"Вепонизация информации", то есть использование информации в военных целях – явление не новое. В современной России оно приобрело характер императива: работаешь журналистом – значит, ты комбатант информационной войны, отсидеться в окопе не получится.

Но самые массовые и самые ожесточенные боевые действия ведутся не в прессе, а в социальных медиа. Их участниками, часто помимо своей воли, стали миллионы пользователей русскоязычного сегмента Facebook и Twitter. Поскольку живут они в разных странах мира, виртуальная война приобрела масштабы мировой.

В декабре прошлого года Facebook заблокировал event сторонников Алексея Навального. Они тогда готовились к оглашению приговора по уголовному делу Навального и двух других подсудимых и призывали оппозиционно настроенных пользователей выйти на митинг протеста, назначенный на 15 января, объявлениями в социальных сетях. Facebook заблокировал страницу по требованию Роскомнадзора –Федеральной службы по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций. По мнению этого ведомства, создатели страницы подпали под так называемый "закон Лугового", который позволяет без судебного решения ограничивать доступ к ресурсам, содержащим "призывы к массовым беспорядкам, осуществлению экстремистской деятельности, участию в массовых (публичных) мероприятиях, проводимых с нарушением установленного порядка". В данном случае нарушение порядка состояло в том, что организаторы митинга не согласовали дату, время и место его проведения с властями Москвы.

Представители Facebook отказались прокомментировать решение компании. Для российской оппозиции оно стало неприятным сюрпризом. Она привыкла видеть в социальных медиа едва ли не последний, но вполне надежный оплот свободы слова, не подвластный Кремлю. Оказалось, что это иллюзия.

В New York Times появилась по этому случаю редакционная статья под заголовком "Facebook – не базарная площадь". Ее авторы имели в виду древнегреческую агору – городской рынок, служивший местом общегражданских собраний.

В статье говорится:

Решение Facebook служит важным напоминанием о том, что социальные медиа-компании не брали на себя обязательства поддерживать свободу слова, если эта поддержка наносит ущерб их бизнесу.

Газета отнюдь не оправдывала Facebook. В ней заметен критический акцент, но лишь при внимательном чтении.

Провайдеров можно понять. Глобальный рынок контекстной рекламы стремительно растет. Только в первом квартале этого года Facebook заработал на рекламе 3,3 миллиарда долларов, причем более половины этих доходов получено вне США. В сегменте поисковой рекламы однозначным лидером остается Google: за первый квартал реклама принесла ему 15,5 миллиарда.

С такими цифрами не поспоришь. Но ведь стоит же чего-нибудь и репутация. Дабы поддержать ее, интернет-компании с некоторых пор публикуют регулярные "отчеты прозрачности", в которых содержатся сведения об их взаимодействии с правительствами. Обратимся к отчету Goggle.

В разделе "Запросы государственных органов на удаление контента" находим Россию. За последний отчетный период, январь-июль 2014 года, от российских госорганов Google получил 745 запросов. (Их число, кстати, неуклонно растет: во второй половине 2013 года от России поступило 324 запроса.) Из них на клевету, порнографию, пропаганду насилия, дискриминационные высказывания (то, что в американском праве называется hate speech – "язык вражды") и нарушение авторских прав приходится по одному проценту. Критика правительства – 3 процента, национальная безопасность – 4, пропаганда суицида – 7, употребление наркотиков – 80 процентов.

Запросы от государственных органов России были удовлетворены на 92 процента. Запросы со ссылкой на решение суда – на 76.

В отчете приведены примеры запросов правительств и решений по ним.

Запрос. Российский региональный интернет-провайдер сообщил нам о решении суда, предписывающем заблокировать доступ к 2 сообщениям в блоге, содержащим экстремистские религиозные высказывания.

Результат. Мы удалили указанные сообщения из домена blogspot.ru.

Или:

Запрос. Министерство внутренних дел России запросило удаление из Google Play 8 приложений, ссылающихся на 3 записи в федеральном списке экстремистских материалов о 3 книгах исламских молитв, которые запрещены в соответствии с российским антиэкстремистским законодательством.

Результат. Мы ограничили доступ к указанным 8 приложениям в России.

