Карловарский кинофестиваль открывается в 50-й раз. К юбилею многолетний художественный руководитель и программный директор фестиваля, чешский кинокритик Эва Заоралова выпустила иллюстрированную книгу о его драматической истории. Это и воспоминания ее молодых лет, связанных с фестивалем, и анализ последнего двадцатилетия, когда сама Заоралова была одним из его организаторов. В этой книге и взгляд журналистки, посещавшей фестиваль в 70–80-е годы, когда его облик полностью зависел от политического режима в стране, и взгляд изнутри, когда Эве Заораловой самой пришлось без напоминаний со стороны государства, финансирующего это гигантское мероприятие, создавать его новое лицо.

Автор книги анализирует не отдельные фестивали, а определенные периоды в его жизни, его специфические черты и призы, которые до 1990 года были продиктованы директивами сверху с обязательным давлением на жюри. История фестиваля знает только одно бурное восстание жюри против приказов чехословацких руководителей и их советских кураторов, но об этом позже.

Другой такой бурной и драматической истории не было ни у одного мирового праздника киноискусства. Каким образом возник этот фестиваль сразу после войны в 46 году? Некоторые историки считают, что главная заслуга принадлежит поэту Виту Незвалу, ставшему после войны директором департамента культуры в министерстве информации. Идея создания собственного фестиваля тесно связана и с послевоенной национализацией высокоразвитой кинопромышленности в Чехословакии, которая три послевоенных года еще оставалась буржуазной демократической республикой.

Фестиваль в городе-курорте Марианске Лазне был вообще первым послевоенным европейским международным кинофестивалем, он состоялся в первой половине августа 1946 года, и только потом – в сентябре и октябре – были восстановлены Венецианский и Каннский фестивали.

Почему местом проведения фестивалей был избран город на границе с Германией?

Марианске Лазне, как и Карловы Вары, находились в Судетах, в пограничной области, до войны с преимущественным немецким населением. В 1938 году Гитлер присоединил Судеты к своему рейху и оттуда было изгнано все чешское население. После поражения нацизма из Судет было выселено три миллиона чешских немцев. Пограничье опустело. Устроители фестиваля надеялись, что кинопраздник поможет оживить некогда популярные курорты и восстановить туризм. Первый фестиваль 46-го года стал скорее политическим жестом, чем фестивалем в нашем нынешнем понимании. На его открытии Вит Незвал сразу же подчеркнул его антинемецкий характер.

"В этих прекрасных местах у западной границы нашей родины, где совсем недавно недруги нашего народа возвели свой самый мощный бастион, мы хотим водрузить символическое знамя новой красоты и нового духа и нашего, и зарубежного кинотворчества".

В 1946 году, сообразуясь с политикой президента Эдварда Бенеша, руководители фестиваля хотели установить добрые отношения с кинематографистами как Запада, так и Востока, и приняли фильмы из США, Франции, Англии, Швеции и Швейцарии, а также и из СССР – фильм "Непокоренные" Марка Донского и "Клятву" Михаила Чиаурели.

В новом документальном фильм "Кинобаня", вышедшем к 50-летию фестиваля, его историю вспоминают ветераны. Правда, почему-то о первых фестивалях нам рассказывают молодые киножурналисты, один из которых обрушился на фильм "Непокоренные" Марка Донского – первый в Европе фильм о холокосте, отмеченный призом в Венеции. Этот новоиспеченный историк кино назвал Марка Донского идеологом ждановщины, вероятно, не зная, что Витторио де Сика объявил Донского предтечей неореализма и что в те годы его фильмы высоко ценились и награждались за границей.

На первом фестивале не было конкурса, но зато много дискуссий, лекций, конференций, на которых чехословаки разъясняли гостям выгоды и преимущества национализированной кинематографии. Вит Незвал говорил:

"Национализированная кинематография должна стать отражением чешского и словацкого творческого духа и гения, его кристальной правдивости и славянской трогательности, его мужества и неги, его юмора и меланхолии, его безусловного патриотизма. Укрепление национального духа и национальной идентичности чехословацкого народа – вот черты, которые должны отличать наш первый послевоенный фестиваль от его западноевропейских собратьев".

