Пятое сентября 1918 года в истории России считается днем начала Красного террора. В этот день было принято соответствующее постановление Совета народных комиссаров.

В документе говорилось:

"Совет Народных Комиссаров, заслушав доклад Председателя Всероссийской Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлением по должности о деятельности этой Комиссии, находит, что при данной ситуации обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью; что для усиления деятельности Всероссийской Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлением по должности и внесения в нее большей планомерности необходимо направить туда возможно большее число ответственных партийных товарищей; что необходимо обеспечить Советскую Республику от классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях, что подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам; что необходимо опубликовывать имена всех расстрелянных, а также основания применения к ним этой меры".

Постановление подписали народный комиссар юстиции Д. Курский, народный комиссар по внутренним делам Г. Петровский, управляющий делами Совета народных комиссаров В. Бонч-Бруевич.

Председатель Совета НИЦ "Мемориал", историк Александр Марголис отмечает, что террор большевики начали гораздо раньше 5 сентября, и даже 30 августа 1918 года, дня, когда в Петрограде был убит председатель ЧК Урицкий, а в Москве совершено покушение на Ленина. Фактически большевики начали брать заложников сразу после убийства Володарского в Петрограде 20 июня. И первые расстрелы относятся также ко второй половине лета 1918 года. С 5 сентября Красный террор получил официальную санкцию советского правительства.

В Петрограде, например, не дожидаясь декрета о Красном терроре, в первых числах сентября большевики начали проводить повальные аресты. Были арестованы десятки тысяч человек. На тот момент, когда декрет был издан, в Петрограде уже расстреляли несколько сотен человек. Цифры историки называют разные: и 500, и 800 человек. Но то, что они были расстреляны до приятия декрета, – это факт. Уже 6 сентября в большевистской печати под заголовком "Месть за наших вождей!" появляются сообщения о расстрелянных.
Точно также не соответствует действительности и объявленный большевиками официально конец Красного террора в ноябре 1918 года, уверен Александр Марголис:

– Характер Красного террора был таков, что эти актовые материалы, декрет, его отмена – они в практической жизни очень мало проявлялись. Вот пример: в конце января 1919 года в Петрограде были расстреляны четыре заложника, великие князья Романовы. Много позже ноября 1918 года, когда якобы Красный террор закончился. Но они были расстреляны в рамках Красного террора, именно как заложники. Позднее говорили, что это была месть за убийство Розы Люксембург и Карла Либкнехта. Режим Красного террора продолжался и в 1919 году, и в 1920-м.

По официальным данным Чрезвычайной комиссии только за 1918 год и семь месяцев 1919 года были расстреляны 8389 человек, из них: Петроградской ЧК – 1206; Московской – 234; Киевской – 825; ВЧК – 781 человек. Заключено в концлагеря 9496 человек, в тюрьмы – 34 334; взяты в заложники 13 111 человек и арестованы 86 893 человека.

На самом деле число репрессированных и расстрелянных, учитывая жертвы подавления крестьянских восстаний в Тамбовской, Пензенской, Ярославской и других губерниях, расстрелы белых офицеров в Крыму, массовые расстрелы священников, гораздо больше официально заявленного ЧК. Большевики были готовы уничтожить миллионы людей и не скрывали этого. В сентябре 1918 года Г. Зиновьев делает соответствующее заявление:

– Нужно уподобиться военному лагерю, из которого могут быть кинуты отряды в деревню. Если мы не увеличим нашу армию, нас вырежет наша буржуазия. Ведь у них второго пути нет. Нам с ними не жить на одной планете. Нам нужен собственный социалистический милитаризм для преодоления своих врагов. Мы должны увлечь за собой 90 миллионов из ста, населяющих Советскую Россию. С остальными нельзя говорить – их надо уничтожать.

Сегодня историки спорят: была ли страна в те годы запрограммирована на террор, на гражданскую войну? Историк, профессор Европейского университета в Петербурге Борис Колоницкий так отвечает на этот вопрос:

– Любые гражданские войны сопровождаются размахом террора. И гражданская война в тех формах, в каких она проходила в России, особенно была к этому предрасположена. Что я имею в виду? Воевать начали не в 1918 году и не в 1917 году, а в 1914 году. И такие явления, как взятие заложников, расстрел мирного населения практиковались воюющими сторонами. Не была безупречной в этом отношении, к сожалению, и российская армия. И опыт жертв, и опыт проведения террора стал опытом очень многих людей. И это очень важно. Это сказалось и на ходе Гражданской войны.

Второй момент, о котором мы не должны забывать, заключается в том, что Гражданская война не была войной только между красными и белыми, как это нам часто пытаются представить. Она складывалась из комплекса самых разнообразных войн. Передо мной книга, которую мы недавно издали, английского исследователя Ника Берона "Король Карелии" об участии англичан в Гражданской войне на севере России. Там это было очень сложным явлением. Это была война не только между белыми и красными, но между финнами и финнами, между красными финнами и белыми финнами, причем красные финны сражались на стороне англичан, это была война карелов с белыми финнами, при этом карелы поддерживались англичанами также. Ник Берон описывает те методы, которые использовались враждующими сторонами: "Пленных не брали. Пытали. Сдирали кожу… А, ведь, там не было ЧК… Логика конфликта и опыт были ужасными".