С июля по декабрь 2014 года от России поступило 134 запроса на раскрытие личных данных 220 пользователей. Из них Google удовлетворил 5 процентов, но установить, что это были за запросы и из каких соображений компания одни запросы удовлетворила, а другие нет, невозможно ввиду чрезмерного лаконизма информации.

Публикует свой "отчет прозрачности" и Facebook. Прозрачности в нем еще меньше, чем у Google. Вот данные за второе полугодие 2014 года:

Число блокировок контента по запросам Роскомнадзора – 55.

Причины – "пропаганда наркотиков и суицида, экстремистская деятельность, несанкционированные беспорядки и шествия, покушение на территориальную целостность Российской Федерации".

Число запросов о персональных данных – 2. Удовлетворено – 0 процентов.

Но это лишь верхушка айсберга. Основной массив контента блокируется не по запросам правительств, а по жалобам индивидуальных пользователей. Эти данные в "отчетах прозрачности" отсутствуют.

Не включая мозги

В мае прошлого года замглавы Роскомнадзора Максим Ксензов в интервью "Известиям" выразил неудовольствие недостаточным законопослушанием глобальных провайдеров. По его словам, общение ведомства с Google "часто сводится к своеобразной игре. В какой-то ситуации они могут самостоятельно принимать решения, а в какой-то – кивают на заокеанских корпоративных юристов и менеджеров и разводят руками: от нас, мол, ничего не зависит". Facebook Ксензов похвалил: "В отличие от Google их действия, как правило, отличаются определенностью и последовательностью". А Twitter распек за нежелание сотрудничать: "Twitter в большинстве случаев удалять противоправную информацию категорически отказывается... Последовательно отказываясь выполнять наши требования, они специально создают условия, в которых блокировка этого ресурса на территории нашей страны становится практически неизбежной... Мы завтра же можем в течение нескольких минут заблокировать Twitter или Facebook в России".

Интервью Ксензова наделало много шума. Однако в тот же день в твиттере появился сердитый комментарий главы правительства Дмитрия Медведева, который посоветовал "отдельным чиновникам, отвечающим за развитие отрасли, /.../ иногда включать мозги". Министр связи и массовых коммуникаций Николай Никифоров распорядился провести служебную проверку "по факту интервью".

Ксензов в итоге получил выговор.

Уже на третий день после интервью Ксензова Twitter заблокировал блог запрещенной в России организации "Правый сектор", а вице-президент компании Колин Кроуэлл поспешил в Россию на переговоры с Роскомнадзором.

Самые скандальные блокировки или удаления контента в последнее время связаны с сетью Facebook. Дабы не впутывать государство в сомнительные с точки зрения закона случаи, Кремль мобилизовал огромное количество троллей, которые завалили администраторов сети жалобами на постинги, якобы нарушающие правила Facebook.

Блокировка аккаунтов украинских и проукраинских пользователей Facebook началась в прошлом году и приняла настолько массовый характер, что повлекла за собой коллективное обращение украинцев к Марку Цукербергу. Авторы послания, указывая на случаи необоснованной блокировки, писали:

В условиях тотальной информационной блокады и агрессивной пророссийской пропаганды Facebook остается, возможно, самым важным каналом информации о событиях в горячих точках этой войны, а также единственным средством коммуникации между украинцами, живущими на территориях, оккупированных в настоящее время российскими вооруженными силами.

Обращение поддержал президент Украины Петр Порошенко, публично предложивший Цукербергу – через свой аккаунт в Facebook – открыть офис в Киеве. Российский официоз "Спутник" сообщил по этому поводу, что украинцы "объявили войну" Цукербергу.

Дело приняло настолько серьезный оборот, что в мае этого года основатель Facebook был вынужден лично отвечать на обвинения в формате "таунхолл".

По словам Цукерберга, он изучил вопрос и считает, что в абсолютном большинстве случаев блокировка была оправданной. Несмотря на то что анализом контента занимаются сотрудники дублинского офиса Facebook, владеющие иностранными языками, ошибки все же не исключены. Цукерберг признал единственную такую ошибку, сославшись на сбой программы – bug in the software: контент был признан непристойным вместо того, чтобы признать его "языком вражды".

Объяснения и оправдания Цукерберга никого не убедили. Уже после "таунхолла" он получил петицию от русских и украинских пользователей. Компания отделалась заявлением, в котором признала отдельные перегибы. Но эта отписка никого не удовлетворила.

