Александр Генис: Как всегда в последнюю передачу года, мы предлагаем слушателями стихотворение поэта АЧ Владимира Гандельсмана.

Владимир Гандельсман: Прежде, чем прочесть стихотворение, я скажу несколько комментирующих слов. Они займут, возможно, больше времени, чем моё короткое стихотворение. Но они важны и сами по себе, и для понимания текста. Герой Пруста Сван смотрит на милых ему людей и говорит другому персонажу так: «Это люди великодушные, а ведь, в сущности говоря, в жизни имеет значение только великодушие, и только оно украшает человека. Понимаешь, все люди делятся на великодушных и невеликодушных, а я уже в том возрасте, когда нужно сделать окончательный выбор, раз навсегда решить, кого мы должны
любить и кого презирать, прилепиться к тем, кого мы полюбили, и, чтобы наверстать время, которое мы зря потратили на других, не расставаться с ними до самой смерти». Свана звали Шарль, а жил он на Орлеанской набережной, которая у меня на мгновение переименовалась в Шарлеанскую.

Стихи

Я искал, где они ютятся.
В магазины ёлочной мишуры
заходил, засматривался на шары
(да святятся!),

в вечереющем ли предместье,
ноющем, как укол
под лопатку, в неоновых окнах школ
(много чести

месту пыток, где ходит завуч
с тощим на затылке узлом,
в костюме, стоящем колом),
в парке, за ночь

ставшим чистой душой без тела, –
точно зрение оступилось в даль
и наклонная птица диагональ
пролетела,

я искал их на Орлеанской
набережной шарлеанской и в том
великодушии (с поцелуем-сном,
его лаской), –

в том единственном, пожалуй,
за что можно ещё любить
(так чувствовал Сван, готовясь забыть
жизнь, усталый),

в море, шурашащем своим плащом, –
вдоль него вечно бы с тобой брести! –
я искал их, не видя смысла, прости,
больше ни в чём.

Ночью вздрагивал, шёл на шорох,
память перерыл, как рукопись, вспять,
и когда отчаялся их искать,
я нашёл их.