В последние несколько дней в Москве установилась жаркая погода. Синоптики называют ее "аномальной" и не прогнозируют похолодания раньше 5 июля. По данным агентства "Интерфакс", за прошедшие сутки в столице от теплового удара пострадали три человека.

В связи с жарой Министерство по чрезвычайным ситуациям России предупреждает о возможности торфяных пожаров. По данным ведомства, высокая вероятность их возникновения существует в Егорьевском, Орехово-Зуевском, Шатурском и Сергиево-Посадском районах Московской области.

Руководитель лесного отдела Гринпис России Алексей Ярошенко успокаивает: угроза торфяных пожаров уже миновала. Сложнее обстоят дела с лесными пожарами. Несмотря на меры, предпринятые властями после катастрофических пожаров 2010 года, риск их возникновения по-прежнему велик.

– В этом году основной риск возникновения катастрофических торфяных пожаров в Подмосковье и окрестностях уже миновал: больше 80 процентов торфяных пожаров возникает весной, от палов сухой травы, на осушенных торфяниках и брошенных торфяных месторождениях. В этом году впервые за много лет начали приниматься хотя бы какие-то меры по борьбе с палами сухой травы, и в Московской области этот сезон прошел относительно благополучно. Во-вторых, опять же впервые за много-много лет, МЧС начало реагировать на пожары на торфяниках очень оперативно. Поэтому сейчас опасных торфяных пожаров, которые могут разрастись до такой катастрофы, какая была в 2010 году, ни в Московской области, ни в соседних областях нет. Торфяные пожары не возникают мгновенно, они развиваются в течение многих недель. Например, те пожары, которые задымили Москву в конце июля 2010 года, возникли в мае, на них просто не реагировали должны образом. Сейчас эта ситуация изменилась.

С лесными пожарами ситуация хуже, чем была. Риск их возникновения очень высок и в Подмосковье, и вообще в средней полосе европейской России. К тому беспорядку, который был в 2010 году, добавились огромные площади неразобранных горельников, леса, засохшие от короеда-типографа. И это – часто в тех районах Подмосковья, которые давно не горели, например, западное Подмосковье: там катастрофических лесных пожаров не было чуть больше ста лет. Сейчас там накоплены огромные запасы сухих дров – короедники прошлых трех-четырех лет, и местами они подходят вплотную к дорогам и населенным пунктам, и там риск возникновения катастрофических пожаров сейчас чрезвычайный.

– А какова ситуация с пожарами, торфяными и лесными, в других регионах России?

– Вообще ситуация намного лучше, чем она была в любой из предыдущих трех лет. Отчасти это следствие погоды: по всей территории страны дождей больше. Отчасти это следствие мер, которые приняты: прежде всего, борьба с выжиганием сухой травы, а это один из двух главных источников пожаров в лесах. В Якутии сейчас горит по двум старым причинам. Во-первых, это выжигание травы – правительство Якутии никак не контролировало палы сухой травы, все крупные пожары в Якутии возникли именно от палов сухой травы. Во-вторых, это попытки скрыть масштабы пожаров, в результате чего меры по их тушению принимаются с большой задержкой. Каждый день задержки приводит к тому, что пожары тушить становится все труднее. В Якутии сейчас ситуация самая худшая с лесными пожарами, но, к счастью, в ближайшие дни там ожидаются дожди. Потушить пожары им не под силу, но, по крайней мере, площади возгорания пойдут на убыль.

– После пожаров 2010 года власти, как я понимаю, действительно начали что-то предпринимать. Что именно они сделали и насколько это было эффективно?

– После 2010 года было сделано очень много глупостей, вещей, которые реально ни на что не повлияли. Например, огромные деньги были вложены в так называемое обводнение торфяников, которое было оптимизировано скорее под освоение средств, чтобы больше потратить, чем под реальную борьбу с пожарами. Поэтому обводнение, например, не помогло. Были выделены деньги на новую лесопожарную технику. Но этого мало, потому что мало людей, которые могут на этой технике работать. А в борьбе с лесными пожарами все решают люди, а их по-прежнему в лесу не хватает. То есть Лесной кодекс 2006 года превратил лесное хозяйство из самодостаточной в экономическом плане отрасли народного хозяйства в полностью дотационную отрасль. Это просто по закону так, по-другому быть сейчас не может. Людей, работающих в лесном хозяйстве, было около 200 тысяч человек, сейчас порядка 50 тысяч человек. При среднем уровне пожарной опасности по погодным условиям их хватает, чтобы бороться с пожарами, а чуть только засуха и жара – и людей начинает очень сильно не хватать. И техника здесь не помогает. В 2013 году начались реальные меры по искоренению лесопожарной лжи, то есть раньше было проще бороться с пожарами методом их сокрытия, и большинство регионов именно так и делали: сначала делали вид, что ничего не горит, а потом, как правило, уже оказывалось слишком поздно что-то делать. В этом году впервые официальная отчетность приблизилась к реальной ситуации. По некоторым регионам она просто соответствует фактическому положению дел, по некоторым хотя бы правдоподобна. Были приняты первые меры по ограничению выжиганий сухой травы, а это все-таки основной источник огня у нас. Но денег по-прежнему не хватает, лесное хозяйство по-прежнему разрушается – оно не может существовать при таком Лесном кодексе. Поэтому многие риски сохраняются и сейчас.