Роскомнадзор внимательно следил за развитием событий. Его руководители в своих интервью жаловались на нежелание глобальных провайдеров сотрудничать с российскими властями и говорили о своем беспредельном терпении.

"Вице-президент Twitter Колин Кроуэлл приезжал к нам в начале июля и интересовался, какую информацию мы считаем экстремистской, –​ рассказывал в августе прошлого года газете "Ведомости" глава Роскомнадзора Александр Жаров. – Генпрокуратура подготовила разъяснительный документ, который мы направили в Twitter. Они нам очень любезно ответили, что передадут эту информацию компетентным экспертам и сообщат нам их мнение. Прошла неделя. Мы снова написали в Twitter – мол, информация о том, что доступ к противоправным аккаунтам до сих пор не ограничен, также будет предоставлена компетентным сотрудникам нашей Генпрокуратуры. Вот в таком ключе мы с ними терпеливо общаемся".

В то же время Жаров одобрительно отозвался о решении Twitter заблокировать аккаунт "Шалтай-Болтай", на котором хакерская группа "Анонимный интернационал" выкладывала документы, полученные в результате взлома почтовых ящиков российских чиновников, чем доставляла много огорчений властям. В настоящее время в Twitter доступен новый аккаунт Шалтай-Болтая, и на нем есть свежие твиты. Основной же веб-сайт Шалтай-Болтая заблокирован в июле прошлого года по решению Смольнинского районного суда Санкт-Петербурга за отказ удалить персональные данные гражданина РФ по требованию этого гражданина. Сами члены группы считают решение суда лишь предлогом.

Стоит отметить, что в числе прочего Шалтай-Болтай опубликовал – уже после блокировки – переписку и самого руководителя Роскомнадзора.

Запросы без ответов

К концу прошлого года основной стала проблема уже не блокировки контента, а реализация "закона о блогерах", то есть поправок к закону "Об информации, информационных технологиях и о защите информации", в соответствии с которыми блогеры с аудиторией более 3000 пользователей в сутки обязаны зарегистрировать свой блог в качестве средства массовой информации. Такой блог подлежит всем ограничениям, которым подлежит любое СМИ России: он не может быть анонимным, вся информация должна храниться в России и предъявляться по первому требованию правоохранительных органов; после двух предупреждений его можно закрыть.

Закон в новой редакции вступил в силу 1 августа 2014 года. Провайдеры социальных медиа утверждали, что они не ведут учет посещений отдельных аккаунтов, и технология не позволяет установить такие счетчики. Чиновники Роскомнадзора твердили, что необходимо найти техническое решение.

В марте этого года Александр Жаров опять жаловался в интервью на Twitter и Facebook, не желающих идти навстречу требованиям закона: "Например, Twitter в своей публичной отчетности за прошлый год об обращениях государственных органов различных стран написал о том, что более 2,5 тысяч обращений по поводу персональных данных пользователей социальной сети Twitter со стороны администрации США были удовлетворены на 100 процентов, а на 108 запросов Роскомнадзора ответ ноль был".

Всякий, кто сверится с отчетом Twitter, увидит, что г-н Жаров, мягко говоря, не точен. Данные по России правильные. Что касается правительства США, то оно в первом полугодии прошлого года обращалось к Twitter с запросами о персональных данных 1257 раз, во втором – 1622 (итого 2879), но запросы эти были удовлетворены соответственно на 72 и 80 процентов. Почему американские запросы удовлетворяются, а российские – нет? Потому что в США данные запрашиваются, как правило, по решению суда, а в России – во внесудебном порядке.

"Поскольку также в этом отчете было сказано о том, что Twitter сознательно не блокирует экстремистские ресурсы украинских экстремистских организаций, которые у нас внесены в список экстремистских организаций, мы расценили эту позицию как неприемлемую", – говорит в том же интервью Александр Жаров.

По этому поводу в отчете Twitter сказано следующее:

Мы получили один судебный ордер и 89 запросов от Роскомнадзора. Растущий объем запросов со стороны России включает и запросы во исполнение федерального закона 398 ("закон Лугового", о котором шла речь выше. – РС). Этот закон позволяет российским властям ограничивать доступ к контенту, который признан "экстремистским" или ведет к "массовым акциям". Мы отклонили ряд требований заткнуть рот популярным критикам российского правительства, а также ограничить свободу высказываний о ненасильственных демонстрациях на Украине.

