Многодетная мать, в семье которой растут и приемные дети, автор и режиссер фильма "Блеф, или с Новым годом" о ситуации с детскими домами в России москвичка Ольга Синяева рассказала на своей странице в "фейсбуке" историю о том, как родители учеников одной из московских школ потребовали перепечатать фотоальбом, в котором вместе с фотографиями их детей были помещены снимки девочки Маши с синдромом Дауна.

Маша – дочь учительницы, матери-одиночки, не имевшей возможности отправить девочку в детский сад и вынужденной постоянно приводить ее в школу. История имела большой общественный резонанс. В частности, топ-модель Наталья Водянова предложила провести в "Фейсбуке" специальную акцию "#НашаМаша", призвав родителей детей с любыми особенностями развития выкладывать их фотографии и рассказывать о них. Ольга Синяева полагает, что, освещая эту историю, многие средства массовой информации упустили суть проблемы – разделение в обществе физически здоровых людей и людей с особенностями развития. Что вызывает страх, настороженность и неприятие первыми вторых.

– Все мои знакомые слышали эту историю с девочкой Машей, ваш блог перепечатывали очень многие, о нем пишут и говорят. Какова ваши собственные впечатления от реакции на историю, о которой вы рассказали?

– Я предполагала, что будет какая-то реакция, но не до такой степени. Безусловно, здесь приложили руку СМИ, они бегут на скандал, на шоу, а о социально-экономических проблемах и вопросах мало кто задумывается. Я думаю, сейчас просто у людей очень сильно накипело внутри это напряжение какое-то. Из-за кризиса, из-за всяческих личностных проблем, и вот это попытка каким-то образом выпустить пар, именно в таких бытовых моментах. Вместо того чтобы обсудить действительно волнующие всех проблемы и как выходить из них.

​– Вас поддержала топ-модель Наталья Водянова, она призвала к флешмобу "Наша Маша", в котором люди должны были бы публиковать фотографии детей с любыми особенностями развития. Как вы отнеслись к этой инициативе?

– Я, во-первых, очень благодарна и Наталье Водяновой, и Эвелине Хромченко, которая написала, и Яне Рудковской, которая обратила на это пристальное внимание. Потому что таким образом мы, конечно, можем двигать общество вперед и растапливать его. Для меня самый яркий маркер того, что происходит, когда мне звонят из Казахстана или из Астрахани, и люди говорят, что эта история докатилась и до них, и они понимают, что пять лет назад было себе представить невозможно, что будет такой резонанс из-за подобной истории.

​– И вы считаете, что этот резонанс связан именно с таким нервным, тяжелым положением сейчас в стране?

– Я думаю, что резонанс связан и с внутренним напряжением у людей, и с тем, что общество у нас, к сожалению, не толерантное по природе своей. Пока мы не научились жить вместе с другими. Потому что мы их воспринимаем как врагов и нечто такое страшное и чужое, это внутренний такой инстинкт, практически первобытный, в наших людях заложен, именно потому, что у нас существует интернатная система. Потому что ни я, ни мои родители, ни мои близкие, никто не видел этих детей вживую достаточно долгое время. И потом, когда вдруг они встречаются в школе или в общественных местах, они воспринимаются как какой-то пришелец, гуманоид, то есть подсознательно возникает страх, их боятся. Все дело в том, что у нас общество разделено, и те люди, которые становились инвалидами или рождались инвалидами, они закрывались в этих специнтернатах. Я сама пыталась вспомнить, когда я впервые вообще в своей жизни увидела ребенка или человека с синдромом Дауна, и просто ужаснулась. Потому что это было всего лишь пять лет назад первый раз, и то когда я снимала свой фильм "Блеф, или с Новым годом" в доме ребенка. До этого мне дети с синдромом Дауна не попадались, я их не встречала. И возможно, что у наших родителей, у родителей нашего класса тоже такая же история, что они просто никогда не видели таких детей. Эти дети особенные, к ним нужен особенный подход, безусловно. Просто так объявить инклюзию и сказать, что у нас школа равных возможностей и все должны любить друг друга, – из этого ничего не выйдет, потому что нужно готовить и учителей, и родителей, объяснять особенности. И, естественно, ребенку нужен индивидуальный план, потому что он значительно отстает в развитии. Это не значит, что он не нагонит, но он просто нагоняет позже.

