Кипит возмущенная сеть: акционист Петр Павленский разделся догола, сел на Красной площади и приколотил свою мошонку к брусчатке. Акция под названием "Фиксация" была приурочена ко Дню полиции. Полицейские реагировали быстро: творца накрыли простыней и отвезли в участок. Скорый суд, на удивление, не усмотрел в его действиях состава преступления и отправил дело на доследование. В тот же день художник дал несколько интервью, а модные порталы о культуре оперативно собрали опросы деятелей современного искусства, как они оценивают акцию. Опрошенные в основном отнеслись с пониманием, ссылаясь на радикальные практики венских акционистов 1970-х (Герман Нитцш) и московских акционистов 1990-х годов (Бренер, Осмоловский, Мавромати). Сегодня уголовное дело все же возбудили, по 231 статье УК (хулиганство по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти). Это дает акции ту политическую окраску, которую она и подразумевала.

Во всех случаях акционизма во всех странах во все времена полиция и карательные механизмы бывают задействованы непременно, поскольку художники-акционисты вмешиваются в общественное пространство, калечат свои тела и жестоко шутят на политические и религиозные темы; только степень наказания зависит от законов страны и морального климата в ней. Широкое художественное сообщество в который раз (после акций группы "Война" и Pussy Riot) заспорило, стоит ли считать акцию Павленского высокохудожественной и имеющей отношение к искусству вообще. Самое замечательное, когда образованный народ начал разбирать артистические тонкости акции, которая вообще-то обладает столь разрушительной силой, что в детальных интерпретациях не слишком нуждается. В общественном и медийном контексте совершенно неважно, искусство это или нет.

Не стану воспроизводить эпитеты, которыми награждала Павленского в сети широкая публика; мягко скажем, его подозревали в психической невменяемости (психиатр, который освидетельствовал художника, исключил такую возможность). Еще его подозревали в профанации: якобы он предварительно сделал пирсинг мошонки в салоне и вбивал гвоздь в уже заросшее отверстие. Художник это отрицает. Здесь будет уместен медицинский комментарий: при некотором знании анатомии мошонку можно проколоть быстро и с минимальным травматизмом.

Что мы видим в этой акции непредвзятым, несколько наивным образом? Нарушение общественного порядка? Пожалуй, и полиция реагирует именно так: голый мужчина в ноябре в публичном месте (да еще и сакральном для многих, на виду у Кремля) занимается членовредительством. Да, его следует накрыть простынкой, но везти его все же следовало бы сначала в больницу, а потом в участок. Что мы видим в возмущении интернет-охлоса? Страхи за сохранность собственного тела, особенно мужского достоинства; табу на обнаженное тело. В психологии это называется "проекция": когда человек переносит действия другого на себя, как если бы он сам это делал (этим механизмом объясняются, кстати, многие законодательные инициативы депутатов Мизулиной и Милонова).

В символическом пространстве акция Павленского – это продолжение народной мысли "Войны" с членом на Литейном мосту (в просторечии акцию называли "Х. ментам"). Метафорически это совсем просто: мы всем своим главным достоинством прибиты к тебе гвоздем, о Власть и Родина, к твоей главной площади, к брусчатке, которую пролетарии выбирали своим оружием (гвоздь, как говорят знающие люди, легко входит в швы между камнями). Ты, власть, не даешь нам дернуться, ты держишь нас за причинное место. Такие метафоры работают безупречно, иначе эта история не зацепила бы интернет-массы.

Павленский последователен в своих действиях. В прошлом году он встал у Казанского собора с зашитым ртом и с плакатом, где сравнивал выступление Pussy Riot в храме Христа Спасителя с тем, как Христос опрокидывал столы торговцев. В мае обмотал себя, обнаженного, колючей проволокой напротив здания Законодательного собрания Петербурга (акция называлась "Туша"). Он учился на скульптора, но бросил учебу и коммерческую практику после дела Pussy Riot. Сумасшедший? Нет, он довольно умен и рационален, что следует из его интервью. Никаких доходов от акционизма не имеет, повторять акции в галереях и на фестивалях современного искусства не собирается, как и брать гранты.

Политические взгляды не афиширует, но говорит и пишет о том, что власть в России сделалась невыносимой. Во время акций боли не чувствует, поскольку находится на адреналине, боль приходит потом. Кто-то пишет о его действиях, как о жестах, полных бесконечного социального отчаяния, кто-то – о личном мазохизме и эксгибиционизме художника. Не вижу противоречий. История искусства и история протеста пишутся долго и противоречиво. Примерно треть венских акционистов имели тюремные сроки (впрочем, вполне символические) за нарушение общественного порядка, а теперь заведуют кафедрами и институциями. На Красную площадь, вероятно, тоже имеет смысл выходить не один раз в столетие, и с разными демонстрациями.

Елена Фанайлова – поэт, лауреат нескольких литературных премий, автор и ведущий программы РС "Свобода в клубах"

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции РС