Сведения за первое полугодие этого года: запросов на персональные данные от России – 43, удовлетворено – 0 процентов.

За "хохлов" ответил

Отношения Роскомнадзора с Facebook, Google и Twitter остаются напряженными. В мае эти три компании получили письмо от российского ведомства. Оно угрожает отключением на территории России в случае дальнейшего неисполнения "закона о блогерах". Послание датировано 18 мая, подписано Александром Жаровым и направлено в адрес директора Facebook по взаимоотношениям с органами госвласти в Северной, Восточной Европе и России Томаса Кристенсена, директора Twitter по публичной политике в Европе, на Ближнем Востоке и в Африке Шинейд Максуини и главного исполнительного директора Google Ларри Пэйджа. Изложив возможные последствия, г-н Жаров пишет: "Учитывая необходимость принятия Роскомнадзором указанных выше мер в соответствии с российским законодательством, прошу вас в возможно короткие сроки сообщить о [своей] позиции... по обозначенным проблемным вопросам".

"Мы понимаем значимость этих ресурсов для российских пользователей. Что касается потенциальных санкций, то по российским законам это штрафы и блокировка страниц, которая может привести к полной недоступности ресурсов на территории РФ из-за использования ими шифрованного протокола https://. Однако этот сценарий пока маловероятен", –​ комментирует предупреждение Жарова пресс-секретарь Роскомнадзора Вадим Ампелонский.

В ответ на это письмо все его адресаты прибыли в Москву. 26 мая Жаров и Ксензов встретились с Колином Кроуэллом и Шинейд Максуини. Как пишут "Известия", оба "пообещали удалить противоправный контент, к которому есть претензии у российских властей. Через несколько дней обещание было выполнено".

Старший директор компании Google по взаимодействию с органами государственной власти в регионах Дальнего и Ближнего Востока, Юго-Восточной Азии и Африки Сьюзан Пойнтер приехала в Москву в начале июня. "Встреча с Google прошла в конструктивном ключе, –​ сообщил "Известиям" Вадим Ампелонский. – Обсуждались вопросы соблюдения российским офисом Google законодательства, как действующего, так и вступающего в силу. Мы рассчитываем на конкретные шаги компании по удалению противоправной информации".

Однако г-н Ксензов оценил результаты переговоров скептически. "Вице-президенты по странам третьего мира крупнейшей мировой компании приезжают (сами не знают зачем)", – написал он в своем Facebook.

Эта оценка, судя по всему, более адекватна.

"Сьюзан Пойнтер, –​ сообщают "Известия", – отметила, что в Google считают российский рынок перспективным и планируют увеличить свои инвестиции в нашей стране. Однако представитель компании не уточнила деталей возможных инвестиций. Кроме того, четкой позиции Google по вопросам удаления противоправного контента и перевода серверов в Россию также не было представлено".

После встречи с Пойнтер давление Роскомнадзора на Google усилилось. 27 июня ведомство предупредило принадлежащий Google видеохостинг YouTube о том, что если "нелегальный контент" не будет удален в течение трех дней, доступ российских пользователей к этому сервису будет ограничен операторами связи. Речь в данном случае идет о нарушении авторских прав.

А 3 июля произошло необыкновенное событие: Facebook удалил как нарушающий нормы сообщества постинг своего главного гонителя в Роскомнадзоре – Максима Ксензова. Причиной стало употребленное им слово "хохлы", оскорбительное для украинцев.

В его реплике по этому поводу чувствовалась растерянность:

Отлично) Удалили мое сообщение. Ну что ж...

Если бы это сделал робот, он удалил бы и объяснение Ксензова, которое тоже содержит презрительное наименование украинцев. Нет, Facebook явно давал понять, что отвечает таким образом на обвинения в тенденциозной блокировке украинских и проукраинских пользователей, за которую был вынужден оправдываться лично Марк Цукерберг. Ксензов попытался сохранить иронию в своих комментариях:

При прочих равных и остальных нюансах ситуации я бы не хотел, чтобы неизвестные граждане известных стран запрещали гражданам моей страны говорить на родном языке.

