Басманный суд Москвы 7 октября вернулся к рассмотрению уголовного дела гражданского активиста, 33-летнего Ильдара Дадина, которого обвиняют в неоднократном нарушении правил проведения публичного мероприятия. Эта статья была добавлена в Уголовный кодекс России в июле прошлого года. До этого за нарушения на публичных акциях привлекали исключительно к административной ответственности, предусматривающей наказание до 15 суток ареста. Сейчас же Ильдару Дадину грозит до 5 лет лишения свободы.

Помимо Ильдара Дадина, по этой же статье возбуждены дела в отношении других постоянных участников московских протестных акций: 75-летнего пенсионера Владимира Ионова, 55-летней многодетной матери Ирины Калмыковой и 46-летнего активиста Марка Гальперина. Ильдар Дадин с начала этого года находится под домашним арестом, остальные обвиняемые – под подпиской о невыезде. Суд уже начал рассматривать дела и в отношении Владимира Ионова и Ирины Калмыковой. Очередные заседания пройдут 12 и 13 октября, соответственно. Расследование дела Марка Гальперина пока продолжается. Все четверо виновными себя не признают и считают уголовное преследование политически мотивированным.

Подробнее об уникальности и абсурдности этих дел в интервью Радио Свобода рассказала журналист издания "Грани.ру" Дарья Костромина:

– Статья 212.1 Уголовного кодекса – это статья, которая прямым текстом привлекает людей к уголовной ответственности за реализацию конституционного и международного права – права на свободу собраний. Это уже не экивоки, это не попытка солгать, что человек виноват в том, что он не совершал, это государство прямым текстом карает людей за реализацию их права. Поэтому за этим делом важно следить. Ощущения от процессов таковы, что, скорее, у них не получилось сделать победное шествие этой статьи, не получилось сделать показательную порку над участниками, поэтому результатом явилась такая тягомотина, совершенно нелепые, отрывочные эпизоды…

– Какие эпизоды самые абсурдные и вопиющие?

– Например, один из самых абсурдных моментов – это совокупность свидетельских показаний в деле Ильдара Дадина. В них рассказывается о том, как он ездил на Майдан, говорится о том, что он принимал участие в массовых беспорядках на стороне киевской хунты, и более того, приехал в Москву, и на нем была ленточка цветов "украинской хунты", то есть официального флага Украины, и майка с Тарасом Бульбой. Это не имеет абсолютно никакого отношения к тому, в чем его обвиняют, тем не менее это включено в дело. Более того, в дело включены показания его соседей по подъезду о том, что он якобы разговаривал с ними о госперевороте, что не имеет также никакого отношения к его статье, но это тоже почему-то включено. Ощущение, словно исполнителей, которые собирали эту информацию, обязали написать что-то яркое на всякий случай, а вот использовать это они не смогли. Поэтому это звучит и выглядит очень комично. Там еще в справке от Центра "Э" указывается, что Дадин способствовал ухудшению российско-украинских отношений, хотя это опять же не то, в чем его обвиняют. Это все в числе доказательство по делу, и это, наверное, главный пример абсурда. В остальном из того, что людей карают за то, что в принципе преступлением не является, следует и абсурдность самих формулировок. То есть "открыто демонстрировал плакат". Очевидно, что плакат можно демонстрировать только открыто. Или "в составе группы из двух человек". Звучит это действительно безумно смешно, как будто кто-то специально пишет сатирический текст об обвинении человека в каких-то обыкновенных бытовых и неплохих, в общем, делах.

​– Несмотря на эту абсурдность, активистам грозит довольно серьезный срок – до 5 лет. У вас сложилось ощущение, насколько суровыми могут быть решения по этим делам? Понятно, что об оправдании, скорее всего, речи не идет.

– Я думаю, оправдания там не будет, потому что сама статья сформулирована так, что люди, которые выходили на митинги и пикеты и были на них задержаны, виновны априори. Фигуранты этих дел не отрицают, что они участвуют в демонстрациях, поэтому с точки зрения государства, которое эту статью приняло, они уже виновны. Что касается суровости, я не могу предсказывать. Я предполагаю, что Ионов будет амнистирован, поскольку он подпадает под эту возможность по возрасту.

– Но он же уже ведь отказывался от амнистии. Нет?

– Он отказался на следствии, но здесь я не знаю юридических тонкостей. В момент приговора, насколько я понимаю, суды амнистируют подсудимых без их воли и желания. Что касается остальных: если они не получат условный срок, они тоже будут амнистированы, а если получат реальный, то нет.

– Насколько хорошо вы знакомы с этой четверкой?

– Я со всеми знакома, но в основном я с ними знакомилась уже на судах, если не считать Ильдара Дадина, с которым мы пересекались и общались на пикетах и даже были в одном автозаке.

