Французский фотограф Томас Жирондель объехал пять стран Европы, чтобы спросить у обычных людей, как они относятся к событиям на Украине и присутствию российских войск в Крыму. Фотограф побывал не только в странах Европейского союза, но и на Украине, где посетил Киев и Донецк.

Фотопроект, названный "Добраться до Донецка", – это серия черно-белых снимков, на которых изображены жители Берлина, Праги, Варшавы, Кракова, Минска, Киева и Донецка, с цитатами, взятыми из разговоров с ними. Их дополняют фотографии, передающие атмосферу города, о котором идет речь. По словам Томаса Жиронделя, показать диктатуру или войну при помощи одного снимка ему было очень сложно:

– Идея донбасского проект пришла мне в голову потому, что мне не понравилось, как западные СМИ освещают украинский кризис. Это было похоже на обобщенное информирование, как я это называю. Его недостаток заключается вот в чем: когда у человека есть много поверхностной информации о том или ином событии, он получает ее каждый день, человек вроде бы знает что-то, но что действительно происходит в это время в стране, он толком не понимает. Такой информации во французских СМИ практически нет. Я не был уверен, что подобное происходит и в других странах Европейского союза, поэтому решил уехать из Франции и сначала отправился в Германию, в Берлин, чтобы оттуда доехать до Донецка и выяснить, что люди думают о происходящем на Украине. Мне казалось, что разница взглядов жителей разных стран поможет и мне, наконец, разобраться, что происходит.

Embed share

Томас Жирондель рассказывает о своей фотосерии

by Радио Свобода

Embed share

Текст скопирван

The URL has been copied to your clipboard

---

No media source currently available

0:00 0:11:43 0:00

Скачать медиафайл

• 64 kbps | MP3

Pop-out player

–​ Как вам удалось превратить эту идею в выставочный проект?

– Моя нынешняя выставка – это коллекция фотографий, которые я сделал в Берлине, Праге, Минске, Варшаве и Кракове. К снимкам я добавил цитаты из бесед с людьми в этих городах – самые яркие их высказывания. И плюс к этому –их портреты. Это первая часть. Вторая посвящена моей поездке по Украине, Киеву и периоду после Майдана. Я хотел показать, как участники протеста воспринимали самые трагические события: столкновения в январе и феврале прошлого года, стрельбу на Институтской, с какими мыслями ожидали назначенной даты президентских выборов. Мне удалось запечатлеть тот момент, когда люди были очень подавлены и не могли спокойно думать о будущем, некоторых охватывал страх. Ведь это было время проблем, начавшихся в Донбассе.

При этом все, кого я повстречал в Киеве, надеялись на лучшее будущее, хотели быть счастливыми. Можно сказать, что они находились в ожидании, что их мечта вступить в Европейский союз осуществится. Вслед за Киевом я отправился в Донецк, чтобы показать зону конфликта, что такое война. Я не ставил перед собой целью сделать репортажные фотографии, я хотел показать людей, живущих в зоне боевых действий, потому что в то время уже состоялись первые бои между Национальной гвардией Украины и сепаратистами в донецком аэропорту. Важной частью этого повествования стали президентские выборы, ведь жителям Донецка не дали возможности принять в них участие. Сегодня, конечно, можно говорить о том, что эти фотографии стали историей, просто документом, сохранившим память о требующей осторожного отношения теме.

​

–​ В списке стран, в которых вы общались с людьми об Украине, нет вашей родной страны, Франции. Почему?

– Проблема в том, что жителей Франции особенно не волнует происходящее на Украине. Люди просто смотрят телевизор. По этой причине я и решил на время покинуть родину и посмотреть, каково отношение к кризису в других странах. Я постарался нейтрально показать, что же на самом деле происходит, и я надеюсь, что французы станут относиться к этой теме по-другому.

–​ Когда вы отправились из Нанта в Берлин, потом в другие города Европы, оправдались ли ваши ожидания, что там обычные люди уделяют больше внимания происходящему?

– Во время моего путешествия по Германии я повстречал множество людей, но далеко не все согласились ответить на мои вопросы именно потому, что им – так же, как и французам, – все равно. Но количество тех, кто знал о событиях на Украине и был готов пообщаться со мной на эту тему, в Берлине было больше, чем во Франции, это было 50 на 50, еще больше их было в Праге, Варшаве и Кракове. Я помню одного молодого человека в Берлине, который был серьезно напуган происходящим. И он сказал, что, по его мнению, Евросоюзу и НАТО не надо вмешиваться. Когда я переместился из Германии в Чехию, а потом и в Польшу, я был удивлен, так как в Праге об Украине со мной был готов говорить каждый, кого я попросил ответить на мои вопросы.

Иными словами, эта тема не была чуждой для людей. Многие говорили о социалистическом прошлом. Только один человек отказался ответить на мои вопросы – это была женщина, эмигрировавшая из России. Меня очень удивило, что ее совершенно не волновала судьба украинцев, ей было все равно. Потом я отправился в Варшаву, где все, кого я повстречал, были готовы говорить со мной. То же самое происходило в Кракове. И все эти люди были ужасно напуганы действиями России.

–​ По вашему мнению, почему чем дальше на восток, тем больше людей интересуются украинскими событиями? Люди больше сопереживают украинцам, потому что они живут рядом?