Facebook ответил блокировкой всего аккаунта – сначала временной.

И это уже никак нельзя воспринимать как случайность. Не дожидаясь более строгих мер, Ксензов гордо покинул Facebook, о чем сообщил в Twitter.

Максим Ксензов стал второй известной жертвой моратория на слово "хохлы" – первой двумя днями прежде был беллетрист Эдуард Багиров. Администрация Facebook ответила тогда на просьбу Роскомнадзора разъяснить ситуацию: "Слово "хохлы" в такой подаче подпадает под использование таких слов, как "ниггер" и другие, и нарушает правила сообщества".

После истории с блокировкой Ксензова начался демонстративный исход из Facebook известных прокремлевских персон. Журналист Максим Кононенко спровоцировал автоматическое удаление постинга, в котором он цитирует стихотворение Пушкина "Моя родословная" с употреблением слова "хохлы".

Газета "Московский комсомолец" придумала провокацию получше: один из журналистов употребил в своем постинге слово "хохол" в другом словарном значении: "Торчащий на голове клок волос, шерсти, перьев". (Собственно, от этого слова и произошло оскорбительное наименование украинцев, бривших голову и оставлявших на ней лишь одну длинную прядь – оселедец.) Другой журналист МК пожаловался администрации Facebook, и постинг был удален.

Стало ясно, что если сотрудники дублинского офиса Facebook и владеют русским языком, то в явно недостаточной степени.

​Заблокированным в Facebook оказался и постинг Антона Носика – популярного блогера, пионера русскоязычного интернета, создателя одного из первых русских блогерских проектов "Вечерний интернет". Носик не страдает украинофобией и, по его мнению, не нарушал в своей записи никаких норм сообщества. Он сделал репост записи Кононенко с цитатой из Пушкина – с тем же результатом.​

Мнения экспертов

Ситуацию с Facebook, на который посыпались обвинения с двух сторон, я попросил прокомментировать ее внимательного наблюдателя, аспиранта-исследователя кафедры социологии Высшей школы экономики Полину Колозариди. Помимо работы на кафедре она участвует в проекте The User Re­se­arch Lab, который осуществляет Центр дигитальных культур (The Cent­re for Di­gi­tal Cultu­res) университета Лёйфана в Люнебурге (Leu­pha­na Uni­ver­si­ty Lüne­burg), Германия.

​

– Я согласна с тем, что непрозначность запросов – это большая проблема современных социальных сетей, – говорит Полина. – Понятно, что они находятся между разными полюсами. С одной стороны, на них пытаются давить государства, с другой – у них есть свои финансовые интересы, с третьей – пользователи тоже переживают за сохранность своих данных. Не только потому, что их может использовать государство, но и потому, что они могут стать жертвой мошенничества. То есть сохранность данных является еще и общественной обязанностью социальных сетей. Поэтому они пытаются сейчас выработать какие-то правила, и, на мой взгляд, очень печально, что этот процесс проходит не публично. Facebook, Twitter и другие компании ставят нас перед фактом: теперь правила вот такие. И это показывает сомнительность определения социальных сетей как публичного пространства: это, конечно, публичное пространство, но оно находится в частной собственности. Если вы проводите дебаты в парке, а потом приходит владелец парка и говорит, что теперь правила проведения дебатов в его парке другие, то вы оказываетесь в нелепой ситуации: вы-то считали этот парк вашим публичным пространством. К сожалению, хороших историй на эту тему я не знаю. Пользователям пока не удается отстоять свое право принимать решения в корпорациях.

–​ Это в каком-то смысле вопрос о яйце и курице. Когда-то я спорил с Антоном Носиком, который решил сделать платным весь Живой Журнал. Его логика заключалась в том, что ЖЖ предоставляет нам платформу, сервис, а за сервис надо платить. Я ему тогда ответил, что это мы, пользователи, делаем эту платформу коммерчески привлекательной, потому что создаем контент, благодаря которому у ЖЖ растет посещаемость.

– Мы сейчас находимся на развилке развития интернета, и, возможно, у нас в результате появится какая-то другая модель финансирования сетей. Я лично, конечно, тоже за то, чтобы пользователи имели максимальные права по воздействию на площадки, на которых они взаимодействуют.

–​ Вы смотрели таунхолл Цукерберга?

