Марьяна Торочешникова: С 1 июля в России действует закон «О потребительском кредите (займе)». Этого документа, который устанавливает единые правила для всех участников рынка потребительского кредитования (банков, микро-финансовых организаций, кредитных кооперативов, ломбардов), ждали несколько лет. Предполагалось, что он защитит граждан от агрессивных кредиторов, поможет им избежать кредитной кабалы или, по крайней мере, минимизирует риски потребителей. Оправдаются ли эти ожидания, что изменилось с вступлением в силу закона и какова ситуация на рынке потребительского кредитования, об этом я и буду расспрашивать гостей в студии Радио Свобода — финансового омбудсмена Павла Медведева и председателя правления Конфедерации обществ прав потребителей Дмитрия Янина.

Но прежде, чем мы начнем разговор, я просто хочу буквально зачитать несколько фрагментов из сообщений региональной прессы за июль. 1442 тюменца имеют задолженности по кредитам, их сумма долга составляет около трех миллиардов рублей. Или вот такое сообщение: в Кемеровской области приставы изъяли у 62-летней должницы три золотые зубные коронки, подвеску и цепочку в счет уплаты долга перед банком. Как отмечается на сайте Управления службы судебных приставов по области, ранее пожилая жительница Прокопьевска взяла кредит на 412 тысяч рублей. Или: в надежде взыскать с жительницы Альметьевского района, республика Татарстан, 403 тысячи рублей долгов, судебные приставы арестовали ее бытовую технику, а также двух породистых кошек. Вот такая история кредитов.

Я думаю, картинка довольно живая вырисовывается. А теперь немножко сухой статистики. По данным Центробанка, в прошлом году россияне взяли в кредит два триллиона рублей, а их общий долг перед банками, накопившийся за несколько лет, составил уже почти 11 триллионов рублей. Почти половина от этой суммы — потребительские кредиты. На начало мая 2014 года размер просроченной задолженности достиг почти 700 миллиардов рублей, что составляет около 7 процентов от общей суммы выданных кредитов. Все верно я сказала?

Павел Медведев: Я думаю, около 8 просроченная задолженность.

Марьяна Торочешникова: Что происходит и насколько велик масштаб кредитной катастрофы в России? Я имею в виду, конечно, потребительское кредитование.

Павел Медведев: Ситуация ухудшается очень быстро. По моим представлениям из-за того, что не было бы счастья, да несчастье помогло, из-за того, что мы очень быстро вышли из кризиса 2008-2009 года и довольно быстро стали расти доходы населения. По-видимому, это довольно трудно проверить, но по косвенным данным в основном за счет доходов более бедной половины россиян, а эти как раз люди склонны брать кредиты. Они сознательно или бессознательно рассчитывали на то, что доходы будет расти и дальше. А рост доходов, по-видимому, прекратился уже в 2013 году. В начале 2014 года уже официальные доходы стали меньше. Разумеется, когда не хватает на хлеб, люди выбирают хлеб, и правильно делают — без хлеба не умрут, и перестают аккуратно обслуживать свои кредиты. На просрочки накручиваются всякие пенни и штрафы, задолженность растет. Некоторые, довольно многие пускаются во все тяжкие. Как вы правильно сказали, они начинают брать кредиты для того, чтобы погасить предыдущие, такую пирамиду строить. Классический случай несчастной женщины, пенсионерки, у которой пенсия 8 тысяч рублей, на которой висит 26 кредитов. С чего началось? Она взяла кредит меньше 10 тысяч рублей для того, чтобы что-то нужное в хозяйстве купить. Оказывается, 8 тысяч недостаточно было, чтобы расплачиваться с этим кредитом. Следующий взяла для того, чтобы первый погасить и так до 26 кредитов, 26 кредитов на ней висит!

Марьяна Торочешникова: А как могло получиться так, что банки выдавали человеку с пенсией 8 тысяч рублей вот эти кредиты? Они же понимали, что не из чего будет возвращать эти деньги.

Дмитрий Янин: Они понимали, в каких условиях они работают, они прекрасно понимали, что шанса списать долг у заемщика в России нет никакого.

Марьяна Торочешникова: Просто потому, что не существует закона о банкротстве физических лиц.