Однако эти тенденции нравились не всем. Весьма критическую статью о первом фестивале написал чешский писатель и кинематографист Иржи Брдечка.

"Прежде всего, Марианске Лазне – это город, напоминающий длиннющую сосиску. Дома выглядят как разукрашенные торты со взбитыми сливками наверху. По улицам, где бродили Гете и Эдуард Седьмой, ныне разгуливает простой народ с огромными кусками жести на лацканах пиджаков. Это значки фестиваля. В залах Городского собрания ежедневно показывают по три фильма, а в первой половине дня идут бесконечные лекции. Сначала их посещали киножурналисты, потому что за это им платят. А другие, которым за это никто не платит, сознательно игнорировали собрания, ибо зачем выслушивать умничание о фильмах, когда главное назначение кино – развлекать народ.

После показа фильмы отправлялись в Карловы Вары, в летний кинотеатр, рассчитанный на девять тысяч зрителей.

Публика в Марианках какая-то замороженная, а в Варах она умеет ярко выражать свои симпатии, именно так и должно быть на фестивалях, как это было у нас до войны на фестивале в Злине".

Брдечка оказался прав. Фестиваль в Марианске Лазне просуществовал всего четыре года. Потом его перевели в Карловы Вары.

Постепенно фестивальные залы стали заполняться, главным образом, советскими гостями. Больше всего их было на четвертом последнем Мариансколазенском фестивале в 49-м году. На него прибыла организованная многочисленная советская делегация под руководством замминистра кинематографии Владимира Щербины. Членами делегации были исполнитель роли Сталина в фильме "Сталинградская битва" Алексей Дикий, актеры Нина Алисова, Борис Чирков, режиссер Григорий Александров с супругой Любовью Орловой. Они привезли фильм "Встреча на Эльбе" и увезли несколько призов.

Может быть, именно в этот приезд Александров договорился с киностудией "Баррандов" о съемках в Чехии задуманного им фильма "Весна". В книге Эвы Заораловой опубликована неизвестная фотография Орловой на фоне чешского плаката к ее фильму с изображением красавца Владлена Давыдова. Орлова выглядит на ней превосходно и как-то очень по-домашнему.

В отличие от первого фестиваля, на третьем уже не говорилось о важности национальной традиции, она была заменена идеей славянского братства. Славянская линия соответствовала тогдашней внешней политике СССР и концепции Сталина о культурных связях всех государств Восточной Европы во главе с братским Советским Союзом.

Но славянская программа, как и вся славянская идея, продержались недолго.

Она закончилась в июне 48-го года ссорой Сталина с Тито. В том же году власть в Чехословакии перешла к коммунистам, о национальной близости было забыто, и ныне фестиваль встал на защиту социализма в его столкновении с капитализмом. Главные призы доставались теперь, главным образом, советским фильмам, таким как "Русский вопрос" и "Песнь тайги".

В те годы Советский Союз и не думал открывать собственный фестиваль, его вполне устраивало, что чехословацкий киносмотр безропотно принимал советские фильмы, от которых отказывался Запад.

В пятидесятые годы Карловарский фестиваль начал поддерживать молодые кинематографии Африки и Латинской Амрики, ибо советский блок хотел заманить эти страны в свою сферу экономического и политического влияния.

Первые фестивали в Карловых Варах проходили под лозунгом "нового триумфа советской кинематографии", увозившей из Вар один приз за другим. Вары превратились в арену советского кино, что отвечало постепенной советизации экономической и культурной политики Чехословакии.

В 1952 году Гран-при был вручен Михаилу Чиаурели за фильм "Незабываемый 919-й" Количество призов вообще перевалило за 30. Их было больше, чем фильмов. Давали приз мира, борьбы за свободу, дружбы между народами, борьбы за социальный прогресс, за мир между народами.