– Да. Из его комментариев у меня сложилось впечатление, что он старается игнорировать политическую составляющую. Вообще идеология менеджеров современных сетей довольно гибкая, даже, может быть, слишком гибкая иногда. Самый близкий российский пример – это Павел Дуров с его показным либертарианством, характерным для наследия Кремниевой долины: мы строим новый мир и можем объявлять свои правила. Это все здорово, но в итоге всякий раз оказывается, что почему-то не Марк Цукерберг и не Павел Дуров диктуют правила, которым подчиняются их ресурсы. Более того: они даже не управляют теми событиями, в которые вовлекаются. Эти события получают совершенно иную интерпретацию, куда более политизированную, чем тому же Цукербергу хотелось бы.

У Антона Носика своеобразный взгляд на этот тройственный конфликт интересов. Я напомнил ему историю с блокировкой объявления о митинге в поддержку Навального. Однако он поправил меня:

– Это случилось один раз в ночь с субботы на воскресенье. Те же самые люди через несколько минут после блокировки создали другую страницу, которая не блокировалась. Очевидно, это была случайность.

–​ Объявление о митинге в поддержку Навального, конечно, не нарушало правил Facebook, но страница была заблокирована по запросу Роскомнадзора, который утверждал, что митинг нарушает российское законодательство, поскольку не согласован с московскими властями.

– На уровне политики Facebook с этим не согласился.

–​ То есть страницу заблокировала дежурная смена, а потом опомнилась?

– Смена, состоящая, я думаю, из одного человека. Она приняла меры в соответствии с процедурой, но к тому моменту, когда скандал набрал обороты, уже существовала другая страница с тем же объявлением, на которой зарегистрировались тысячи людей.

–​ Допустим, случайность. Но потом начались массовые блокировки украинских аккаунтов и аккаунтов российских пользователей, занимающих проукраинскую позицию. Была петиция украинских пользователей, были личные объяснения Цукерберга...

– Не надо смешивать блокировки за нарушение правил Facebook и блокировку митинга, никаких правил не нарушавшего. Блокировка митинга стала вопиющим случаем, потому что митинг не нарушал никаких правил "Фейсбука". Когда кто-то пишет "гребаные кацапы", Facebook имеет право блокировать это как hate speech. Другой вопрос, что много лет он этим правом не пользовался. История с митингом была бы скандальной, если бы они на своем решении настаивали. Они не настаивали. История с hate speech другая. Огромное количество людей, поддерживающих Путина, Кремль, ДНР, ЛНР, включая военных корреспондентов российских телеканалов, были заблокированы по жалобам украинской стороны, по доносам, грубо говоря. Просто они не побежали к Цукербергу жаловаться, а украинцы побежали. Но если посмотреть на хронологию, получится, что украинцы начали писать доносы задолго до русских. Русские, собственно говоря, у них научились. У Украины точно такие же кибервойска, как у России, она использует те же самые технологии.

–​ Вы ведь сами приняли участие в провокации с хохлами и Пушкиным, и вас тоже заблокировали...

– В какой еще провокации? Я в ней не участвовал, я о ней написал, и меня забанили за то, что я о ней написал.

–​ Но там было ключевое слово.

– Там не было ключевого слова. Там была правдивая журналистская информация о том, что за определенное стихотворение Пушкина Facebook блокирует пользователей. У меня не было слова "хохлы". У меня был скриншот письма администрации Фейсбука пользователю, разместившему стихи Пушкина. А в моем тексте этого слова не было.

–​ А блокировка Ксензова – тоже случайность?

– Это не случайность, это политика Facebook. Она не имеет никакого отношения к политике властей, российских или украинских. Это отношения социальной сети со своими пользователями. Эти отношения очень жесткие, но это отношения не с властями, а с живыми людьми. Отношения эти такие: "Дорогие друзья, мы понимаем, что вы используете Facebook для того, чтобы вести войну в нем. Вы пишете по-русски. Вы люди второго сорта для нас. Мы не зарабатываем на вас деньги. На вас приходит донос – мы вас блокируем. Украинский ли донос, русский – мы блокируем, не разбираясь. Мы понимаем, что на нормальных пользователей, пишущих по-русски, доносы не приходят. Доносы приходят на людей, которые являются субъектами конфликта". Они не разбираются в сути претензий. Коммерческая структура под названием Facebook не заинтересована в том, чтобы тратить серьезные модераторские ресурсы на проверку доносов в кириллическом сегменте. Им наплевать, правильный донос или неправильный. На вас донесли – мы вас заблокировали. Это следствие того, что мы им надоели.