Дмитрий Янин: Банкам сейчас более рискованно выдавать деньги коммерческим компаниям, когда коммерческая компания может сказать: простите, я просчитался с бизнес-планом, я банкрот. К сожалению, эта пенсионерка с 8 тысячами оказалась интересней. Она имеет «гробовые», она имеет жилье и какие-то другие активы. И через судебную систему, если будет наследование имущества ее наследниками, они вполне вероятно смогут эти деньги получить. Потому что с одной стороны, Павел Алексеевич абсолютно прав, мы действительно быстро вышли из кризиса, но другое - тот бум, который был в 2010, первой половине 2012 года по выдаче кредитов, когда практически все банки, не задавая лишних вопросов, открывали кредитные карты людям, любым, кто заходил в банк, не спрашивая ничего, без документов о доходах, практически нужен был только паспорт. И только во второй половине прошлого года Центральный банк увидел в этом опасность. Нужно было притормозить, но мне кажется, притормозили достаточно поздно.

Марьяна Торочешникова: Правильно я поняла со слов Дмитрия, что сейчас банку интересен как раз тот человек, который не будет выплачивать кредит? Эти риски за невыдачу кредитов ложатся на добросовестных дебиторов, на добросовестных заемщиков, потому что они платят бешеные совершенно проценты?

Павел Медведев: Банку было бы лучше, если бы не только бешеные проценты платили те, кто платит, но и те, кто не платит, тоже бы платили. К сожалению, есть несколько фактов, которые способствуют тому, чтобы выдавали 26-ой кредит. Банкиры говорят, как раз говорят те банкиры, которые 26-ой кредит не выдают, что слишком медленно работает центральный каталог кредитных историй — это такая база данных, которая хранится в Центральном банке, где можно узнать, в каком кредитном бюро хранится информация о данном потенциальном заемщике. Так как этот центральный каталог медленно работает, то банкиры предпочитают не дожидаться ответа на свой вопрос, а посылать запросы в крупнейшие кредитные бюро, и частенько промахиваются, оказывается, информация хранится не там, где они ее запросили. Значит, они тогда добросовестно заблуждаются и выдают 26-ой кредит. Система поощрения полевых работников банков до самого последнего времени была абсолютно абсурдная — платили за продажу кредитов. Выдал кредит — молодец, много кредитов выдал, еще лучше. Теперь Центральный банк настоял, правда, банкиры уже согласились с тем, что Центральный банк прав, но пока это не реализовано, согласились с тем, что бонусы можно выплачивать только тогда, когда кончился цикл. Выдали на 20 лет ипотечный кредит, 20 лет человек платил правильно, через 20 лет, пожалуйста, вам премия за то, что правильно выдали кредит. Это тоже, конечно, немножко абсурдно, но в случае если короткий кредит выдается, с которым как раз самые главные проблемы — это правильно.

Марьяна Торочешникова: Это должно стимулировать работников банка тщательнее проверять людей, которым выдают кредиты.

Дмитрий Янин: Практически в конце месяца любой входящий в помещение банка мог получить кредит, потому что в конце месяца, чтобы закрыть план по выдаче кредитов, полевые работники сами заполняли формы, подсказывали те цифры, которые нужно озвучить для заполнения графы «доходы». Они говорили: «У вас какая зарплата?». «20 тысяч». «Вы знаете, с такой зарплатой мы вам никак не можем 200 тысяч дать, если вы скажете, что 60, никто проверять не будет, и мы вам выдадим». И они заполняли. К сожалению, в России нет ответственности за то, что банки выдают деньги тем, кто не может и не должен брать кредит.

Павел Медведев: С середины прошлого года, как вы правильно сказали, ответственность все-таки есть. Довольно жестко Центральный банк наказывает за то, что есть просрочка по кредитам. Центральный банк очень жестко заставляет банки создавать резервы. Это экономически очень для банков невыгодно. Поэтому с середины прошлого года, Дмитрий прав, намного позже, чем нужно было бы, банки стали вести себя осторожнее. Я думаю, что еще через год мы это заметим в статистике.

Марьяна Торочешникова: Я предлагаю посмотреть небольшой видеоопрос. Сегодня на улицах Москвы я спросила прохожих: в каком случае, с их точки зрения, стоит брать кредиты?