В 53-м году фестиваль не состоялся, вероятно, в связи со сфабрикованными Москвой политическими процессами над руководителями компартии Чехословакии. Процессы закончились казнями невинно осужденных. Было не до кино. Зато на фестивале 54-го года после смерти Сталина и последовавшей за ней смерти президента Готтвальда демонстрировались фильмы из 28 стран. Фестиваль постепенно съезжал с политической платформы и переходил на торгово-деловую основу.

Печать перестала нападать на Канны, а в том же 54-м году Хрустальный глобус уже был разделен между фильмом Калатозова "Верные друзья" и американским фильмом Герберта Биберманна "Соль земли". На последующих фестивалях уменьшилось количество призов, были ликвидированы Приз защитников мира и Борьбы за социальный прогресс. Карловы Вары готовились к принятию в Международную ассоциацию фестивалей и кинопродюсеров. По просьбе этой ассоциации из девиза фестиваля было вычеркнуто слово "мир", чтобы не создавалось впечатление, будто бы Канны и Венеция против мира. Политическая оттепель меняла лицо фестиваля, но над ним начали сгущаться тучи.

Рассказывает Эва Заоралова:

​– Надо сказать, что все эти годы советские кинематографические организации и не пытались создавать свой фестиваль, потому что в Варах у них была возможность неограниченного показа их фильмов. И эти фильмы всегда побеждали. В 1956 году, когда Вары запросили у Международной ассоциации фестивалей предоставление категории А, и в 57-м году получили эту категорию, положение изменилось. Вары стали вровень с Каннами и Берлином, статус изменился, авторитет возрос, и нам стали предлагать интереснейшие фильмы с Запада. И это, естественно, перестало нравиться Москве. Вот так родился Московский фестиваль, тоже получивший категорию А. И это все вполне понятно, но по решению Ассоциации фестивалей Карловарский и Московский должны были чередоваться, в четный год мы, в нечетный – Москва. Это сказалось на составе гостей и на фильмах. Снижается число стран-участниц. Поэтому у нас возникает новая секция "Симпозиум стран Азии и Африки". Позже и эту инициативу перехватил Советский Союз, создав Ташкентский фестиваль. В связи с новой секцией к нам приезжали Рауль Кастро и другие революционеры. На фестивале в главном конкурсе победил приехавший Радж Капур с фильмом "Под покровом ночи". Но годичный перерыв никому не пошел на пользу, он даже становился опасным.

В начале шестидесятых в Чехословакии зарождается "новая волна в кино". Первые фильмы творцов новой волны – Формана, Хитиловой, Пассера, Юрачека, Менцеля – не показывались на Карловарском фестивале. Организация "Фильмэкспорт" берегла их для западных фестивалей, где они собирали богатый урожай призов и раскупались прокатчиками. Кроме того, они представляли опасную конкуренцию для советской кинопродукции, продолжающей заполонять фестиваль.

Но следует отметить, что и из Советского Союза в шестидесятые годы поступали к нам фильмы не только посредственные, но и такие шедевры, как "Сережа" Данелии и Таланкина, или "Девять дней одного года" Михаила Ромма – Гран-при 62-го года.

В шестидесятые годы в Вары приезжали великие режиссеры неореализма.

Роберто Росселини приехал с фильмом "В Риме была ночь", Пьер Паоло Пазолини получил один из главных призов за фильм "Аккатоне", приезжали Клаудия Кардинале и Генри Фонда. Жанна Моро, получившая приз за лучшую женскую роль в фильме Бунюэля "Дневник горничной", на фестиваль не приехала, зато приехал Ален Рене, представивший в 66-м году свой фильм "Война закончилась".

Чешские режиссеры, предшественники новой волны, тоже по праву получали главные призы: будущие лауреаты "Оскара" Кадар и Клос за фильм "Обвиняемый", Карел Кахиня за "Экипаж в Вену". В том же 66-м на фестиваль прилетел Юрий Гагарин, и позже новый павильон с источниками и бьющим гейзером был назван его именем.

