтобы стать президентом в Америке, нужно быть не богатым, а бедным. А если ты богат, как Ромни, то должен всячески показать, с каким трудом тебе досталось это богатство и как ты пренебрегаешь им ради интересов нации. То есть, кичиться богатством совершенно невозможно. И американцы с удивлением спрашивают: ведь Путин не мог не понимать, что кто-то эти часы заметит? Как один мой знакомый рассказывал, который снимал Путина в Кремле, чтобы снять его часы, он спросил у него, который сейчас час. На что Путин указал другой рукой на настенные часы. Так вот, американцы спрашивают: почему Путин носит дорогие часы?

Соломон Волков: Мало того, что он их носит, у него еще завелась привычка эти часы при всяком удобном и неудобном случае дарить. Когда он встречается с народом, то раньше это называлось “шуба с барского плеча”, а теперь это часы с барской руки - понравившемуся ему человеку или человеку, которого он хочет как-то отметить или привлечь к нему внимание, он отстегивает часы со своей руки и их вручает. От своего имени или из государственной казны…?

Александр Генис: Вопрос: почему это происходит? Мне кажется, что мы недооцениваем политический талант Путина. Я-то считаю, что он это делает потому, что это нравится народу. Потому что часы дорогие, в сознании простых избирателей, это Шапка Мономаха, это что-то такое, что царю положено. Вот ему положено иметь что-то крайне дорогое. Он не может ходить в Шапке Мономаха, но он может ходить в очень дорогих часах. И в этом есть традиция, которая идет еще с царских времен.

Соломон Волков: Я могу согласиться здесь с вами потому, что и иерархи Православной Церкви в России, которые идеологически, как мне представляется, на сегодняшний момент весьма тесно смыкаются с Путиным (на наших глазах происходит такая смычка государства и Православной Церкви), тоже себе завели моду носить дорогие часы. Им приходится, как мы знаем, даже заниматься фоторетушью и устранять эти часы со снимков.

Александр Генис: Но почему это происходит? Мне кажется, что потому, что изменилось кардинально представление Путина о том, кто его поддерживает. Если раньше Путин был президентом России, то сейчас он президент очень определенной части России - он отсек раз и навсегда тех людей, которые его точно не поддерживают, он про них забыл, он не интересуется уже и мнением Запада. Именно поэтому такие довольно комические экстравагантности.

Соломон Волков: Прежде чем мы продолжим обсуждение темы нового эксцентризма Путина, я предлагаю сделать небольшое музыкальное отступление и послушать знаменитое произведение Дебюсси, его прелюдию под названием “Генерал Лавин-эксцентрик”. Только в нашем случае это будет полковник Путин - эксцентрик. Исполняет Вальтер Гизекинг, лейбл “EMI”

(Музыка)

Александр Генис: То, что я хотел сказать перед тем, как вы с Дебюсси меня перебили, очень просто. Мне представляется, что Путин поставил крест на интеллигенции, которая точно его не оценивает, которая над ним готова смеяться, и которая никогда не будет за него голосовать. Это тот самый креативный класс, на который рассчитывает страна, но не Путин. Именно поэтому он так легко расстался с этими людьми.

Соломон Волков: Эти люди никогда не входили в его ближайшее окружение, и среди его друзей, о чем можно судить по опубликованным материалам, никогда не было крупных фигур из творческой интеллигенции. В той среде, в которой рос и сформировался Владимир Путин, таких людей не было.

Александр Генис: Но во время первого президентства Путина было немало людей, которые работали с ним. А теперь он отказался от этой группы целиком, и мне это напоминает живо 60-е годы. Вообще, кончено, трагедия, беда России заключается в том, что она ходит по кругу, и сейчас можно найти столько аналогий. Мне представляется, что вся эпопея с третьим сроком Путина аналогична той трагедии, которая произошла в 1968 году, когда вторжение в Прагу привело к разводу власти с интеллигенцией. Вы помните это движение честных коммунистов, которые хотели работать с властью, которые хотели и готовы были ее поддерживать? После 1968 года это кончилось. И что началось? Застой. И сейчас происходит именно это. Потому что брежневские годы это расплата за разгром Пражской весны. Развод с интеллигенцией оборачивается застоем. Кончено, у Путина достаточно большой рейтинг, чтобы стать президентом, но недостаточно большой рейтинг среди того креативного класса, за счет которого Россия может вырваться из этой пучины.