Павел Медведев: Я могу продолжить ту дискуссию, которую вы начали, когда можно брать кредит, когда нельзя. Получается, что никогда нельзя. Мне мой один товарищ подарил просто хрестоматийный случай, когда можно брать кредит. Он программист, хороший программист, работал на плохой работе, плохой в двух смыслах — когда мало платили и неинтересная. Ему предложили другую работу в другой конторе, но на другой работе ему нужно было иметь собственный автомобиль, чтобы ездить между компьютерами и что-то в программах менять. Добавка к зарплате покрывала выплаты ежемесячные за автомобиль, который можно взять в кредит. Пришел мой товарищ, такой же зануда как и я, со мной советоваться — брать кредит или нет. Возьму, говорит, а меня выгонят с этой работы, я останусь с долгом и вообще без хлеба, мои дети будут голодать. Мы с ним вместе выяснили, что это за новая контора, то есть осторожность проявили, контора работала к этому времени порядка 7-8 лет, вроде бы никого не обманывала. Мой товарищ, я его знаю хорошо, и квалифицированный, и работоспособный человек. Судили мы, рядили и решили, что это тот самый случай, когда риск благородное дело.

Марьяна Торочешникова: Фактически он делал вложения в собственный бизнес.

Павел Медведев: Он делал вложения в себя, в свою семью. Конечно, я ему сказал: дорогой мой, я буду тебе советы давать, а ответственность вся будет висеть на тебе. Давай порассуждаем. Если он на это не соглашается, он будет прозябать на своей старой работе, будет кормить детей, но плохо. Теперь он на две ступеньке по служебной лесенке перескочил, продал свой автомобиль кредитный, купил за свои собственные деньги и уже не ездит между компьютерами, ездят его подчиненные. Он очень доволен. Вот это правильное поведение. Такое отношение к кредиту, как ваши собеседники демонстрировали, неправильное. Кредит — это такое же изобретение человека, как способы добычи огня, как топор, как автомобиль. В неквалифицированных и недобросовестных руках это все ужасно. Вы знаете, с чего началась промышленная революция? Вы думаете, с того, что изобрели паровую машину? Нет. С того, что придумали кредит, и Уатт построил свою машину за кредитные деньги, осчастливил человечество и сам умер очень богатым человеком. А фамилия Ползунов вам известна? Когда я был в вашем возрасте, все знали фамилию Ползунов, потому что Россия была родиной слонов. Ползунов действительно лет на 20 раньше Уатта нарисовал свою паровую машину и не построил никогда, потому что не было кредита в России.

Дмитрий Янин: С Уаттом я абсолютно согласен, но те примеры, которые вы привели, фактически бизнес-проекты. Один — это изобретатель, второй вложил в собственный бизнес. Те комментарии, которые дают людям, что если можно копить и отложить покупку модного девайса — это правильный совет. То, что заимствовано и заимствовано качественно, это спасло очень многих россиян уже, и система себя абсолютно оправдала и окупила. Поэтому если есть возможность не гнаться за модой — не гонитесь. Занимайте только в таком случае, если этот кредит необременителен для вашего семейного бюджета.

Марьяна Торочешникова: Говорят, что не больше 25 процентов дохода семейного.

Павел Медведев: Это говорят неправильно. Абрамовичу можно взять столько, чтобы платить 99,9, потому что одной десятой хватит на хлеб. Нужно смотреть не за долей, а за остатком, хватит остатка для того, чтобы за квартиру заплатить, детей накормить, самому быть счастливым и сытым и еще иметь возможность до работы доехать.

Дмитрий Янин: Считается таким образом: какой уровень сбережения вашей семьи, устойчива семья, если у вас сбережений хватает на 6 месяцев повседневных расходов. Это вот та подушка безопасности, которая должна быть в любой нормальной семье. Что-то происходит и вы 6 месяцев без дохода — это период времени, когда вы можете найти работу, вы можете что-то реализовать. 3 месяца — это уже рискованно. Люди без сбережений, считается, что это ненормальное поведение, потому что вы в любой момент можете упасть по социальной лестнице моментально. К сожалению, эти вещи, кредитование здесь не очень хороший помощник, чтобы нам выстроить эту систему, когда у нас 80% населения устойчиво. Это должно быть, потому что в противном случае любой кризис с массовой безработицей, люди попадают в бездну. Здесь вопрос, насколько социальная политика государства мобильна, оперативна и позволяет ли она людям быстро адаптироваться. В нашей стране, к сожалению, эта система крайне не ориентирована на потребителя.

Марьяна Торочешникова: на что, с вашей точки зрения, нацелен закон о потребительском займе?

Дмитрий Янин: Мне кажется, это результат странного компромисса, потому что ожиданий было значительно больше. В каких-то моментах закон действительно дает людям какие-то права. Например, отрегулирован вопрос по штрафам за просрочку погашения. Максимальный штраф 36 процентов годовых — это достаточно хороший по российским меркам уровень штрафа, хотя я могу сказать, что в Великобритании, например, если штрафуется заемщик, то уровень штрафа считается справедливым, если штраф соответствует цене напоминания. Потому что в большинстве случаев люди не платят, потому что они забывают, потому что они находятся временно в тяжелой ситуации, наращивать долг за счет штрафов и неустоек считается не очень хорошей практикой. У нас пока даже в государственном банке крупнейшем штраф заемщика по ипотеке 180% годовых.