Из социалистических стран начали поступать фильмы с критикой окостеневшей идеологии правящего режима и его произвола. Ничего подобного не могло произойти в пятидесятые годы. Начиналась запоздавшая чехословацкая оттепель, приведшая к Пражской весне. В 68-м году атмосфера фестиваля была радостной и вместе с тем тревожной. Фестивальная публика восторженно встречала Пьера Бриса – благородного вождя индейцев Виннету, Тони Кёртиса и Рафа Валлоне. Тайно, только для избранных, показывали американский фильм "Доктор Живаго": боялись лечившегося в это время в Варах Косыгина.

Вообще это было странное время. Весной того же года революционные студенты-леваки разогнали Каннский фестиваль, как буржуазный и элитарный, между прочим на нем должны были быть показаны в конкурсе фильмы чехословацких режиссеров новой волны.

На Карловарском фестивале была организована Свободная трибуна, где звучали идеи, противоположные французским левакам.

Тогда же на ней с критикой фестиваля выступил советский идеолог и кинокритик Ростислав Юренев.

"Победитель конкурса – фильм Менцеля "Капризное лето" – картина без глубокой идеи, полностью оторванная от современности. А актуальные дискуссии на Свободной трибуне, сопровождаемые пустыми антимарксистскими выступлениями, совершенно откровенно нападающими на основы социализма, говорят о том, что эксцентрика чехословацких кинематографистов не может принести успех, ибо она оторвана от требований жизни".

Между прочим, критик не заметил, что этот фильм был экранизацией повести чешского писателя – коммуниста Ванчуры, казненного нацистами. И что этот фильм не о современности, а о тридцатых годах.

Было совершенно ясно, что на следующем, 17-м фестивале, подобным языком заговорит вся чехословацкая официальная критика, поддерживаемая штыками оккупационной армии, не собиравшейся покинуть порабощенную страну.

Наступила эра упадка.

Были изгнаны все руководители чехословацкой кинематографии, поддерживавшие Пражскую весну, их заменили борцы с ревизионизмом, ревнители идейной чистоты киноискусства.

Одна из жертв проведенной чистки – режиссер Павел Юрачек тогда заявил:

"Новые идеологи хотят доказать, что так называемое чехословацкое киночудо было кампанией, организованной с Запада. Они издевательски смеются над полученными нами фестивальными призами, над хвалебными статьями в западной печати, над книгами о нашей кинематографии. Они лгут, говоря, что все это был обман, подделка, финансируемая американскими кругами в рамках идеологической диверсии".

Казалось бы, вся эта грязь канула в прошлое. Но нет, и сегодня мы слышим клевету на Пражскую весну, якобы организованную американскими агрессорами. Кто бы мог подумать, что из новой России снова зазвучит нечто подобное?

Радикальное изменение политического курса в стране неблагоприятно отразилось и на Карловарском кинофестивале 1970 года.

Я попросила рассказать об этом Эву Заоралову.

​– Конечно, все изменилось. Я сама впервые приехала на фестиваль именно в этом году, потому что только недавно стала журналисткой, пишущей о кино. К власти пришел Гусак и команда нормализаторов, на фестиваль отобрали только благонадежные фильмы из соцстран, а из капиталистических только критические по отношению к их строю, как тогда говорили, "прогрессивные" фильмы.

В списках гостей из соцстран прибыло огромное количество чиновников вплоть до функционеров из ЦК компартий. ФИПРЕССИ, организация кинокритиков мира, протестовавшая против оккупации Чехословакии, была выдворена с фестиваля. Она вернулась лишь в 82-м году. На 17-м кинофестивале был установлен новый приз Международного комитета по распространению искусств и письменности в кино и еще одно жюри с тем же названием. Постепенно возникали новые идейные призы: Приз Розы Лидице, Приз журнала "Проблемы мира и социализма", Приз газеты "Руде Право", приз Союза чехословацко-советской дружбы и ЦК чехословацких антифашистов.

