Холодный, масштабный, амбициозный, элегантный, впечатляющий. Этот город следует смотреть при хорошем солнечном освещении, которое создает настоящий архитектурный театр на площади Свободы, месте политических и гражданских битв последнего времени, месте зла и провокаций, истерик и драк, месте встречи городского сумасшествия и городского разума.

Мне повезло, я приехала за день до начала инспирированной восточным соседом контрреволюции и смогла оценить этот театр, пока он еще пустовал. Это шестая по величине площадь Европы (в пять раз больше Красной), по периметру которой возвышаются шедевры конструктивизма: гигантский Госпром, построенный героическими усилиями советского интернационала в рекордные сроки (1926-28 гг.); величественные корпуса университета и медицинского института, сталинский ампир Обладмина. Если стоять лицом к последнему, справа от него начинается Сумская, сердце местного консюмеризма, улица кафе, бутиков и театров, где легко обнаружить несколько жемчужин модерна. Прекрасно одетые девушки с брендовыми пакетами с некоторой меланхолией хозяек города проходили мимо обеих митингующих сторон.

Критики называют общий настрой Харькова мещанским. Город совсем не хочет воевать; в жаркие времена Майдана он выставил до 30 тысяч митингующих, и этого кажется довольно, чтобы не подставляться сейчас под палки титушек. У этого города есть своя гордость, свой локальный патриотизм, свое самосознание. В нем, согласно последней переписи населения, живут люди 111 национальностей, 61 процент считают себя украинцами, 63 процента называют родным языком русский; Харькову в середине нулевых удалось добиться того, что русский язык стал вторым официальным языком региона. В этом городе мощная польско-католическая, сильная армянская и заметная буддийская общины. В холодном высшем смысле он далек от политических страстей Киева и Москвы.

Многие горожане довольны мэром Геннадием Кернесом, который реконструировал исторический центр так, что специалисты ЮНЕСКО по культурному наследию имели немного претензий. Историческая застройка не искажена высотным новоделом, а качество булыжных мостовых и асфальтовых покрытий в центре выглядит получше многих восточноевропейских столиц, не говорю о российских центрах цивилизации. Противники Кернеса вспоминают ему криминальное прошлое и двуличное поведение во времена свержения Януковича; приписывают ему финансирование бандитских бригад титушек и неоднозначные связи с местными и российскими силовиками и бизнес-структурами. Отмечают, что Кернес и есть главная бизнес-структура Харькова; он создал свою вертикаль власти, все местные олигархи не сделают и шага без его ведома. Никто не отказывает ему в личной смелости, граничащей с комическим безумием.

Если углубиться с Сумской в первую попавшуюся улицу налево, например, от памятника Шевченко, где стоял и продолжает стоять харьковский майдан, путешественник попадает во второе сердце Харькова, где в конце ХIХ – начале ХХ века жили мешканцы и поэты. Это теплое предсердие площади Свободы, где модерн диктует ритм европейской умеренности и некоторой расслабленности, а конструктивизм не кажется подавляющим; здесь ты лучше понимаешь, что такое был проект модернизма ХХ века в общеевропейском смысле. Это кварталы для личной жизни, для любовных историй, для кофе с друзьями и подругами, для романтической переписки с лэптопов. Харьков в общей сложности около 16 лет был столицей Украины. Самый большой период – с 1919 по 1934 год. Несколько месяцев - во времена фашистской оккупации. Памятник Ленину на площади Свободы был установлен только в 1963 году. Памятник Сталину простоял на ней с 1944-го по 1960-й. Площадь Свободы до 1996 года носила имя Феликса Дзержинского, который приезжал в город и своим авторитетом поддержал проект Госпрома, комплекса экономических, научных и производственных институций.

До советского строительства площади и зданий конструктивизма (технологии – тачки и лопаты) это пространство принадлежало университету, его кварталам. На одном из зданий рядом с бывшим Комитетом госбезопасности висит мемориальная доска в память о том, что в Харьков во времена Голодомора приезжал Фритьоф Нансен, налаживал гуманитарный коридор от Красного Креста. На улице Рымарской – образец новой мифологии, мемориальная доска памяти убитых в перестрелке 14 марта “защитников Харькова”. Как говорят местные, это темная история; защитники оказались из Донецка. От Кернеса требуют расследования обе стороны – и майдан, и антимайдан.

Зачем Харькову, с его символическими и фактическими амбициями индустриального и интеллектуального центра Украины, второй столицы страны, в новую Россию? Чтобы стать одной из ее имперских окраин? За 23 года без Советского Союза город сохранил и прежние амбиции, и относительную независимость от Киева. Толкают его к волнениям, помимо русских спецслужб и машины пропаганды (до последнего времени в Харькове работали все российские телеканалы), недовольство бюджетников и пенсионеров. Им кажется, что в России зарплаты и пенсии выше, а власть крепче. На улицы города сейчас выходит пушечное мясо украинской Вандеи, уставшее от нестабильности киевской влады и напуганное падением курса гривны. Градус ненависти зашкаливает. Это городская война на нескольких кварталах. Это контрреволюция городских окраин, фрустрированных майданом и киевской политикой последних лет.

И да, Харьков – это Европа, часть европейского мира, но с серьезными, важными следами мира советского, от которого город не собирается отказываться. Если ему дадут оставаться таким, какой он есть, он прекрасно справится с этими противоречиями.

Елена Фанайлова – поэт, лауреат нескольких литературных премий, автор и ведущий программы Радио Свобода "Свобода в клубах"

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции