На этой неделе в Донецке общими усилиями представителей мусульманской и христианских церквей удалось освободить из плена сепаратистов священника украинской грекокатолической церкви отца Тихона (в миру – Сергея Кульбаки). Его похитили представители так называемой "Русской православной армии". Однако вечером во вторник появилась новость о похищении еще одного священнослужителя, настоятеля прихода Римско-католической церкви в Горловке, отца Виктора Вонсовича. С 12 июля остается в плену и отец Юрий Иванов, священник украинской православной церкви Киевского патриархата, похищенный неизвестными в Донецке. Несмотря на сложную обстановку в городе, представители различных религиозных объединений продолжают службы, причем это касается не только христианских церквей. Радио Свобода побеседовало с находящимся в Донецке муфтием Духовного управления мусульман Украины "УММА" Саидом Исмагиловым о том, чувствуют ли мусульмане Донбасса давление со стороны представителей самопровозглашенной "Донецкой народной республики", появлялись ли в мечетях города воевавшие на стороне сепаратистов чеченцы и должны ли имамы переубеждать своих прихожан, выступающих за отделение Донбасса от Украины.

– Прежде всего, я хочу спросить вас о случаях похищения священников в Донецкой области. Я знаю, что представители всех религий объединили усилия, чтобы освободить похищенного священника греко-католической церкви отца Тихона. Это удалось сделать, но в плену остаются другие священнослужители. Сколько их?

– Минимум двое – православный священник Киевского патриархата отец Юрий и священник Римско-католической церкви (отец Виктор Вонсович. – прим. РС), он был арестован на блокпосту у Горловки.

– Много ли священнослужителей в этих условиях покинули город? Почему вы решили остаться?

– Есть некоторое количество священнослужителей, которые покинули город, в том числе мусульманских. В принципе, священнослужители – в моем случае это имамы – должны оставаться со своим народом. Потому что необходимо проповедовать, утешать, проводить молитвы, хоронить, если люди погибают. А люди погибают, и погибают со всех сторон. Человек должен быть отправлен в последний путь навстречу со своим Господом в соответствии с той верой, которую он исповедовал при жизни. Это его право, которое дано ему Господом. Раз он стал священнослужителем, он должен быть бесстрашным, поскольку его служение – это служение Господу и людям. Поэтому даже с религиозной, морально-этической точки зрения просто неприемлемо, чтобы священник бросал свою паству и куда-то убегал. Кто будет опекать людей с их своими духовными и житейскими проблемами? Если человек назвался священнослужителем, он должен служить до конца.

– Как бы вы назвали то, что сейчас происходит в Донецке, в Донецкой области? Что это – война, операция против террористов или что-то еще?

– Я даже не могу понять, что происходит. Кто бы мне это объяснил! По улицам городов проходит тяжелая военная техника с российскими знаменами, большое количество вооруженных солдат. Постоянно происходят военные действия. Это очень хорошо видно и слышно, погибают люди. Сформулировать, дать какую-то классификацию, что происходит на самом деле, достаточно сложно. Сами люди говорят, что, это больше похоже на необъявленную войну. Потому что со стороны сопредельного государства проникает большое количество военной техники в вооруженных людей, которые вступают в вооруженный конфликт с украинскими военными частями. Это происходит на глазах у жителей. Как это классифицировать? Тут уже военные эксперты должны давать свою оценку, может быть, политики, может быть, правозащитные, международные организации. Мы имеем то, что имеем. Происходит серьезная война с применением и установок "Град", и танков, и минометов, гранатометов, всего чего угодно.

– Сколько жителей Донецка, по приблизительным оценкам, исповедуют ислам?

– Точной статистики у нас нет, но мы можем сказать, что десятки тысяч.

– В нынешней ситуации они приходят в мечети? Стало ли меньше прихожан? Насколько это опасно для них?

– Людей стало меньше, потому что Донецк полупустой. Из города идут потоки отъезжающих. Люди едут, в основном, в другие области и регионы Украины. Поэтому, конечно, количество прихожан уменьшилось. Днем приходить более-менее безопасно, а ночью из-за того, что вооруженные лица установили комендантский час, приехать на ночную молитву, которую мусульмане проводят в месяц Рамадан, не просто проблемно, а опасно. Можно оказаться арестованным или, если произойдет какое-то непонимание, могут открыть огонь на поражение, могут убить. Мы перед началом священного Рамадана объявили прихожанам, что, если вы не можете, не уверены в своей безопасности для посещения мечети, проводите молитву дома, молитесь дома.

– Есть ли среди ваших прихожан люди, которые поддерживают "Донецкую народную республику"? Пытаетесь ли вы их как-то переубедить?

– Среди прихожан есть разные люди с разными взглядами. Чаще всего какая-то полемика не приводит к позитивным моментам, разгорается спор... Большинство мусульман поддерживают Украину, это несомненно, за это я ручаюсь. Есть люди, которые поддерживают так называемую "ДНР". Они в меньшинстве. Но мы стараемся проповедовать исламские ценности, которые бы заставили человека самого подумать и, отталкиваясь от божественных ценностей, определить свою позицию – насколько она правильна либо ошибочна. А вступать в открытую полемику, кого-то пытаться переубедить – это дело неблагодарное. Тем более что все сейчас на нервах. Ситуация очень напряженная. Какая-то прямая полемика, даже от лица священнослужителя, не только не принесет пользы, она может быть воспринята неадекватным образом.

– Ощущают ли мусульмане Донецка какое-то давление со стороны представителей ДНР, например, учитывая тот факт, что исповедующие ислам крымские татары в массе своей выступили против аннексии Крыма, которую, напротив, приветствуют пророссийски настроенные жители Донбасса и вооруженные сепаратисты?

– Лично мне пока, к счастью, слава Аллаху, никаких претензий не было предъявлено и давление никакого не оказывалось. Но есть достаточно тяжелая ситуация с другими религиями и конфессиями – с грекокатолической церковью, с православной церковью Киевского патриархата, с другими христианскими деноминациями. Трудно чувствовать себя спокойно и уверенно, находясь в такой ситуации, когда представителей других конфессий похищают, на них оказывается давление. На днях был захвачен Донецкий христианский университет, всех выставили, и там расположились вооруженные формирования. Поэтому, слава Аллаху, нас как бы не трогали, но общая тенденция напряженная и настораживающая.

– Было много разговоров о выходцах с Кавказа, воюющих в Донбассе на стороне сепаратистов, в том числе исповедующих ислам, например чеченцах. Кто-то из этих людей приходил к вам в мечеть?

– Их все видели. Среди прихожан у нас есть люди разных национальностей. Есть среди прихожан и чеченцы, есть мусульмане из Дагестана, есть мусульмане из грузинских регионов. Мне приходили и рассказывали прихожане, что они видели, скажем так, своих земляков. Потому что по языку, по поведению, по виду человека очень легко чеченцу узнать чеченца, а абхазцу узнать абхазца. Однажды к нам на пятничную молитву даже приехал, правда, без оружия, целый автобус людей. Они молча помолились, молча развернулись и молча ушли. Мы не знаем точно, но, по нашей оценке, по нашим подозрениям, это как раз зашли помолиться на пятничную молитву, скажем так, гости с Кавказа.

– Можно ли разрешить конфликт в Донбассе военным путем или еще есть возможность его мирного урегулирования?

– Я затрудняюсь ответить. Я точно знаю, что украинская сторона предпринимала определенные шаги для переговоров. В одностороннем порядке останавливала военные действия. К сожалению, это ни к чему не привело. Я не могу прогнозировать. Единственное, что нам остается, – призывать людей, чтобы они прекратили убивать, прекратили разрывать нашу страну на части и, наконец, одумались. Потому как убийство – это убийство. Никакая конфессия не говорит, что убийство есть благо. Поэтому мы молимся Всевышнему Господу за мир.