​На том же первом послеоккупационном чехословацком фестивале возник небывалый скандал. Член главного жюри французская актриса – коммунистка Мари Жозе Нат восстала против давления руководителей на жюри, настаивавших на вручении Хрустального глобуса фильму Сергея Герасимова "У озера". Ее поддержал Кшиштоф Занусси, считавший, так же как Нат, что приз должен быть вручен молодому английскому режиссеру Кену Лоучу за фильм "Кес". Дело дошло до того, что Нат и Занусси пригрозили уходом из жюри и демонстративным отъездом из Карловых Вар. Только тогда новый директор фестиваля и организации "Фильмэкспорт" полковник СТБ и КГБ Рыбин, участвовавший в начале пятидесятых в политических процессах в стране и переведенный в наказание на работу в кино, дал разрешение на приз Лоучу. А тот стал одним из крупнейших кинематографистов мира.

На том же фестивале, по советской указке остался без приза фильм Райнера Вернера Фассбиндера "Катцельмахер" и был награжден призом жюри режиссер из ГДР Гюнтер Райш за фильм "На пути к Ленину".

На 18-м Карловарском кинофестивале вручали уже 24 приза, ну а дальше было уже все так, как "положено". Большинство режиссеров и сценаристов новой волны эмигрировали из Чехословакии, оставшимся запретили работать в кино.

В 1974 году опять побеждает советский фильм – красочный "Романс о влюбленных" Андрея Кончаловского. А на двадцатом фестивале в 1976 году Советский Союз для отвода глаз отдыхает, Хрустальный глобус получает Куба. Глебу Панфилову дают всего лишь Юбилейный приз за фильм "Прошу слова". С этого момента чехословацкое руководство начинает в осторожной форме высказывать претензии к советскому кино, усматривая в нем, как, например, у Панфилова, критику советского общества.

Эва Заоралова в книге "Пятьдесят лет Карловарского кинофестиваля" рассказывает о том, как повлияло появление правозащитного документа "Хартия 77" на развитие фестиваля.

– Ничего конкретного я в архивах не нашла, только то, что усилился надзор за отбором фильмов не только конкурсных, но и в информационных секциях. Поведение гостей на фестивале изменилось. Все устремления участников фестиваля были направлены на то, чтобы попасть на французские и советские приемы, самые пышные. Вопреки мерам предосторожности, побеждает чешский фильм режиссера Франтишека Влачила "Тени жаркого лета" вместе с советским фильмом Станислава Ростоцкого "Белый Бим, черное ухо". В советской делегации вместе с Ростоцким – любимый и уважаемый в Чехословакии Вячеслав Тихонов. А в картине Влачила действуют вторгшиеся на территорию Моравии с оружием в руках необозначенные убийцы. Они объясняются жестами, грабят и убивают крестьян. На шее непрошеных гостей висят огромные православные кресты. И крестятся они по-православому. Одного из них играет будущий президент фестиваля актер Иржи Бартошка. Аллегория ясна. И тем не менее приз вручен.

​Еще одной новинкой фестиваля стало его перемещение из отеля "Москва" – теперь ему возвращено историческое название "Пупп" – в новый высотный отель "Термаль" с главным залом на тысячу двести мест и малыми, отлично оснащенными залами. Улучшились условия для жизни и работы участников фестиваля. Но, увы, все эти прекрасные залы пустовали, несмотря на то что демонстрировались фильмы Висконти, Брессона, Ларисы Шепитько. Руководители фестиваля старались, чтобы на его экраны не проникло ничего такого, что можно было бы расценивать как голос в защиту диссидентов или "ревизионистов".

Наступили восьмидесятые годы. Побеждал Бондарчук с "Судьбой человека", Герасимов с фильмом "Лев Толстой", снятым в основном на киностудии "Баррандов" с участием чешской съемочной группы и некоторых чешских актеров. Но вместе с тем на фестиваль приезжали отец и сын Фонда, Моника Витти, писатель Доктороу, Джульетта Мазина. В 84-м году во внеконкурсной программе шел фильм Бертолуччи "Последний император".