Марьяна Торочешникова: Теперь это будет невозможно?

Дмитрий Янин: Новым заемщикам повезет, хотя на старых закон не будет распространяться. Я вам напомню, что диалог Раскольникова с старухой-процентщицей, ставка у процентщицы была 10 копеек с рубля в месяц, то есть получается, занимаешь рубль, 10 копеек в месяц платишь — это порядка 120 процентов годовых. Мы знаем, «Сбербанк» со 180 процентами годовых. Старуха-процентщица была осуждаема в 19 веке, а нынешняя практика государственного банка другая.

Марьяна Торочешникова: Это вы говорите о государственном банке, а существуют эти микрофинансовые организации, которые дают быстрые деньги под 2процента, под 6процентов в день.

Дмитрий Янин: Ставка, которая считалась огромной в 19 веке, сейчас может только снится заемщикам, которые идут к этим «займам до зарплаты», там нет ставок 120 годовых. До 700-800 процентов доходит. Этот сектор, на мой взгляд, в наибольшей степени должен быть урегулирован. Буквально сегодня государственное бюро по защите прав потребителей оштрафовало крупнейшего провайдера займов в США за вещи вообще по сравнению с тем, что у нас происходит безобидные. 5 миллионов долларов они заплатят компенсацию пострадавшим и 5 миллионов они заплатят штрафов за то, что они использовали в разговорах с заемщиками недостоверные утверждения о том, что мы вас засудим, мы вас засадим, угрожали.

Марьяна Торочешникова: Это практика, распространенная, в том числе, среди российских служб безопасности банковских и коллекторов. Мне бы хотелось уже поподробнее рассказать о новом законе, но сначала давайте послушаем Владимира Сергеевича он дозвонился из города Александрова.

Слушатель: Добрый день. У меня такой вопрос: я знаю, что в советское время были кредитные товарищества, кассы взаимопомощи. Без всяких процентов людям давали в рамках финансовых организаций сумму. Это было на производстве, это могло быть по месту жительства. Вопрос такой: почему сейчас кредитные товарищества исчезли из нашего быта?

Дмитрий Янин: Нечто похожее на кассы взаимопомощи есть — это кредитные товарищества. Правда, там не бесплатно друг другу дают.

Марьяна Торочешникова: С другой стороны, мне кажется, это добровольное дело сотрудников конкретной организации.

Дмитрий Янин: Это могут быть работники какого-то завода. Как правило, это скорее не кредитование — это взаимопомощь, они так и назывались «кассы взаимопомощи». В России, к сожалению, за редким исключением, где это не поддерживается на уровне высшего руководства компании, эти все структуры умерли. И те кредитные кооперативы, которые называют сейчас этим гордым именем, в большинстве случаев являются внуками и правнуками старухи-процентщицы.

Марьяна Торочешникова: Если вам так хочется пользоваться кассой взаимопомощи, что мешает ее у себя на предприятии организовать? Но надо иметь в виду, что для этого каждый из сотрудников должен согласиться с тем, что ежемесячно он будет делать какие-то перечисления в эту кассу взаимопомощи, чтобы потом ею можно было воспользоваться.

Итак, о законе. Закон «О потребительском кредите (займе)», он небольшой, там всего 17 статей. Я его начала читать и все равно запуталась. Мне показалось, что самый главный плюс этого закона в том, что он обязывает банки прописывать все условия предоставления кредитов. Запись с указанием полной стоимости кредита теперь должна занимать не менее 5 процентов места на бланке договора, чтобы человек мог делать осознанный выбор. И это же касается не только банков, но тех самых микрофинансовых организаций, чтобы человек сразу видел, что он не под 1,5-2 процента в день получает какую-то сумму, а фактически под 600, а то и 800 процентов годовых.

Павел Медведев: Если говорить о банках, то в этом смысле закон никакого продвижения не дает и раньше уже много лет полная сумма кредитов указывалась так, что можно прочитать на первой странице договора. Вопрос в том, что включается в полную стоимость кредита. Сейчас более-менее регулярная беда состоит в том, что в полную стоимость кредита не включается страхование. Фактически всегда де-факто человек, берущий кредит, вынужден платить за страховку.