Соломон Волков: Но все его эксцентричнее жесты, перечисленные вами, могут ли они апеллировать к тому консервативному и малообразованному слою, который привлекает Путин на свою сторону? Интересует ли крестьянина в глубинке тот факт, что Путин извлекает из глубины моря некую античную амфору?

Александр Генис: Я думаю, что нет такого крестьянина в глубинке, который не смотрел бы телевизор. И все, что по телевизору показывают, смыкается с некоей русской традицией. Вот скажите, вы, как специалист по Романовым, похоже это на те шаги, которые делали русские цари в поисках популярности?

Соломон Волков: Но ведь русские цари, когда они создавали себе некий имидж, они совсем не ориентировались на неизвестные им темные крестьянские массы в глубинке России, они обращались к образованным людям. Более того, человека, который первый поставил искусство самодержавного пиара на такую недосягаемую высоту, Николая Первого, никто не перекрыл его послужного списка в области управления культурой. Даже Сталин, который очень старался это сделать. Потому что Николай (может быть, ему повезло, что такие люди были в то время его современниками) оказывал покровительство Пушкину, Гоголю, Александру Иванову, он был одним из инициаторов написания Михаилом Глинкой первой русской национальной оперы “Жизнь за царя”. Список можно было бы продолжать. Николай был увлечен ведущими творческими фигурами, которых мы до сих пор признаем, как гордость русской культуры. Причем, если Пушкин, так или иначе, был приближен ко двору, хотя и с подачи того же самого Николая (его заставили присутствовать на дворцовых церемониях), то Гоголь был абсолютнейший аутсайдер, мелкий чиновничишко, который никого не должен был бы интересовать. Но Николай пришел демонстративно на премьеру “Ревизора”, и, вопреки отрицательному мнению всего зала, аплодировал, явился за кулисы и сказал: “В этой пьесе всем досталось, а мне - больше всех”. И подарил Гоголю драгоценный перстень.

“Царский звонок”

Александр Генис: Почти что часы. Это нас приводит к другой теме. Недавно в “Нью-Йорк Таймс” был опубликована статья известного советолога, писателя, который описывает традицию, я бы сказал, царского звонка.


Соломон Волков: Это человек, который является ведущим западным автором книг о Сталине - два больших тома, основанных на колоссальной исследовательской работе.

Александр Генис: Он знает грузинский язык, что большая редкость.

Соломон Волков: Монтефиоре проследил некую традицию, идущую от Николая, который, встретившись с Пушкиным, позволил ему рассказывать о приеме, который оказал ему Николай, и о том, что Николай назвал Пушкина умнейшим человеком в России. И Монтефиоре говорит, что Николая Первого называли “Чингисханом с телеграфом”, и напоминает, что Сталин получил прозвище на Западе “Чингисхан с телефоном”. Причем Сталин декларировал, объявлял своими предшественниками и, в каком-то смысле, учителями таких известных российских лидеров как Иван Грозный и Петр Первый. Но к Николаю Первому он никогда не объявлял своей привязанности, хотя в культурной политике очень плотно за ним следовал. И, заключает, Монтефиоре, Путин не Чингисхан с Блэкберри в руках, потому что, хотя Россия и авторитарна, но сравнить ее ни с правлением Николая Первого, ни со сталинским режимом невозможно. Причем иллюстрирует он эту разницу на примере телефонных разговоров Сталина с Булгаковым, Пастернаком и Шостаковичем, а также с очередным экстравагантным поступком Путина, который сначала позвонил, а затем позвал в Кремль Машу Гессен, известную журналистку и автора многих книг, в частности, биографии Путина, которая вышла сравнительно недавно и переведена уже на многие языки, не издана только в России. Кстати, вот этот путинский жест несколько противоречит вашим соображениям о том, что Путин решительно отказался от каких бы то ни было приманок по отношению к креативному классу, потому что приглашение Маши Гессен в Кремль, это прямой сигнал именно креативному классу и, частично, конечно, и на Запад.