– Такое отношение связано, как мне кажется, с историей этих стран. Многие мне говорили, что воспринимают происходящее на Украине как в свое время воспринимали действия Советского Союза на территории стран социалистического лагеря. Многие помнят о страданиях жителей этих стран и о том, какую радость принес им распад СССР. Хотя в то же время некоторые люди, с которыми я общался, говорили мне, что при социализме было не так уж и плохо жить. Но таких было меньшинство. Большинство считает, что времена тогда были суровыми.

–​ В начале нашего разговора вы говорили, что одной из целей проекта было показать французам, что происходит на самом деле, потому что большинство из них относятся к конфликту на Украине точно так же, как они относятся к войне в Сирии, – как к событиям, происходящим далеко и не имеющим к ним прямого отношения. Почему вы поставили перед собой такую непростую задачу?

– Это своего рода обязанность, как человека и фотографа, – показать, что действительно происходит на Украине, особенно на востоке страны. Мы говорим о европейской стране, расположенной не так далеко от Франции. Во-вторых, во Франции люди привыкли жаловаться на какие-то незначительные вещи, например, недостаток денег, но это ничего не значит по сравнению с тем, как страдают люди рядом с нами.

–​ Вы говорили, что после событий на Майдане киевляне были очень подавлены. Расскажите, как они отвечали на ваши вопросы?

– Всего за пару дней поговорить со мной вызвались около 10 человек. Все они говорили о разных проблемах, кто об отсутствии будущего, кто о грусти, которая появилась после аннексии Крыма. Один молодой человек сказал мне, что очень переживает по поводу происходящего, но он очень хотел бы, чтобы между востоком и западом Украины, наконец, наступил мир и произошло бы это без крови. Причем он сказал это еще до вооруженного противостояния в Донбассе, это было сразу после аннексии Крыма. Я поговорил с несколькими рядовыми участниками протестов на Майдане. Они, по понятным причинам, были очень злы на Путина. Многие были расстроены тем, что уже никогда не смогут поехать в Крым, потому что после аннексии такие поездки не считают возможными. Многие не понимали действий Путина, зачем надо было забирать туристический курорт, на который ездили отдыхать жители и России, и Украины.

Но в то же время некоторые признавали, что операция по аннексии полуострова была проведена с большой долей хитрости. Один из моих собеседников даже высказывал точку зрению, что Украина заслужила то, что произошло, потому что ее политики глупее российских, а армия была неспособна противостоять российским военным в Крыму. Из-за крымских событий многие мои собеседники были подавлены, депрессивны, напуганы, но у них, к счастью, оставалась надежда на лучшее будущее. Некоторые, конечно, окончательно разочаровались, как, например, женщина, у которой я останавливался в Киеве: она уехала в Германию. Другой мой собеседник оставил учебу, чтобы отправиться воевать в Донбассе, и его отца перед Рождеством убили во время военных действий. Мне кажется, что для обычных жителей Украины происходящее – настоящая драма, особенно это касается молодых людей.

–​ Вы также спрашивали о происходящем жителей Минска, что говорили они?

– Я был удивлен тем, что мне удалось услышать в Минске. Одна девушка рассказала мне, что в столице Белоруссии невозможно выйти на мирную демонстрацию, поэтому она у себя дома поставила небольшую палатку в знак поддержки Майдана. Она не может продемонстрировать ее на людях, потому что за поддержку киевских протестов она может поплатиться свободой. Она боится демонстрировать свое мнение на улице. Интересно, что, вопреки жесткому отношению властей, большинство молодых людей мечтают получить возможность свободно путешествовать по Европе. Многие хотят навсегда уехать из страны.

Хотя в то же время среди жителей Минска есть и такие, которые рады возможности свободно ездить на Украину, в Россию и Китай. Одна из девушек, с которой я разговаривал, как мне показалось, побоялась сказать мне, что она думает на самом деле. Она сказала, что случившееся на Украине наводит на нее грусть. Раньше она часто бывала в Одессе, любит Крым, но после начала кризиса не может поехать на Украину, потому что якобы теперь украинцы ненавидят белорусов, потому что они открыто демонстрируют свою пророссийскую позицию. Понятно, что такое мнение формируется диктатурой. Ведь многие говорят о том, что они видят свое будущее за границами родной страны, что они хотят уехать, чувствуя, что находятся в своего рода заточении.

–​ В Донбассе не было таких настроений? Люди оттуда не хотели уехать?

– Главной темой многих моих бесед на востоке Украины был в той или иной степени фашизм. Хотя я видел много неонацистов по всему Донбассу. Я помню одну женщину, которая сказала мне, что не могла учиться на русском языке в школе, потому что это было запрещено. И это была причина, по которой она была плохо настроена по отношению к киевскому правительству и западной части страны. Довольно много отрицательных эмоций вызывал Степан Бандера. Но вообще это очень сложный вопрос, что в действительности думали жители Донбасса. Может быть, их реакция связана с появлением "Правого сектора" и партии "Свобода"… Мне показалось, что люди там просто плохо знают историю Украины и, к сожалению, большое влияние имеет российская пропаганда. Дончане, возможно, с большим пониманием относились бы к жителям Западной Украины, если бы все время не смотрели телевизор и российские каналы. К сожалению, дело здесь в доступе к информации.