Марьяна Торочешникова: Если это не кредит, взятый в магазине на приобретение стиральной машины.

Дмитрий Янин: Любой, даже в магазине вам дадут страховку.

Павел Медведев: Очень высокая стоимость страховки. В хорошем случае человека заманивают таким образом, говорят: ты каждый месяц будешь платить очень мало- 0,79 процента. Умножим на 12, не будем учитывать процент на процент, уже получается очень большая добавка. Я цитирую хороший договор. Плохие договоры устроены так, что деньги за страховку берет банк, который выступает в качестве агента страховой компании, он со страховой компании якобы, а на самом деле с человека берет за свои услуги 45 процентов - это худший случай, который я наблюдал.

Марьяна Торочешникова: Сама эта страховка что-то дает человеку?

Павел Медведев: Очень по-разному. Некоторые страховки очень плохие. Человек сделался недееспособным, потому что заболел, тогда ему ничего не полагается, он должен продолжать платить банку, если он попал в автокатастрофу, из-за этого сделался недееспособным, то не он деньги получает, а получает банк. Теперь в законе есть некоторая статья, которая вполне возможно улучшит положение. Если выгодоприобретателем является банк от такой страховки, тогда нужно включать расходы на нее в полную стоимость кредита. Боюсь, что найдут какую-то лазейку.

Дмитрий Янин: К сожалению, минус этих страховок состоит в том, что когда вы берете кредит, у вас нет ни желания, ни возможности прочитать правила страхования. В правилах страхования есть такие иезуитские вещи, что, например, если человек умирает от хронического заболевания, от онкологического заболевания, и на момент получения кредита заболевание явно происходило — это не является страховым случаем. Да, вы умерли, но при этом наследники будут за вас платить.

Павел Медведев: Если они примут наследство — это надо иметь в виду. Если наследство не принимается, то никто не становится ответственным.

Дмитрий Янин: Кто-то страхует угон, но не страхует разбой по автомобилям, когда вас силой выкидывают. Кто-то выдвигает требования, где хранить автомобиль, какими сигнализациями пользоваться и так далее.

Марьяна Торочешникова: Делается все, чтобы с человека получить дополнительные суммы.

Дмитрий Янин: Мы все боремся за то, чтобы у нас в магазинах были нормальные продукты питания. Почему в банках продают продукты, которые тухнут? 45 процентов из цены страхового продукта банк забирает как комиссию, оставшиеся 55 процентов страховая компания в теории должна направить на выплаты и потратить на своих сотрудников, на своих акционеров. Они делают все, чтобы выплаты были минимальные и число страховых случаев сводилось к минимуму. Соответственно, возникают такие не совсем понятные людям сюжеты, когда формально ты покупаешь продукт под названием «страховка», но вероятность наступления страхового случая равносильна краже инопланетянами человека с планеты Земля. Вероятность того, что вы абсолютно здоровый, трезвый, сядете в абсолютно исправный автомобиль, который поедет без нарушений всяких правил, просто попадете в катастрофу — в этом случае вы получаете страховку. Но число таких случаев, к счастью или к сожалению, небольшое. Основные причины смертности, которые возникают, вне страхового поля.

Марьяна Торочешникова: Теперь, насколько я понимаю, по крайней мере, будет понятно, включено ли в стоимость кредита.

Павел Медведев: Если человек будет внимательно читать договор, то точно будет понятно. Я призываю не подписывать никаких бумаг. К сожалению, у нас такая советская привычка существует, считается, что если ты прочитаешь ту бумагу, которую ты должен подписать, ты проявляешь неуважение к тому, кто тебе эту бумагу протягивает. Более того, я настаиваю категорически на том, что если вы прочитали бумагу и не понимаете одного слова — не подписывайте. Позвоните, в конце концов, финансовому омбудсмену, он вам объяснит это слово.

Марьяна Торочешникова: Тем более, как раз этот новый закон предусматривает возможность для человека пять дней ходить со всеми документами, их внимательно изучать прежде, чем подписать.

Дмитрий Янин: Единственное, что я ожидаю от некоторого сектора уловок, связанных с обходом этой нормы. Например, мы видим сейчас на сайте крупной ассоциации микрофинансовых организаций семинар на тему «Как обойти 353 закон», как продолжить начислять неустойку на проценты и не нарушать формальные требования по штрафам, как обойти такую-то норму. И это в организации саморегулирования, которая в этом секторе есть.