Надвигалась перестройка, которую у нас ждали как манну небесную. Из Советского Союза стали приезжать совсем другие люди. Зрители толпами рвались на советские фильмы, шедшие вне конкурса. На фильм Климова "Иди и смотри", на "Тему" Панфилова. 26-й кинофестиваль закончился в 88-м году пожеланием его руководителей "и впредь развивать культурный и идейный уровень фестиваля в духе социализма". Ни один человек не мог тогда и предположить, что через год никакого социализма не будет, что изменится политическая карта Европы, а с ней и облик Карловарского кинофестиваля.

Настали иные времена. На первый фестиваль новой эры в 1990 году приехал Вацлав Гавел, приехали издалека чехословацкие эмигранты – Милош Форман, Павел Ландовский, Иван Пассер, Войтех Ясный, Ян Немец, Павел Когоут, впервые за много лет появились на сценах гонимые режиссеры и актеры, они представили свои запрещенные фильмы. Среди гостей были посол США в Чехословакии, бывшая актриса Ширли Темпл, Роберт де Ниро с фильмом "Охотник за оленями". Это было большое "возвращение в Европу". Так называлась одна из секций фестиваля, во главе которого все еще стояло старое руководство. Директором фестиваля оставался Иржи Яноушек, зять бывшего премьер-министра Чехословакии Штроугала. В фильме "Кинобаня" он покаянно заявил:

"В 90-м году фестиваль был задуман, как покаяние за старые грехи. Фестиваль пригласил в Вары людей, которым раньше было запрещено пересекать нашу границу. Тогда мы показали ранее запрещенные фильмы. Это был неповторимый фестиваль, но и тогда его главной публикой оставался мир кинематографистов, а не зрителей, которые ныне переполняют фестивальные залы".

В первые послереволюционные годы на фестиваль приезжали из Америки братья Коэн, Джим Джармуш, Атом Эгоян – их фильмы стали открытием для чешской публики и словацких гостей. В 92-м году фестиваль стал только чешским – Чехия и Словакия миролюбиво разошлись и возникли два самостоятельных государства. Энтузиазму участников не было предела. Им старались угодить прежние руководители, спешно перестроившиеся и готовые идти навстречу требованиям нового времени. Но общественность протестовала, и старым кадрам пришлось покинуть сцену.

Первые четыре года обновленного фестиваля были критическими. Новые президенты фестиваля и их помощники ничего не знали об организации таких смотров, на них царил богемный беспорядок. Когда президентом был режиссер Иржи Менцель, участники увидели его только один раз – на открытии. Потом президент бесследно исчез: не мог вынести вида пустых залов, беспорядков, сбоев в продаже билетов и всеобщего хаоса. Дело дошло до того, что часть кинематографистов потребовала закрыть фестиваль в Варах и организовать новый фестиваль в Праге. Об этом времени рассказывает Эва Заоралова.

– Это было время эйфории. Был создан Фонд фестиваля, его президентом стал актер Иржи Бартошка, я была членом Фонда и составителем программы. Мы с Бартошкой отправились тогда в Москву договариваться о разделении фестивалей. Нас принял тогдашний руководитель Армен Медведев, без лишних разговоров мы расстались и стали ежегодно проводить каждый свой фестиваль. Категории А остались как нам, так и Москве.

По возвращении в Прагу мы поняли, что главная проблема теперь – не разъединение с Москвой, раздор произошел в собственных рядах.

Режиссер Москалюк, директор фестиваля в 94-м году, захотел получить пожизненно должность директора всех последующих фестивалей, несмотря на то что его фестиваль закончился финансовым крахом и подозрительной утечкой денег. Фонд фестиваля отверг притязания Москалюка, но вдруг мы узнаем, что он готовит в Праге новый международный фестиваль под названием "Золотой Голем". К нему примкнула группа влиятельных чешских продюсеров, они добились у Международной ассоциации признания фестиваля киносмотром категории А. Вопреки всем правилам, "Голем" получил эту категорию еще до проведения своего первого фестиваля. А так как в одной стране не может быть двух фестивалей с этой престижной категорией, то А было отобрано у Карловых Вар.

