Газета The Wall Street Journal и телеканал CNN сообщают, что Китай подтвердил предположения американских аналитиков о стремительном наращивании ядерного потенциала Северной Кореей в течение последних пяти лет. Тот факт, что международное сообщество оказалось неспособным предотвратить трансформацию КНДР в ядерную державу, может повлиять на исход нынешних многосторонних ядерных переговоров ведущих держав с Ираном.

Китай и США пересматривают в сторону повышения свои оценки масштабов ядерного потенциала Северной Кореи. Согласно последним предположениям, Пхеньян располагает сегодня двадцатью ядерными боезарядами и вполне способен удвоить свой арсенал уже к концу будущего года. Как полагает Дэвид Олбрайт, американский аналитик, в прошлом инспектор в Международном агентстве по атомной энергии (МАГАТЭ), худший, но вполне реалистичный сценарий, состоит в том, что через пять лет КНДР будет располагать 100 ядерными боеприпасами.

Китай, предположительно, лучше других стран был информирован о происходящем в Северной Корее, но и он недооценил мощь ВПК Северной Кореи и искусство маскировки этой мощи. Впрочем, сейчас, возможно, Китай бросается в обратную крайность и переоценивает способности северокорейских атомщиков, говорит в интервью РС заместитель директора Института стран Восточной Азии при Стэнфордском университете в Калифорнии Даниэль Снайдер. По его словам, Иран после утверждения соглашения с Западом может пройти тот же путь, что и КНДР, похожий договор с которой был заключен 11 лет назад:

"Рамочное соглашение с Северной Кореей от 1994 года во многом похоже на договоренность, которая в апреле была заключена с Ираном. Идея состояла в том, чтобы остановить ядерные разработки КНДР до того, как они вступят в оружейную фазу, и соединить это с экономической помощью и политической нормализацией, вплоть до установления полных дипломатических отношений с Пхеньяном и оказания ему содействия в развитии мирной атомной энергетики. В отношении КНДР высказывались тогда такие же надежды, какие высказываются сегодня в отношении Ирана – надежды на то, что ядерное соглашение и нормализация в области внешней политики приведут со временем к либерализации режима в целом. Реальность оказалась далека от прекрасных грез. Республиканцы в США очень сомневались в жизнеспособности соглашения и не хотели голосовать за предоставление средств на поддержку гражданской атомной энергетики Северной Кореи. В КНДР заинтересованность в сотрудничестве с внешним миром так же заметно ослабла после смерти Ким Ир Сена, трудностей переходного периода, произошедших в том же 1994 году громадных экономических катаклизмов, массового голода и так далее. В такой ситуации преемники вождя посчитали несвоевременным открытие американской дипмиссии в Пхеньяне.

Вспомним также, что обвинения в адрес КНДР в нарушении соглашения начались практически сразу после его подписания. Уверен, что такая же судьба ждет грядущую сделку с Ираном. На основе снимков, сделанных разведывательными спутниками, Вашингтон посчитал, что Северная Корея тайно строит подземный атомный объект, и приостановил действие соглашения, пока Северная Корея не позволит нам произвести инспекцию подозрительного места. Инспекция была разрешена и показала, что мы были не правы. Но только в том конкретном случае. Потому что в дальнейшем КНДР действительно отошла от договоренности. Она заморозила плутониевые оружейные проекты, плохо поддающиеся сокрытию, и тайно развернула реализацию урановых, которые было легче спрятать. О них мы долгое время ничего не знали, пока эти разработки не достигли широкого размаха".

Трудности контроля договоренностей о разоружении с режимами, закрытыми для внешнего мира и одновременно крайне заинтересованными в создании ядерного щита, который прикрывает их агрессивную внешнюю политику, — вот еще одно сходство, которое Даниэль Снайдер видит между Северной Кореей и Ираном:

"Смотрите, что произошло. Северная Корея и Иран – участники Договора о нераспространении ядерного оружия. Какое-то время в соответствии со своими обязательствами по этому договору КНДР пускала к себе международных инспекторов. Это происходило, пока нарушения можно было сравнительно легко прятать. Инспекторы осматривали задекларированные правительством атомные объекты, где оружейные работы были законсервированы, но параллельно разработки продвигались на необъявленных тайных объектах. Разве что происходило это чуть более медленными темпами, чем могло бы в отсутствие всяких договоренностей. В 2002 году Пхеньян прекратил сотрудничество с МАГАТЭ и через четыре года испытал свой первый ядерный боезаряд. Соглашение с Ираном, в идеале, даст Западу один год, чтобы отреагировать на выход иранской стороны из соглашения. С Северной Кореей у нас было в запасе четыре года, и мы ничего не сделали, чтобы остановить ее движение к ядерной бомбе. Аналогичная история вполне может повториться с Ираном. Переговоры с КНДР велись в многостороннем формате, и на протяжении четырех лет Пхеньян искусно манипулировал пятью странами, подписавшими с ним соглашение, чтобы помешать им прийти к консенсусу о применении к нарушителю силовых мер. С Ираном договариваются шесть стран с очень разными и зачастую конфликтующими интересами и приоритетами, и мне кажется, что и Тегерану не составит особого труда внести раскол в их лагерь".

Перед лицом нарушений договора о разоружении, сторона, потратившая на него много сил, дорожащая своим престижем, испытывает сильнейшее желание устранить нарушения переговорным путем, а не прибегать к силовым методам наказания виновного в них, говорит Даниэль Снайдер. В случае Северной Кореи наименьшее желание наказывать виновного было у Китая и Южной Кореи. В случае Ирана это, с большой вероятностью, могут быть тот же Китай и Россия. Пхеньян, уже успешно испытавший ядерный боезаряд, в дополнение к дипломатической защите приобрел надежное военное средство сдерживания ретивых блюстителей международных договоров.