Павел Медведев: Я тоже возражу, Дмитрий один раз мне возразил, месть будет. Я все-таки надеюсь, что здесь будет наведен порядок. Вот почему я надеюсь: как известно, Центральный банк стал мега-регулятором, он теперь заботится, в частности, о рынке микрофинансовых организаций. Микрофинансовые организации были до сих пор двух типов - одни микрофинансовые и при этом имеют право так назваться, а другие, которые расклеивают в метро объявления. Так вот, вот эти вторые сейчас этим законом принципиально, не знаю, какая будет правоприменительная практика, но принципиально убиваются, потому что никто не имеет право на регулярной основе выдавать кредиты, если он не записан в микрофинансовые организации настоящие, не встал на учет и не попал в каком-то смысле под надзор. Надзор еще плохо организован, но Центральный банк старается его улучшить с помощью такой хитрости: нельзя выдать больше четырех кредитов в год.

Марьяна Торочешникова: То есть на самом деле это может касаться и частных лиц?

Павел Медведев: Это может касаться частных лиц.

Марьяна Торочешникова: Если вы даете в долг чаще, чем четыре раза в год.

Павел Медведев: Вы становитесь микрофинансовой организацией, должны включиться в реестр, если нет, тогда вас могут наказать.

Дмитрий Янин: Возможна и уголовная ответственность за незаконное предпринимательство.

Павел Медведев: Меня правоприменительная практика беспокоит, потому что, умеет ли полиция считать до четырех, я не уверен. Можно принципиально хотя бы надеяться на то, что это начнет работать. Если не начнет работать, я думаю, что Центральный банк начнет какие-то другие меры принимать.

Марьяна Торочешникова: Очень много говорилось о необходимости введения так называемого периода охлаждения не только на время ознакомления с документами, но и на время получения кредита. Потому что часто люди оказывались перед серьезной проблемой: ты шел, покупал дорогой телевизор, тут же в магазине заключал договор, телевизор ты мог сдать назад, а кредит за тобой оставался.

Дмитрий Янин: Телевизор тоже не так просто сдать, технические товары сложно принимались. Это добровольная воля некоторых компаний. Обувь вы можете сдать.

Марьяна Торочешникова: Хорошо, давайте другой пример — шуба, очень многие брали кредиты на шубы. Я сама знаю пять барышень, которые брали себе кредиты на дорогущие норковые шубы.

Дмитрий Янин: Закон в этой части дает человеку шанс, по крайней мере, отказаться от кредита — это правильно, это хорошая новость. Мы надеемся на то, что число семейных конфликтов снизится. Часто кредит — это импульсная покупка. Человек приходит, не подумал, не посовещался, ему понравилось, ему не с кем посоветоваться, и он становится жертвой агрессивного маркетинга. Когда ему на словах объясняют, что это очень дешево, что это никакие не 70-80 процентов годовых. А нужно понимать, что практически любой товарный кредит — это очень дорогие кредиты, это не 10, не 12, не 15процентов, это не рассрочка.

Павел Медведев: Но теперь и они теоретически не смогут быть слишком дорогими, потому что ограничения на проценты тоже вводятся.

Марьяна Торочешникова: Сколько дней сейчас, 14, по-моему, дается для возможности отказаться от кредита на какое-то конкретное приобретение и до месяца под большие кредиты?

Дмитрий Янин: Да. Желательно все-таки не затягивать с этим решением по расторжению договора, потому что вам все равно придется компенсировать проценты за тот период, когда вы пользовались деньгами.

Марьяна Торочешникова: И при этом вы не обязаны банк даже уведомлять о своем намерении расторгнуть этот договор, вы просто приходите и говорите: я вам возвращаю продукт кредитный, давайте на этом распрощаемся.

Дмитрий Янин: Я бы советовал людям информировать банк, чтобы, придя в офис, у вас не возникли технические трудности с закрытием кредита.

Марьяна Торочешникова: Главное, как я понимаю, невозможно взимать штрафы за досрочное погашение кредита, судя по этому закону?

Дмитрий Янин: Практики нет, мы не можем сейчас сказать. С одной стороны, банки достаточно четко следуют законодательству. Когда в законе о банках и банковской деятельности появилась норма, поздравляющая людям досрочно гасить кредиты без штрафов, все банки сразу же выполнили это условие. Сейчас вы уведомляете и гасите. Что будет штрафами за то, что человек отказывается от кредитов, мы посмотрим. Я надеюсь, что действительно никаких санкций не будет, если банки не придумают схемы по компенсации своих затрат. Потому что затраты у банков возникают.

