Многие из нас, московских киноманов конца 60-х годов, начинали знакомство с "новой волной" чехословацкого кино с фильма "Маргаритки" Веры Хитиловой. Нет нужды объяснять, чем тогда подкупали чешские фильмы – да хотя бы уже тем, что были вызывающе несоветскими. Вместо слащавой патоки надуманных чувств и межчеловеческих отношений, словно бы списанных из Морального кодекса строителя коммунизма, вместо обязательной "борьбы хорошего с еще лучшим" – нормальная, непафосная интонация, интерес к плотскому во всех его проявлениях, никакого надрыва и никакой достоевщины, мягкий юмор и предельное недоверие к ходульным общественным идеалам. Даже на этом достаточно ярком фоне работы Веры Хитиловой выделялись своим неповторимым почерком. Принято считать, что произведения высокого искусства обычно хороши тогда, когда в их основе лежит конкретная история. Вера не раз признавалась в том, что сюжеты, даже самые "накрученные", ей неинтересны. Ее киноязык был сложен из образов, из картинок, часто постановочных, где и предметы, и актеры имеют общее назначение – изобразить, а не рассказать. Фактически это всегда иносказание, смысл которого выявляется в зрительских ощущениях от увиденного.

"Маргаритки", фильм 66-го года, тогдашнего зрителя поражал именно тем, как он сделан, а не тем, о чем повествует. Можно было бы сказать даже, что он – ни о чем. Две подружки-проказницы не знают, как им убить бесконечное время юности. Вечеринки, любовные похождения без любви и трагедий, нарушение всех общественных приличий, безделье без конца и без края. На дворе весна и всеобщее раскрепощение. В головах ветер, то есть неясные грезы о замечательном будущем и уверенность, что все будет хорошо. Мы-то знаем по опыту, что ничего особенно хорошего не будет, а будет "нормализация", серость и убогость социалистического быта. Так жизнь становится частью произведения, послесловием к нему. Вера Хитилова позднее часто повторяла, что хотела передать это чувство беспричинного девичьего счастья, пока сама переживала его, пока была беззаботна и хороша. А хороша она была отменно, лучших мужиков покоряла походя, не считая своих побед. Одно время работала манекенщицей – как сейчас говорят, моделью. Даже под старость ее стать и лицо сохраняли следы былой красоты.

Хотя фигурой она была вполне округла, характер имела скорее угловатый и резкий. Не было в чешском кино никого, с кем бы она не повздорила, но и не было никого, с кем бы позднее полюбовно не помирилась. Сниматься в ее фильмах было почетно, но не безопасно для здоровья – могла и побить. Фильмы были сугубо режиссерские, при этом в рамках жесткого творческого замысла она допускала некоторую актерскую вольницу. До начала "нормализации" ей удалось снять еще одну яркую ленту – "Вкушаем плоды райских деревьев". Тоже вроде бы ни о чем, содержание не пересказать: так, столкновения человеческих тел на фоне городской зелени. Никакой жизненной драмы, но результатом оказывается сильный философский посыл – за все в этой вроде бы беззаботной жизни приходится платить, и по самому большому счету. Легкий флирт иногда оборачивается рождением ребенка, который все ставит на свои места. Вера Хитилова так формулирует смысл фильма: "Все мы вкушаем сладкие плоды райских деревьев, забывая, что когда-нибудь за них придется расплачиваться".

"Нормализация" была трудным временем не только для Веры Хитиловой, но для нее особенно. Пока ее эмигрировавшие друзья по "новой волне" – Милош Форман, Иван Пассер, Войтех Ясный – делали блистательную голливудскую карьеру и брали "Оскаров", она, попавшая в черный список, пыталась обмануть бдительных цензоров. Фильм "Панельная история" был проходным, но и в него ей удалось протащить запретное чувство: бытописание будней строителей коммунизма оказалось настолько тошнотворным, что руководству Баррандовской студии пришлось потом долго оправдываться перед партийным начальством.

Но это была бы не Вера Хитилова, если бы и при новом режиме тут же не прониклась бунтарскими настроениями. Ей вообще постоянно что-то не нравилось – активистка по натуре, она всегда подыскивала "чернуху" жизни, против которой можно было бы развернуть непримиримую борьбу. Она боролась за чистоту окружающей среды и против "родимых пятен" капитализма. В фильме "Мышеловки" взяла на мушку феномен скоробогачества (как сказали бы мы, феномен "новых русских"): два пражских бонвивана и тусовщика насилуют походя скромную девушку из народа. Та, будучи ветеринарным врачом и специалистом по кастрации поросят, оскопляет пьяненьких негодяев. Их дальнейшие неприятности, трудные попытки объяснить ситуацию женам и любовницам, легко себе представить. Но сработано все с таким подкупающим юмором, на одном выдохе, что трагедии не получается. Получается смешно.

Под конец жизни Вера Хитилова, роковая женщина чешского кино, стала вдруг феминисткой. Основывала безнадежные женские движения, зачуханные политические партии. Снимала комедии о непростой женской доле, но по-прежнему чуралась пафоса. Поздняя лента "Чудные мгновения без гарантии" заканчивается дивными кадрами: по Влтаве, на фоне грандиозной панорамы Пражского града, где среди башенок и дворцов реет президентский штандарт, плывет прогулочная лодочка. В ней парочка самого мещанского склада: он, может быть, бухгалтер или завхоз, она – приходящая уборщица. В нем, разгоряченном летним солнцем и ритмической греблей, взыграет мужское. Прямо на лодке, посреди реки, зритель наблюдает удивительные ласки нильских бегемотов. Но в последний момент она одергивает юбку со словами: "А вдруг президент увидит!"

12 марта Вера Хитилова умерла. Смерть была милосердна к ней: прежде, чем умереть, она напрочь забыла о том, что жила.