В понедельник, 19 августа, в столице Индии Дели должен быть оглашен первый вердикт по делу о групповом изнасиловании, в прошлом году всколыхнувшем всю страну. Жертвой его стала 23-летняя студентка медицинского колледжа Джиоти Сингх Панди; имя потерпевшей, пойдя наперекор традиции, раскрыл ее отец.

16 декабря Джиоти Сингх Панди и ее 29-летний спутник, инженер-электронщик, возвращаясь вечером из кино, сели в обычный с виду городской автобус. На самом деле это был не городской, а школьный автобус, который угнали забавы ради шестеро подвыпивших молодых людей. Сначала хулиганы до полусмерти избили друга Панди металлическим прутом, потом в течение часа жестоко насиловали ее, а затем на ходу выбросили обоих из автобуса на шоссе. Девушка была перевезена в больницу в Сингапур, где скончалась две недели спустя. Ее смерть вызвала по всей Индии растянувшиеся на месяц массовые протесты против неспособности властей защитить женщин от преступлений на сексуальной почве.

Группа из шестерых насильников на сегодня сократилась до пяти. Один из них покончил с собой в тюрьме – по официальной версии. По неофициальной – был убит сокамерниками.

Самый молодой из оставшихся пятерых предстал перед судом по делам несовершеннолетних, так как на момент совершения преступления ему было только семнадцать. Именно по его делу ожидается вердикт 19-го числа. Согласно действующему закону, он может быть осужден максимум на три года колонии. Этой перспективой в Индии возмущены многие, в первую очередь, женские организации. И они требуют от Верховного суда пересмотреть определение несовершеннолетия с тем, чтобы по преступлениям особо тяжким, включая изнасилования, судить подростков как взрослых, начиная уже с 16 лет, исходя из их психологической зрелости. Верховный суд, отмечают комментаторы, никак не решается ни на радикальный пересмотр нормы, ни на прямой отказ феминисткам, который может спровоцировать новые уличные беспорядки. Отсюда и многочисленные отсрочки с оглашением приговора. Четверку взрослых соучастников, между тем, судят отдельно, и всем им угрожает смертная казнь.

Общественные волнения, вспыхнувшие во многих городах Индии сразу по следам декабрьского происшествия, спровоцировали, впрочем, не споры юристов о сроках наступления полной дееспособности у несовершеннолетних.

– Я полжизни прожила в Дели и могу вам сказать, что в этом городе молодые женщины не чувствуют себя в безопасности, – говорит эксперт Гудзоновского института в США Апарна Панде. – Дели, к сожалению, абсолютно заслуженно называют мировой столицей изнасилований. В прошлом году одних только зарегистрированных случаев там было более семисот, а не зафиксированных, боюсь, столько же, если не больше. И лишь единожды суд признал подсудимого виновным. Более того, показатели сексуальных преступлений в этом мегаполисе постоянно растут – в отличие от других видов преступности. Понимаете, Дели, с одной стороны, очень западный город, заметная часть его населения – это люди прогрессивные, предприимчивые, исповедующие идеалы личной свободы в выборе образа жизни и профессии. А с другой – это город, в котором эмансипированные женщины постоянно сталкиваются с мужчинами, погрязшими в дремучих предрассудках, считающими их существами абсолютно бесправными, должными пребывать до брака под отчим кровом и не развлекаться по вечерам в компании молодых людей. Если женщина ведет себя иначе, то, по мнению этих людей, она сама напрашивается на то, чтобы ее изнасиловали. Носителями этих стереотипов являются преимущественно трудовые мигранты, в огромном количестве наводнившие столицу. Существующие в деревнях, откуда они приехали, механизмы общественного контроля в обезличенном мегаполисе над ними не довлеют. Вот тут-то и кроется причина той общественной бури, которая разразилась в декабре. Эти были не межобщинные и не религиозные протесты, каковые часто случаются в Индии, а чисто культуральные. Креативный класс, поднявшийся за время экономической либерализации страны, женщины и их единомышленники – мужчины впервые громко возмутились тем, что полиция и суды не защищают их должным образом от посягательств хулиганствующих элементов, страдающих всеми признаками социальной аномии.

Представления большой части общества о месте женщины по-прежнему зажаты в тиски квазифеодальной, патриархальной идеологии; у живущих же по другой идеологии экономическая и политическая система Индии играют в их формировании, к сожалению, лишь очень малую роль, констатирует Апарна Панде. По ее словам, тот же политизированный средний класс, который вышел на демонстрации против безучастного отношения полиции к женщинам, подвергшимся сексуальному надругательству, – в судебно-следственных инстанциях, говорит она, до сих пор живуче убеждение, что лучшим наказанием за изнасилование является принуждение насильника к вступлению в брак со своей жертвой, – полтора года назад митинговал против проявлений коррупции в политическом и чиновничьем аппарате.

– Было несколько факторов, переполнивших чашу терпения рассерженных горожан и взорвавших ситуацию. Зверский характер самого преступления. Долго копившееся недовольство тем, что полиция недостаточно патрулирует места, посещаемые молодежью из среднего класса. Возбуждение уголовного дела против агентства новостей, в которое на пассивность полиции пожаловался друг Джиоти Панди; интервью с ним, как заявили власти, может привести к разглашению имени потерпевшей, что в кейсах, связанных с изнасилованием, является нарушением закона. Но телевидение в Индии – свободное и блогеры тоже свободные, и эта новость разнеслась по стране со скоростью ветра, а дальше уже протестные акции координировались через социальные сети. В случае Джиоти, как и в массе других, полиция рекомендовала замять инцидент, чтобы не навлечь бесчестия на ее семью, следователи тоже по трафарету ссылались на одну им ведомую статистику, будто львиная доля заявлений об изнасиловании, с которыми обращаются женщины, выдуманные и так далее. Предубеждения правоохранительных органов против женщин сильнее их чувства классовой солидарности, и они будут скорее симпатизировать мужчине, будь он хоть люмпенизированный мигрант, чем его жертве из среднего или даже высшего класса.

Как заметила Апарна Панде, при разгоне демонстраций вблизи резиденции премьер-министра женщинам досталось от полиции больше, чем сильному полу. Мол, что это они делают на улицах, почему не сидят дома? Почему ослушиваются приказа мужчин разойтись?

У некоторых наблюдателей создалось впечатление, что протесты поляризовали индийское общество. Вот мнение по этому поводу корреспондента The Wall Street Journal в Индии Притики Раны:

– Я бы не назвала это поляризацией. Полиция была застигнута врасплох размахом манифестаций и поэтому поначалу применила чрезмерную силу, но быстро взяла себя в руки. Верно, взгляды либеральных и консервативных кругов на то, как менять ситуацию, различались: либералы больше ратовали за институциональные перемены. Консерваторы склонялись к тому, что законодательство и судебную практику желательно не трогать, и предлагали "бытовые" решения, как то: вооружить женщин финками и перцовыми аэрозолями или убрать все женские манекены из магазинов, дабы не возбуждать мужскую похоть. В итоге, однако, политическая система Индии доказала свою зрелость, способность к самоанализу и самокритике в том, что касается необходимости пересмотра безнадежно устаревших представлений об отношениях полов. Парламент принял ряд законов, которые доказывают, что он откликается на запросы продвинутой части общества.

Речь идет, в частности, о введении особого ускоренного порядка рассмотрения дел, связанных с сексуальными преступлениями, что в условиях перезагруженности индийских судов есть результат совсем не маловажный; об ужесточении наказания за изнасилования вплоть до смертной казни и о занесении в уголовный кодекс – впервые в истории – статей за сексуальное домогательство и принуждение.