Марьяна Торочешникова: Насколько я понимаю, это в законе каким-то образом тоже прописано. Расскажите, пожалуйста, о процентах, почему теперь не будет каких-то безумных процентов?

Павел Медведев: На момент заключения договора потребительского кредита полная стоимость потребительского кредита не может превышать рассчитанное Банком России среднерыночное значение полной стоимости потребительского кредита более, чем на одну треть. Я прочитал текст.

Марьяна Торочешникова: Если перевести на человеческий язык?

Павел Медведев: Тут на человеческом языке написано.

Марьяна Торочешникова: Получается, что Банк России смотрит, какова средняя температура по больнице.

Дмитрий Янин: Он причем нарезает эти рынки. Он говорит: один рынок — это ипотечный. Соответственно, если взять средних участников рынка, они высчитают, что ставка 13, то ипотека свыше 17 годовых в России будет незаконна. При этом можно чуть-чуть поиграть со страховкой, не учитывать ее при расчете, при этом забирая всю страховую сумму себе в качестве вознаграждения. Но в среднем это должно сработать. Конечно, было бы интересно, если бы эти замеры осуществлялись таким образом, чтобы кредитов токсичных, где человек занимает и уже через полгода становится должен в 5 раз больше, чем первоначальная сумма, чтобы таких кредитов не было, я боюсь, что Центробанк, несмотря на все свои заверения, не сможет решить эту задачу, потому что число бенефициариев от этого вида страхования в России очень большое.

Павел Медведев: Дмитрий привел неудачный пример с ипотекой, этот закон на ипотеку не распространяется.

Марьяна Торочешникова: То есть речь только о потребительском кредитовании.

Павел Медведев: Потребительском в обычном смысле слова. Думаю, что на ипотеку не будет распространяться. Надо сказать, что с ипотекой дела обстоят значительно лучше, чем в среднем. И банки, и люди ведут себя значительно более ответственно. Понятны последствия невыплат. Неплатежи, к счастью, довольно редкое явление. Правда, если человек не может платить, то беда совсем страшная.

Марьяна Торочешникова: А правильно я понимаю, что этот закон о потребительском кредите не решил одну такую серьезную проблему, никаким образом ее не решает, проблему, связанную с правом финансовых компаний, микрофинансовых, банков, ломбардов, чего угодно, передавать, продавать свои долги каким-то третьим лицам?

Павел Медведев: Наоборот, разрешает.

Дмитрий Янин: Единственное ограничение, которое есть — это должно быть закреплено в договоре, и человек должен согласиться с тем, что когда он занимает, его долг от государственного банка, от которого не ожидаешь каких-то странностей с непонятными звонками, то долг может быть передан кому угодно.

Марьяна Торочешникова: То есть, получается, не решается проблема ночных звонков, угроз по телефону?

Павел Медведев: Решается. Номинально решается, решается ли реально — другой вопрос. Я специально сейчас скажу то, что скажу: у меня сложились хорошие отношения с несколькими самыми главными коллекторскими агентствами. Банки стараются отдавать свои кредиты или нанимать помощников, агентов только среди приличных. У этих приличных коллекторских агентств есть иногда, может быть часто, не очень квалифицированные сотрудники, и они могут вести себя плохо. Так вот, если речь идет об агентстве, которое со мной заключило договор, случая не было, чтобы по моему звонку мгновенно в течение суток ситуация не исправлялась. Иногда жалуются на агентства, которые со мной не заключили договор, тогда я звоню руководителям ассоциации коллекторов. Случая не было, через неделю эти руководители находят соответствующее агентство и добиваются того, чтобы работники вели себя прилично.

Марьяна Торочешникова: Долгий путь нужно пройти человеку, нужно дозвониться до секретариата финансового омбудсмена, пожаловаться.

Дмитрий Янин: Минусы в том, что закон не ввел лицензирование коллекторской деятельности, закон не установил кроме одного требования — это не звонить в ночное время, никаких других ограничений на деятельность коллекторских агентств.

Марьяна Торочешникова: Я обратила внимание на то, что вы сказали, что крупные банки стараются работать с серьезными, а вот эти микрофинансовые организации, которые уже берут грабительские проценты.

Павел Медведев: Вы будете смеяться, но крупнейшие микрофинансовые организации со мной тоже заключили договоры. Я не могу проконтролировать всю их деятельность, но когда мне кто-то жалуется и я понимаю, что мне жалуются справедливо, тоже случая не было, чтобы микрофинансовые организации не пошли мне навстречу.

