Одну из древнейших часовен Карелии, пострадавшую от рук неквалифицированных реставраторов, в экстренном порядке перевезли из практически нежилой, обезлюдевшей деревни Лазарево Медвежьегорского района в город Сегежа. Теперь работы по спасению памятника старины будут проводиться под присмотром ведущих специалистов в области русского деревянного зодчества. Допустившая повреждение часовни Илии Пророка фирма "Реставратор" из Великого Новгорода решением Петрозаводского городского суда оштрафована на 200 тысяч рублей.

Руководитель НИИ народного зодчества доктор архитектуры, профессор Вячеслав Орфинский такое наказание называет смехотворным и считает скорее поощрением вандализма. По его мнению, случай с Ильинской часовней из ряда вон выходящий, поскольку с памятником деревянного зодчества федерального значения столь бесцеремонно обошлись впервые. Максимальный штраф, предусмотренный статьей "Нарушение требований сохранения и государственной охраны культурного наследия" Кодекса об административных правонарушениях, составляет пять миллионов рублей.

В прошлые века деревянные часовни существовали в каждой деревне карельского Сегозерья. До наших дней сохранились считаные единицы таких построек. Они – ценное свидетельство истории, ведь это самые первые православные храмы региона. Кроме того, маленькие деревенские часовни сработаны с тем же мастерством, что и знаменитая церковь в Кижах.

Поэтому вполне закономерно, что Ильинскую часовню, от времени покосившуюся и утратившую главку с крестом, было решено включить в целевую федеральную программу "Культура России". На реставрацию четырехсотлетней постройки выделили миллион рублей, Министерство культуры РФ провело, как полагается, конкурс, его выиграло новгородское ООО "Реставратор". В ноябре минувшего года почти случайно обнаружилось, что к работам над памятником привлечены гастарбайтеры, не обладающие даже минимальными профессиональными навыками. Никакого надзора специалистов над их действиями не было.

Когда генеральный директор "Реставрационного центра – архитектура, производство, обучение" Александр Попов вместе с коллегами приехал в Лазарево, то увидел там такую картину:

– Три молодых человека проводили реставрационные работы. Невооруженным глазом было понятно, что эти люди к настоящей реставрации не имеют никакого отношения. Инструмент был самый примитивный, и в основном бензопилы. Они разобрали часовню, не замаркировав ее элементы, и уже начали собирать. Естественно, раз маркировки не было, все перепутали – старые бревна в старые стойки не влезают. Тогда они берут и подпиливают их бензопилой. Они не использовали исторические технологии. Короче говоря, они делали, как умели. После такой горе-реставрации памятник превращается в обычный новодел.

Министерство культуры остановило работы, а новгородцы сказали, что, да, мы виноваты, мы исправимся, мы пришлем туда других мастеров. Когда я стал представителям министерства пенять, что зачем же вы наняли такого заказчика, мне ответили они: да нет, это известная, замечательная фирма, которая успешно ведет такие работы. Но для меня понятно, что не может замечательная фирма посылать на памятник конца 16-го – начала 17-го веков людей, которые в этом некомпетентны. Причем, у меня сложилось впечатление, что все были абсолютно уверены, что никто не приедет в такую далекую безлюдную деревню с проверкой. Как это нередко бывает, приехала бы комиссия, подмахнула бы все эти акты, и дело с концом. Понимаете, в какой-то момент в России было выдано около 4 тысяч реставрационных лицензий. Ну не существует такого количества фирм, которые на самом деле умеют реставрировать памятники.

– Вы сказали, что эту часовню начали составлять, как попало, в произвольном порядке из старых бревен стали складывать некое новое сооружение. Можно ли теперь ее вернуть в первозданное состояние? Или тот вред, который нанесен памятнику, уже невосполним?

– К счастью, они далеко не все сделали, собрали только несколько венцов. Но там же есть старые бревна, которые подпилены бензопилой. Как это восполнить? Никак! И полы они сделали новые, опять же, с помощью бензопилы. Кстати говоря, и той они владеют плохонько, ни опыта, ни знаний, ничего у них нет. А топоры у них покупные, типа туристических. Между тем, нам хорошо известен набор плотницких инструментов, с помощью которых старые мастера строили в Карелии всю эту красоту – часовни, церкви и погосты. Это топор, скобель, тесло, черта и отвес. Я таких инструментов у этих работников не видел. Они и при желании не могли бы ничего сделать.

Еще один момент: такие реставрационные работы полагается выполнять не зимой, а в теплое время года. А вот лес для замены ветхих элементов, наоборот, следует заготавливать в декабре, январе и феврале. У них – все наоборот. Они вздумали использовать сырой летний материал, из которого делать этого нельзя. Все ведь сгниет!

Я у этой часовни нашел очень хороший кусочек старого косяка. С каким мастерством все это сделано, как все подогнано, никаких зазоров! Вот на это, собственно говоря, и надо было смотреть, когда туда приезжаешь. А когда тебе предлагают новодел, сделанный бензопилой, из непонятно какого материала, непонятно какими руками и непонятно, с какой головой, то смотреть не на что.

– То есть и материал, и инструмент должны быть аутентичными?

– Конечно! В 1999 году были приняты международные стандарты по реставрации деревянной архитектуры, и наша страна подписала соответствующие документы. Там все четко прописано. Например, если церковь из сосны, значит, недостающие фрагменты восполняют из сосны, а елку использовать нельзя. Работать можно только историческим инструментом по историческим технологиям. Ни один из этих пунктов в данном случае не выполнен. То есть материал непригодный, инструмента нет, историческими технологиями не владеют, и они, конечно, нигде не учились. Ровно все сделано для того, чтобы памятника не было. Государство выделяет деньги, и за эти деньги памятник мы уничтожаем.