О том, что после провала "проекта Новороссия" Путин пытается "втолкнуть" сепаратистские образования в Украину в качестве московского "троянского коня", написано и сказано более чем достаточно. Это, как надеются в Москве, парализует аппарат управления, подорвет украинскую государственность, приведет к власти в Киеве пророссийские силы и, в конечном итоге, позволит превратить Украину в российский протекторат. Замысел Кремля вполне понятен. Вопрос в том, сможет ли он его реализовать? Ведь в Киеве прекрасно понимают, чего хочет Москва, и никоим образом не готовы идти ей навстречу.

Главным инструментом Путина является военное давление на Украину. Действуя по лекалам так называемой гибридной войны, Москва вооружает и обучает банды сепаратистов, сколачивая из них более или менее эффективную регулярную армию. Однако опыт войны в Донбассе показывает, что местные маргиналы и прибывшие из России наемники воюют скверно и не могут противостоять украинским войскам. Поражения украинской армии под Иловайском в августе прошлого и под Дебальцевом в феврале этого года были результатом участия в боях регулярных сил российской армии. В решающие моменты эти силы насчитывали до десяти так называемых батальонных тактических групп общей численностью около десяти тысяч человек.

Наличие на территории Украины российских регулярных частей приводит к тому, что сегодня и в ближайшей перспективе украинская армия и Национальная гвардия не в состоянии будут освободить находящиеся под контролем сепаратистских образований районы Донецкой и Луганской областей. Но без крупномасштабного участия в боевых действиях российских регулярных сил сепаратисты не могут сколько-нибудь заметно изменить сложившуюся в регионе военно-политическую ситуацию. Кремль, в свою очередь, постоянно угрожает вооруженным вторжением, концентрируя вблизи украинской границы крупные силы и перебрасывая в контролируемые сепаратистами районы тяжелое вооружение и боеприпасы. Это ставит вопрос: какими, собственно, силами располагает Россия и каких стратегических целей эти силы могут достичь?

Российские и зарубежные эксперты в общем согласны с тем, что в периоды максимального обострения обстановки в Донбассе Москва развертывала на границах с Украиной до 80 тысяч солдат и офицеров, из которых около 40 тысяч человек – в боевых частях. Видимо, это максимум того, что Москва может выделить для операций против Украины. Российский военный эксперт Александр Гольц подчеркивал: "Наиболее вероятной причиной, по которой крымский сценарий не был повторен на востоке Украины, является ограниченный уровень российских возможностей. У Кремля просто нет войск, необходимых для того, чтобы оккупировать Донецкий и Луганский регионы. Важно подчеркнуть, что все элитные части российской армии уже были использованы для военного давления на Украину".

Даже если эта оценка не совсем точна и путинские войска могут оккупировать Донецкую и Луганскую области, это потребует всех или почти всех развернутых против Украины российских военных сил и масштабного применения боевой авиации. Поскольку самолетов у сепаратистов нет, это сразу же высветит кремлевскую ложь о том, что российские войска не принимают участия в войне в Донбассе. Неизбежны также крупные, исчисляемые тысячами, потери личного состава и массовая гибель мирного населения, особенно при штурме таких городов, как Славянск и особенно Мариуполь.

Еще сомнительнее выглядит намерение Путина проложить так называемый коридор в Крым, иными словами, оккупировать южные части Запорожской и Херсонской областей. Аналитики американского исследовательского и разведывательного центра Stratfor подсчитали: чтобы захватить эти территории, потребуется 36 тысяч солдат и офицеров; чтобы они отразили контратаки украинских войск и подавили сопротивление населения, потребуется 52 тысячи человек (то есть чуть больше, чем развертывалось вдоль украинских границ в пиковые моменты противостояния).

С этими расчетами можно соглашаться или не соглашаться, но они высвечивают два ключевых обстоятельства. Первое – удержание оккупированных территорий и контроль над ними требует на 30-40 процентов больше войск, чем их захват. Второе – если Путин решится на новые военные авантюры в Украине, это практически наверняка приведет к сковыванию там большей части боеспособных соединений российских сухопутных войск и ослаблению позиций на других направлениях российской внешнеполитической экспансии. И, наконец, кремлевская верхушка не может не учитывать крайне негативную реакцию Запада на эскалацию военных действий против Украины. Неизбежны ужесточение санкций, которые и без того скверно сказываются на экономике страны, дальнейшая изоляция на международной арене, поставки современного эффективного вооружения Украине.

Поэтому нет ничего удивительного в политике Кремля: делать ставку на то, что в результате экономических трудностей, нерешенных и обостряющихся социальных проблем, военной ситуации на востоке, а также нерешительного продвижения реформ украинское общество разочаруется в нынешнем руководстве и к власти в Украине придут пророссийские круги. Экономическая и политическая ситуация в Украине, действительно, более чем сложна. Растет разочарование нынешним руководством страны, вызванное медленными темпами реформ, недостаточной борьбой с коррупцией, неспособностью правительства и президента восстановить мир и правопорядок в Донбассе. Однако некоторое падение рейтинга президента Порошенко и правительства не сопровождается ростом популярности в Украине пророссийских сил. Опрос, проведенный Киевским международным институтом социологии в мае 2015 года, показал, что Оппозиционный блок, возникший из остатков Партии регионов, может получить не более 10 процентов голосов – тогда как партии демократической и европейской ориентации в совокупности набирают более 80 процентов поддержки тех, кто готов прийти на выборы. Заметно (примерно в три раза) сократилась доля сторонников экономической интеграции с Россией, Белоруссией и Казахстаном. Если с сентября 2013-го доля сторонников вступления в ЕС выросла с 41 процента до 47 процентов – рост, скажем прямо, не слишком впечатляющий, – то поддержка вступления в Таможенный союз снизилась с 35 процентов до 12 процентов. В два с половиной раза – с 18 процентов в 2011 году до 43 процентов в 2015 году – выросла доля респондентов, выступающих за вступление Украины в НАТО. Иными словами, в украинском общественном сознании произошли принципиальные изменения. И даже если в Украине произойдет смена руководства, то к власти, скорее всего, придут не пророссийские круги, но политические силы, возможно, более решительно, чем нынешние власти, выступающие за глубокие реформы политической и экономической систем и интеграцию c Европой.

В итоге, похоже, Кремль оказался в ловушке, которую сам же и раскинул. Аннексия полуострова вызвала в России всплеск шовинистической истерии, рейтинг Путина резко пошел вверх. Однако этим успехи президента России и ограничились. При этом неясно, как долго эта истерия сохранится: по сути дела, Крым в стране никому не нужен, его присоединение ложится тяжелым бременем на российскую экономику. Да и массовые настроения в России непостоянны: сегодня, как испытали на себе и Горбачев, и Ельцин, толпа приветствует вождя, а завтра проклинает его. Поэтому скорее раньше, чем позже, Путину придется отвечать на крайне неприятный вопрос: зачем, собственно, понадобилось аннексировать Крым, если за это приходится расплачиваться новой холодной войной, выиграть которую Россия не может, санкциями, ставящими под удар и без того ущербную российскую экономику, вполне вероятным возмущением масс, вызванным падением жизненного уровня? Оттянуть выяснение отношений, которое может кончиться для него самым печальным образом, Путин сможет, только если добьется впечатляющего успеха в Украине. Но реальных инструментов для этого у Кремля нет. А лидер, совершающий грубые стратегические ошибки и не способный достичь цели, которые он сам же поставил, не нужен ни обществу, ни политической элите этого общества.

Юрий Федоров – военно-политический эксперт