Марьяна Торочешникова: Коль вы уж себя так разрекламировали, давайте пару слов скажем о том, чем занимается финансовый омбудсмен, каким образом можно к вам обратиться и когда? Если 26 кредитов — это к вам?

Павел Медведев: 26 кредитов, мы, скорее всего, откажем. Я объясню более точно, когда мы отказываем, мы иногда и на 26 кредитов реагируем положительно. Двумя способами простыми: найти сайт Ассоциации российских банков, на первой странице нарисован мой портрет, надо кликнуть и дальше инструкция, понятно, что делать. Если нет компьютера, тогда надо писать по почте: Москва, Скатерный переулок, 20, строение 1, финансовому омбудсмену Медведеву Павлу Алексеевичу.

Марьяна Торочешникова: И что вы делаете?

Павел Медведев: Я должен признаться, что мы работаем на птичьих правах, хотя мы заключили договоры, обязывающие несколько десятков финансовых организаций, имеем мы дело с 243 финансовыми организациями. Из этих 243 — 5 бетонные стены, им что ни скажешь, все как в стенку горох. Мы уже черный список составили. И если возникают проблемы с этими, мы тут же извиняемся перед заявителем, мы ничего сделать не можем.

Марьяна Торочешникова: Вы не можете назвать сейчас?

Павел Медведев: Нет, это будет нарушением многих законов. Остальные сотрудничают в разной мере. Некоторые просто трогательно, что ни попросишь. Правда, мы просим так осторожно, чтобы быть уверенными, что мы не поддерживаем какого-нибудь мошенника.

Марьяна Торочешникова: А что делают?

Павел Медведев: Есть несколько десятков случаев, когда мы попросили простить долг. Всегда тогда, когда человек стал инвалидом первой группы, в других случаях мы просим меньше. Несколько десятков случаев, когда долг полностью простили. Когда менее тяжелая ситуация, мы просим реструктуризации. Когда у нас не получается с реструктуризацией, у нас получается все хуже и хуже, не получается тогда, когда 26 кредитов, конечно, не получается, но самое страшное не количество кредитов, а количество кредиторов. Если кредитора два, то редко, но нам удается договориться о реструктуризации, чтобы оба пошли на некоторое смягчение правил, всегда одно и то же — меньше платить каждый месяц, зато больше месяцев платить, ничего другого придумать невозможно. Если кредиторов три и больше, никогда не удается договориться, потому что кредиторы к друг другу ревнуют: я пойду на смягчение и мои деньги перетекут моему конкуренту. Граждане должны понимать, что финансовый омбудсмен, хоть он себя рекламирует, он не волшебник. Лучше не попадать в такую ситуацию, чтобы идти к финансовому омбудсмену.

Марьяна Торочешникова: Дмитрий, с вашей точки зрения, этот закон о потребительском кредите все-таки каким-то образом поможет людям не связываться с этой кредитной кабалой и в конечном счете не обращаться к услугами финансового омбудсмена?

Дмитрий Янин: Это все будет зависеть от Банка России, если он сейчас более активно будет использовать все свои полномочия, будет расследование и раскрытие информации о стоимости кредита, следить за тем, чтобы незаконные пункты исчезли из договоров, безусловно, кредитование станет прозрачным. Решить глубинные проблемы, связанные с закредитованностью части населения, с восстановлением социальной справедливости, когда заемщики занимали в течение многих лет со скрытыми комиссиями, с навязанным страхованием, платили по этим кредитам, и сейчас не имеют возможности объявить себя банкротом, потерять работу, этот закон ничего не сделает. Так же он не защитит нас от деятельности недобросовестных коллекторов, которых достаточно много на рынке. И здесь нужны два других закона — это закон о банкротстве и закон о коллекторах. В этом случае вся система будет более-менее отстроена и урегулирована. Так же нужен третий закон, о котором Павел Алексеевич скромно не сказал — закон о финансовом омбудсмене, чтобы Павел Алексевич не уговаривал компании, допущенные к деньгам населения, выполнять решения омбудсмена, а чтобы они были обязаны выполнить решение омбудсмена и финансировали эту деятельность, чтобы подать жалобу можно было с приложения мобильного телефона, с чего угодно, рассмотрение шло в очень сжатые сроки. Мы надеемся на то, что осенью этот закон о финансовом омбудсмене будет принят и в России появится нормальная система урегулирования споров.

Марьяна Торочешникова: Главное, чтобы закон был дееспособным.

Дмитрий Янин: Он будет дееспособным, если его примут в том виде, в каком его внесло правительство.