И тут много работы сейчас идет, к нам приехал в школу член Совета Федерации, рассказывал о детях с особенностями развития, приехал спортсмен в инвалидной коляске… То есть пытаются на словах все это донести. Но мне кажется, что это нужно немножко в другой форме проводить. Может быть, как-то в игровой, показывать детям, насколько им, например, тяжело будет прыгать на одной ноге, если у них ноги не будет, или насколько им тяжело будет познавать высшую математику. Потому что для детей с синдромом Дауна простые уроки математики как высшая математика сейчас. Конечно, здесь работать и работать.

– Но вы, в отличие от очень многих, рассказали конкретную историю конкретного человека, с конкретной школой. Как отреагировала мама Маши на то, что все это стало известно общественности?

Трейлер фильма Ольги Синяевой "Блеф, или с Новым годом"

– Мама Маши такой человек, который был тоже, видимо, воспитан в советское время. И она не ожидала ничего подобного, не привыкла к такому вниманию. Она закрылась в своей квартире, потому что ее начали просто атаковать журналисты, вытащили ее на Первый канал. Потому что на телевидении нужно шоу, нужен скандал, а здесь личная проблема, личная трагедия. С другой стороны, если она будет в состоянии принять всю ту помощь, которую ей сейчас предлагают… А ей протягивают руки самые известные люди, и я ей объясняю, что нужно это делать, может быть, не для себя, а для Маши. Потому что, конечно, Марина Валерьевна все-таки в возрасте, и самое страшное может произойти, если ее не станет. Я работаю с сиротской проблемой и вижу, что происходит с детьми с синдромом Дауна в интернатной системе. Это шок и боль, это все ужасно. И поэтому я не могу лично сама допустить того, чтобы Маша осталась одна. А под влиянием этих эмоций, этого стресса, этих съемок, интервью, конечно, я беспокоюсь за ее физическое и моральное самочувствие, поэтому пытаюсь как-то с ней связываться, когда она мне хоть напишет два слова в эсэмэске: "Все нормально, я хочу просто отдохнуть". Я надеюсь, что она все-таки придет в себя и поймет, что в нашей стране, если ты являешься мамой особенного ребенка, тебе надо бороться, ты должен быть борцом.

– Как отреагировало руководство школы?

– Руководство школы, конечно, как все чиновники, они достаточно напряжено отреагировали. Понятно, что их сразу начинают проверять со всех сторон всякие комиссии, и им это, естественно, не понравилось. Но я надеюсь, что я еще с директором встречусь и пообщаюсь на эту тему и мы как-то наладим отношения. Сейчас уже немножко поспокойнее стало. Не то, когда было здесь 20 телевизионных групп, и на директора было просто страшно смотреть, я думала, с ним случится инфаркт или что-то такое.

– Если я вас правильно понимаю, вы были разочарованы, что СМИ был нужен именно скандал, они не говорили о мерах, социальных и экономических, которые необходимо принимать в связи с тем, что происходит с детьми с особенностями развития в России. Вам не кажется, что именно тем, что вы конкретную историю рассказали, вы помогли больше, и это сдвинет проблему с мертвой точки быстрее, чем если рассуждать о том, что необходимо строительство тех или иных пандусов, организация инклюзивных центров и так далее?

– Несмотря на то что я тоже услышала немало, так скажем, недобрых высказываний в свой адрес, я считаю, что делать такие вещи надо. Нужно об этом говорить, нужно двигать это с мертвой точки. И хорошо, что стали об этом говорить известные люди, потому что у них большая аудитория, и может быть, они прислушаются, и в следующий раз, по крайней мере, будут бояться травить такого ребенка в школе. Безусловно, мы должны двигаться в сторону открытого общества, но вот иногда приходится делать это посредством каких-то таких локальных скандалов. Мне, конечно, очень жаль людей, которые рядом живут с нашей школой и не имеют никакого отношения к этой истории. Потому что были и родители в нашей школе, которые вступились за Машу, и они до того, как все стало широко известно, уже между собой переругались на эту тему. Я хочу защитить их. И я надеюсь, что у тех родителей, которые пытались изжить учительницу вместе с дочкой из нашего класса, у них тоже что-то изменится именно в головах, именно в мировоззрении.