Но мы с Бартошкой не сдавались и в 95–96 году провели Карловарские фестивали параллельно с "Големом". "Голем" закончился фиаско и долгами, в Праге не нашлось достаточного количества зрителей, фестиваль не имел надлежащего технического оснащения и престижных фильмов для показа. Категория А перешла снова в Карловы Вары.

Президентом фестиваля стал Иржи Бартошка, а директором по художественной части и директором программ – Эва Заоралова.

В тот очень удачный 96-й год в Вары приехал с дедушкой и бабушкой мало кому известный юноша Леонардо ди Каприо, с мамой прибыла Скарлетт Иоханссон, открытием для публики были Тимур Бекмамбетов, Геннадий Каюмов, Кнут Эрик Иенссен, Лордан Зафранович, Рустам Ибрагимбеков. Тогда же возникла идея создания секции "На восток от Запада". Приехавшая на фестиваль Джина Лоллобриджида огласила послание Милоша Формана: "Карловарский фестиваль пережил Москву, переживет и "Золотого Голема".

Молодежь Чехии услышала о больших переменах на фестивале в Варах, о звездах первой величины, об удивительных фильмах, которые удалось заполучить, о новых условиях для участия гостей, и рванула в Вары. С рюкзаками за плечами. Они, студенты, гимназисты и молодые специалисты, и стали главными зрителями фестиваля, зрителями взыскательными и доброжелательными, хорошо подготовленными к восприятию киноискусства.

На следующем, 30-м фестивале 220 фильмов из 38 стран видели уже 75 тысяч зрителей, на 40 тысяч больше, чем на предыдущем. Эта цифра продолжала расти, и теперь на фестиваль приезжают каждый год 130 тысяч зрителей.

Победителем 31-го фестиваля в Карловых Варах стал фильм Сергея Бодрова "Кавказский пленник", позже номинированный на "Оскара".

На этом же фестивале на ретроспективу своих фильмов прибыл Грегори Пек. Ему также был вручен Приз за вклад в киноискусство. Пек сердечно благодарил фестиваль, сказал много теплых слов и при этом еле держался на ногах от боли. За кулисами он потерял сознание, и его увезли в городскую больницу, где сделали срочную операцию по поводу воспаления аппендикса. Пек долго поддерживал связь и с фестивалем, и с оперировавшими его врачами.

За последних двадцать лет на фестивале побывали звезды первой величины: Майкл Даглас, Антонио Бандерас, Роберт Редфорд, Анастасия Кински, Сальма Хаек, Франко Дзефирелли, Эдвард Нортон, Рустам Ибрагимбеков, Бен Кингсли, Майкл Йорк, Кира Найтли, Лив Ульман, Харви Кейтель, Роман Полански, Шарон Стоун, Рене Зеллвегер, Джон Траволта.

Подошло время спросить Эву Заоралову о том, как ныне постепенно преображается Карловарский фестиваль.

Не кажется ли вам, что снова наступают серьезные перемены? Он понемногу становится монотемным фестивалем с обилием дебютантов и с скромным числом фильмов из других международных фестивалей?

– Он меняет лицо, это правда. Я, будучи программным директором, больше шла навстречу запросам публики. Ныне фестивали в Локарно, Роттердаме направлены исключительно на фильмы артхаусные, адресованные профессионалам, они не всегда понятны широкой публике. Карел Ох, ставший после меня программным директором и художественным руководителем фестиваля, любит эти фильмы, и он подобрал команду отборщиков, которые тоже предпочитают такое кино, фильмы, которые показывают на американском независимом фестивале Санданс. Я тоже люблю артхаусные фильмы, на фестивале класса А они должны быть. Надо признать, что вкусы вообще меняются, и молодые люди, приезжающие ныне в Карловы Вары на фестиваль, тоже иные, чем их отцы, ездившие на фестиваль с рюкзачками и спавшие в палатках на поле.