Александр Генис: Мне кажется, что это еще и знак тотальности власти – власть за всем присматривает, власть все видит и все знает. Как Николай, которому было до всего дело. Вот было ему дело до поэмы Полежаева “Сашка”? Почему, какое дело царю России до студенческой хулиганской поэмы?

Соломон Волков: Она его возмутила потому, что это для него был сигнал того, как плохо обстоят дела в Московском университете.

Александр Генис: Представим себе, что американский президент разговаривает с Воннегутом и вызывает его, как было с Полежаевым, ночью к себе на ковер. Это кажется совершенно диким. Но традиция эта идет от российского абсолютизма, который легко пережил все эксперименты с новой российской демократией.

Соломон Волков: Тут любопытны два обстоятельства. Меня очень заинтересовало замечание Маши Гессен, которая описала эту встречу с Путиным, о том, что Путин, видимо, был очень плохо информирован. Он не знал, как ей представляется, что она является автором антипутинской биографии. Каким образом? Во-первых, он - бывший офицер КГБ, у которого информация должна была бы быть поставлена на высоте, и, конечно, он -президент России. Почему его об этом не проинформировали?

Александр Генис: А мне кажется, что все дело в том, что происходит самоизоляция власти. На такой вершине человек все время живет в коконе, сквозь который очень трудно проникнуть, поэтому ему кажется, что каждый человек, который не согласен с ним - шпион. То же самое было с Саддамом Хусейном. Когда американцы уже вошли в Ирак, когда уже все это кончилось, он сказал, что это все шпионы наделали, потому что нормальный человек не может его не любить. Именно поэтому недавно запретили все организации, которые помогали России бороться с туберкулезом, со СПИДом - все американские организации, на которые Америка готова была потратить 3 миллиарда наших с вами денег, денег налогоплательщиков. Всего этого уже не будет, потому что во всем видятся шпионы, какие-то западные интересы, и любая благотворительность рассматривается как подозрительная, потому что непонятны ее мотивы.

Соломон Волков: А как же тогда с плохой информированностью? Это уже недоработка аппарата.

Александр Генис: А если самолеты падают, если корабли тонут, если подводные лодки тонут, то почему разведка должна хорошо работать?

Соломон Волков: Обыкновенная информация. Книга Маши Гессен о Путине широко разошлась и, по-моему, уже у всех на слуху. Но любопытно и другое обстоятельство. Если сравнить разговор Путина с Машей Гессен и эти знаменитые телефонные разговоры Сталина. В тех разговорах, скажем, Булгаков хотел уехать заграницу, но был вынужден согласиться со Сталиным, что ехать ему туда не стоит, а место писателя русского - быть в России. У Пастернака тоже разговор был прерван неожиданно Сталиным, когда Пастернак начал было что-то объяснять, и он пытался после этого дозвониться до Сталина и ему это не удалось. Шостакович оказался их них более упорным и вырвал из Сталина разрешение исполнять музыку его и его коллег, произведения которых были запрещены. Но Маша Гессен просто-напросто отвергла предложение Путина вернуться на ее пост в журнале “Вокруг света”, и это, как говорит Монтефиоре, свидетельствует о принципиальном изменении атмосферы в России. А я хотел бы завершить этот эпизод показом музыкальной редкости – прелюдии, сочиненной молодым Борисом Пастернаком. Он, как известно, начинал как композитор. Очень, по-моему, неплохая музыка под Скрябина, к сожалению, редко звучащая. Исполняет эту прелюдию Лера Ауэрбах, русско-американский композитор, лейбл “BIS”.

(Музыка)

Как строится образ страны

Александр Генис: Продолжая сегодняшний выпуск разговором о том, как воспринимают в Америке Россию, я хотел бы поговорить об имидже страны. В одной из наших передач мы рассказывали о том, какие усилия предпринимаются Россией для того, чтобы создать позитивный образ страны заграницей. Это связано с тем, что в России скоро пройдут многие международные события, начиная с Олимпиады в Сочи. Именно поэтому были заказаны дорогостоящие мероприятия, которые должны были западными мастерами пиара превратить Россию в более доброжелательную, более открытую страну, придать стране человеческое лицо. Что из этого вышло?

