Концентрация российских вооруженных сил близ северных и восточных границ Украины остается одним из главных источников несогласия в отношениях между Москвой и Киевом. В конце минувшей недели бывший министр обороны Украины Евгений Марчук сообщил, что в ближайшие дни может начаться наступательная операция России на восточные регионы Украины. "Где-то в ближайшие два дня Украина будет переживать самый критический момент своей истории за все годы независимости", – заявил он. Хотя переговоры в Париже между главами внешнеполитических ведомств США и России несколько снизили напряжение, проверенных данных об изменении ситуации пока не поступало.

Бывший советник президента России, экономист и политический комментатор Андрей Илларионов в интервью корреспонденту Белорусской службы Радио Свобода оценил ситуацию в отношениях Москвы и Киева:

– Поскольку вы в свое время спрогнозировали ввод войск в Украину сразу после завершения Олимпиады, хочу вас спросить – какова конечная цель Кремля и Путина?

– В последние дни, в последнюю неделю было очень много сообщений о концентрации российских войск, очень многие люди говорили о том, что есть такая опасность, и она растет. Сейчас есть заявление Евгения Марчука, и я считаю, что это все исключительно серьезно. Тем не менее у меня есть некоторые сомнения в том, что немедленное вторжение может быть. Никто сейчас точно ничего не знает, мы все говорим о вероятностях. И я не отрицаю того, что вторжение может быть. В то же самое время, мне кажется, то, что мы сейчас наблюдаем, очень серьезно по всем внешним признакам отличается от того, как Путин готовит вторжение.

– Почему отличается? Почему он откажется от вторжения – из-за слабости?

– В том заявлении, которое сделал Марчук, говорится, что на границе сосредоточена группировка в размере 30 тысяч человек. Вы знаете, шесть лет тому назад, когда была российско-грузинская война, армия вторжения, которая вошла на территорию Грузии, составляла свыше 40 тысяч военнослужащих. С учетом вспомогательных частей, которые были на Северном Кавказе, численность группировки достигала 80 или 100 тысяч человек. Население Грузии – 4,5 миллиона человек. Население Украины в 10 раз больше. Операция в Грузии, хотя в какой-то момент была поставлена задача взять Тбилиси, тем не менее в основном ограничилась Южной Осетией. Даже если мы оставим в стороне вспомогательные части, то части, которые были направлены на захват Южной Осетии, Абхазии и, возможно, операции против Тбилиси составляли 40 тысяч человек. Сейчас рядом с Украиной сосредоточена группировка, судя по этому сообщению, в размере 30 тысяч военнослужащих. Я вижу здесь просто гигантский разрыв между необходимыми ресурсами для осуществления операции против Украины.

Понятно, что даже в том случае, если операция нацелена только на Луганскую, Донецкую или, допустим, Харьковскую области, ясно, что армейские части Украины будут оказывать сопротивление. По крайней мере, хотелось бы надеяться, что вооруженные силы Украины не сдадут Луганскую и Донецкую области так же, как был сдан Крым. Все вооруженные силы Украины составляли 130 тысяч до крымской катастрофы, а сейчас, видимо, составляют чуть больше 100 тысяч. Я вижу здесь просто кричащее несоответствие. Не может проводиться наступательная операция против страны с вооруженными силами более 100 тысяч, даже если они не все находятся в полной боевой готовности, силами 30-тысячной группировки. Я этого просто не могу себе представить. Тем не менее все равно есть факт сосредоточения войск на украинской границе с российской стороны. Там многие части действительно высокого уровня готовности, моторизованные, танковые части. На мой взгляд, это делается для того, чтобы усиливать давление на Украину, усиливать давление и психологическую поддержку тем, кто в Донецкой и Луганской областях выступают в роли "путинских туристов" для дестабилизации обстановки, для разжигания гражданского противостояния и гражданской войны. Но пока, на мой взгляд, еще не для прямого вторжения. Это не означает, что прямого вторжения вообще не будет. Мне кажется, что прямое вторжение возможно, но оно будет осуществляться тогда, когда путинские туристы и так называемые сторонники движения "Русская весна" создадут плацдармы, которые позволят легитимизировать ввод российских войск. Если этого не будет сделано, у меня есть сомнения в том, что Путин на это пойдет.

Мне кажется, в чем Марчук прав – в том, что предстоящие дни могут быть исключительно напряженными и тяжелыми с точки зрения эшелонированного развития спецоперации: вначале попытка дестабилизации, попытка организации гражданского противостояния, атак на здания администрации, милиции, прокуратуры, службы безопасности, судов, радиостанций, телестанций, СМИ, организаций, обеспечивающих связь, других инфраструктурных объектов. Если эти атаки окажутся успешными, то тогда на втором этапе к этой операции могут быть подключены российские войска. Если же эти операции не увенчаются успехом или Путин посчитает, что они оказались недостаточно успешными, то, возможно, вторжение в этот раз удастся отложить.

– Как вы оцениваете способность теперешней украинской власти в Киеве противостоять созданию этих плацдармов в восточных регионах?
– Честно говоря, у меня это впечатление сложилось несколько недель назад, и с каждым днем оно только усиливается, что нынешняя украинская власть работает совместно с Путиным по сдаче отдельных частей Украины, извиняюсь за столь откровенный текст. Но других слов у меня нет по поводу того, как сдавался Крым. Мне не приходит в голову другого примера столь грандиозного открытого процесса сдачи гигантской территории с населением, вооруженных сил, укреплений, военно-морского флота без каких-либо попыток сопротивления. Это невозможно объяснить наивностью, это невозможно объяснить незнанием. Это можно объяснить только откровенным осуществлением плана в той и иной степени согласия с агрессором. Степени их согласия могут быть разными. Я допускаю, что это можно осуществлять под давлением, это можно осуществлять в виде шантажа, это можно делать в результате откровенного соглашения о взаимопомощи. Возможны различные варианты. Но то, что это делается в той или иной степени по согласованию с агрессором, у меня не вызывает никаких сомнений, – считает российский политолог и экономист Андрей Илларионов.