– Как они сами воспринимают процесс? Тот же Владимир Ионов, действительно, находится в уже достаточно почтенном возрасте…

– Когда я только познакомилась с Ионовым, я тоже считала, что он в почтенном возрасте и воспринимала его как дедушку. Чем ближе я его знаю, тем сложнее мне его воспринимать как человека почтенного возраста. Он весьма спортивен, купается каждое утро в холодной воде, постоянно занимается физической активностью и очень бодр. Воспринимает он все очень невозмутимо. Это такая черта характера – воспринимать невозмутимо все, что происходит вокруг. Когда ему зачитали обвинение и спросили, понятно ли оно, он пожал плечами и сказал: "Понять это невозможно". Но это было настолько неэмоционально и отстраненно. Он очень спокоен, он очень точно выражает свои мысли, когда его спрашивают, вообще не видно никакого волнения. Это тот случай, когда к ответственности привлекли не случайных людей, а действительно активистов, которые настаивают на том, что они реализовывали свое право, они знали, в принципе, что их ждет. Было около полугода между введением статьи и тем, когда она начала применяться. Это люди, которые действительно отстаивают позицию, что они могут выходить на мирные собрания. Из общения с ними всегда видно, что они готовы идти на большие или малые жертвы ради этого. Они не дают заднего хода, люди смелые, мужественные, увлеченные своими идеями, верящие в них. Их акции касаются необходимости смены власти в России и российско-украинских отношений. Ну, плюс, конечно, у Ионова и Гальперина есть эпизоды, уже совершенно с моральной точки зрения немыслимые, – карать людей за поддержку Charlie Hebdo.

– Дело Гальперина еще не в суде, его пока расследуют. С чем это связано?

– Если честно, не очень понятно. Хотя я подозреваю, в чем дело. Дело в том, что сейчас сложилась практика: чтобы привлечь человека по этой статье к ответственности, нужно иметь четыре эпизода за полгода, причем последний эпизод не должен быть рассмотрен в рамках административного процесса, вернее, должен быть рассмотрен и переквалифицирован в уголовное. Когда первые дела возбудили против Ионова и Гальперина, им вменили ключевой эпизод, за который их уже наказали. Поэтому в дальнейшем Ионову изменили фабулу, ему дописали новые эпизоды и оформили как бы уже "правильно", хотя само по себе это безумно странно – в процессе уголовного дела пришивать новые и новые эпизоды, пользуясь при этом "машиной времени". Скорее всего, у Гальперина та же ситуация, и ему ищут возможность добавить новые эпизоды и переоформить дело правильно, чтобы ключевой эпизод не был ранее наказан в рамках административного дела.

– Есть ли еще группа риска, люди, которые могут быть привлечены по Уголовному кодексу?

– Конечно, есть группа риска. Она изначально была порядка 10–12 человек. Четверых уже судят, остальные – в этой группе. У нас сложилась практика, что для уголовного дела нужны четыре эпизода за полгода, а если полгода прошло, то последний эпизод сгорает. По разговорам, люди стараются считать, чтобы не создавать себе лишней опасности, но, тем не менее, если они чувствуют в себе необходимость протестовать, эти люди выходят и стоят с пикетами, – рассказывала Дарья Костромина.

Ильдару Дадину вменяют нарушения правил проведения акций, 6 и 23 августа 2014 года, 13 сентября 2014 года и 15 января 2015 года. 15 января Дадин был задержан на акции в поддержку братьев Олега и Алексея Навальных. 6 августа его задержали во время пикетов в защиту обвиняемых по "Болотному делу". Участники говорят, что пикеты были одиночными, но были провокаторы. 23 августа активиста задержали во время акции на Манежной площади. 13 сентября несколько активистов, в том числе и Дадин, проводили одиночные антиправительственные пикеты на Манежной площади. Их задержали под предлогом нарушения "дня тишины" перед выборами в Мосгордуму, когда любая политическая агитация запрещена.

Владимира Ионова судят за акции 10 и 15 января, 21 марта и 11 мая 2015 года. 10 января он был задержан за пикет в поддержку расстрелянных французских карикатуристов из журнала Charlie Hebdo, 15 января, так же как и Дадина, Ионова обвинили в нарушениях на акции в поддержку братьев Навальных, 21 марта активиста задержали на акции на Пушкинской площади, а 11 мая – на несогласованной акции в поддержку Надежды Савченко у СИЗО-1 "Матросская тишина".

​Ирину Калмыкову судят также за одиночный пикет в честь дня рождения Надежды Савченко у СИЗО "Матросская тишина" 11 мая 2015 года, нахождение на Болотной площади в третью годовщину митинга – 6 мая 2015 года, акцию 26 мая у Минэкономразвития в поддержку малого бизнеса и акцию в поддержку Савченко на Лубянке 26 января.

Марку Гальперину пока вменяют нарушения на акциях 6 августа и 5 декабря 2014 года и 10 и 15 января 2015 года.6 августа он был задержан во время одиночного пикета, а 5 декабря – в кафе рядом с предполагаемым местом проведения несостоявшейся акции. 10 января он, так же как и Владимир Ионов, стоял в одиночном пикете в поддержку карикатуристов из Charlie Hebdo, а 15 января был задержан во время акции в поддержку братьев Навальных.