Соломон Волков: Мне кажется, что все те миллиарды, которые были потрачены на создание положительного имиджа России, оказались “ухнутыми”, что называется, из-за пресловутого эпизода с Pussy Riot, который, из-за активного содействия государства и церкви, хотя мог бы пройти совершенно незамеченным, как и предыдущие акции группы, был раздут до совершенно ни с чем не сопоставимых размеров. И Pussy Riot, на сегодняшний день, оказались не только политическим, но и культурным символом России.

Александр Генис: И это символ - антирежимный. Именно поэтому все деятели той культуры, которые наиболее активны, это культура не то, что молодежная, но культура массовая, которая касается как можно большего числа людей…

Соломон Волков: Это молодежная культура, в первую очередь, и резонанс, который вызвали ее действия в среде того самого креативного класса, о котором мы уже говорили, свидетельствует о том, что акции такого рода воспринимаются очень многими молодыми людьми, как относящиеся к ним.

Александр Генис: Я думаю, что не акция воспринимается, а реакция на акцию. Если бы не реакция, то не было бы и акции, никто бы о ней не узнал, как вы правильно сказали. Но интересно, что Запад откликнулся на это с большим возмущением, как во времена диссидентов, когда карали Солженицына, Бродского или Синявского. Странно сопоставлять Pussy Riot с делом Синявского, но для образа страны потери примерно такие же - их можно выразить в деньгах, просто в инвестициях, которые не произойдут из-за этого. Я смотрел в этом году с большим удовольствием Олимпиаду в Англии. А до этого был в Лондоне и разговаривал с людьми, которые были причастны к организации Олимпийских игр и занимались именно их рекламой. Там речь идет о том, что Англия должна была сменить свой образ для того, чтобы на Олимпиаде увидели другую Англию, не ту, которую все знают по королеве Виктории, а ту, которую все знают по “Битлз”, по детям “Битлз” - это уже другое поколение.

Соломон Волков: И уже, даже, по внукам.

Александр Генис: Во время закрытия на стадионе была вакханалия молодежной культуры, которая превратила Англию в символ именно новой, нарождающейся культуры 21 века. Англия сумела шагнуть из 17-го в 21-й век, и это и называется искусный пиар целой старны. Вот так создается, а, главное, так меняется имидж страны.

Соломон Волков: А вы можете себе представить, Саша, через сколько барьеров этот концепт прошел и сколько было критических голосов на стадии обсуждения? Я абсолютно в этом уверен. Но, в итоге, возобладали люди, которые хотели представить молодежный облик страны. Они победили.

Александр Генис: Потому что нельзя бороться с будущим. Рано или поздно будущее становится настоящим.

Соломон Волков: Но, Саша, согласитесь, что и Путин пытается, по мере своих сил и в меру своего понимания ситуации, создать какой-то новый имидж России. И ему кажется, что он, разговаривая с тиграми, ныряя за амфорами или взмывая, чтобы полететь во главе журавлиной стаи, представляет новую Россию, которая интересуется экологическими проблемами, которая заботится о том, чтобы сохранялись ценные породы животных…

Александр Генис: Я согласен с вами, не зря мы вспоминали Сорокина и Пелевина - Путин выстраивает мифологический образ власти, которая покоряет все стихии и живет во всех стихиях: в воздухе, в воде. Тут есть что-то глубоко мифологическое, даже сказочное, это такой персонаж из русской народной сказки. И в каком-то смысле это не может не импонировать определенному классу людей.

Соломон Волков: Но не тем людям, о которых мы с вами говорили, не креативному классу, который, скорее, относится ко всему этому с иронией и, даже, с насмешкой. А я хотел бы, в связи с этим, напомнить о некогда очень популярной песне Яна Френкеля “Журавли” на стихи Расула Гамзатова. Прозвучит она у нас в исполнении Дмитрия Хворостовского, которому в этом месяце исполняется 50 лет. Мы поздравляем вас, Дмитрий! Хворостовский и оркестр под управлением Константина Орбеляна, лейбл “Delos”.

(Музыка)