–​ По-моему, неправильно говорить, что Facebook​ не зарабатывает деньги на русских пользователях.

–​ Это моя интерпретация. Есть фактология, очень обширная. О тысячах блокировок в обе стороны. Блокировок бессмысленных, не соответствующих практике Facebook на других языках. Если ты процитируешь "Венецианского купца" по-английски в англоязычном аккаунте, тебя никто не заблокирует за антисемитизм.

– То есть речь идет не о низкой квалификации сотрудников пресловутого дублинского офиса?

–​ Нет. Это принципиальная установка. Ее дал Цукерберг: если мы блокируем, значит, это правильно. Значит, это hate speech. Вот такой принцип. Неважно, есть у вас hate speech или нет. Если наш модератор нажал на кнопку, это для нас доказательство того, что он поступил правильно. Это касается только русскоязычного Facebook. Но это правило работает и в отношении украинцев, и белорусов, и евреев, живущих в Израиле, но пишущих по-русски.

–​ А почему Twitter себя ведет совершенно по-другому?

– Twitter себя так не ведет, потому что он изначально создавался как платформа для реализации права на свободу слова. Это не среда персональных коммуникаций, это среда публичных высказываний. Публичные высказывания защищены Первой поправкой. Там нет такого момента, что ты пытаешься пообщаться с мамой, а тебе мешает русско-украинская война. В Twitter никакое высказывание не носит приватного характера, это публичная речь. Facebook создан для того, чтобы частные люди общались со знакомыми лично им людьми. Facebook – это сфера межперсональных коммуникаций, для которых война является помехой. Вот сама по себе война. Использование Facebook для пропагандистских кампаний и войн является нарушением той цели, для которой Facebook, как он сам считает, был создан. Поэтому Facebook комбатанты мешают, а Twitter нет.

–​ Поэтому Twitter​ наотрез отказывается блокировать контент по запросам Роскомнадзора.

– Естественно. Но самая большая претензия Роскомнадзора к Twitter заключается в том, что Twitter отказывается предоставлять персональные данные.

Почему нет отмашки?

Это еще одна проблема в отношениях глобальных провайдеров с Роскомнадзором. Она вышла на первый план после того, как в России был принят закон о персональных данных пользователей.

По закону от 21 июля 2014 года (он носит длинное название "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части уточнения порядка обработки персональных данных в информационно-телекоммуникационных сетях") базы персональных данных пользователей – граждан России должны храниться на серверах, расположенных на территории России.

Первоначальная дата вступления закона в силу – 1 сентября 2016 года. Однако поправка к нему передвинула этот срок на год раньше. Новая дата – 1 сентября 2015 года. Закон, правда, вступит в силу лишь с января 2016-го. Некоторые иностранные компании подчинились его требованиям. Такое решение принял, например, Samsung. Корпорация Microsoft согласилась хранить шесть месяцев и передавать российским правоохранительным органам информацию о переговорах, переписке и обмене данными пользователей сервиса Skype. Платежная система PayPal ввела ограничения на анонимные платежи в России.

Что будет с социальными сетями, которые отказываются или заявляют о технической невозможности перенести серверы в Россию?

Ситуация парадоксальная. С одной стороны, президент Путин убежден, что интернет контролируется правительством США. Он заявлял об этом неоднократно. Так, например, в апреле прошлого года на встрече с участниками "Медиафорума независимых региональных и местных СМИ" он говорил именно о проблеме хранения персональных данных:

Всё идет через сервера, которые находятся в Штатах, всё там контролируется. Вы должны просто из этого исходить: такая жизнь, так она выстроена американцами, они делали это. Вы же знаете, всё это возникло на первом этапе, на заре интернета, как спецпроект ЦРУ США – так и развивается... Всё остальное – это то, что вышло, так сказать, на рынок, приняло огромный рыночный оборот. Но всё равно изначально это военная программа, специальная программа, так и сидит в центре, вот эта часть спецслужб.

В глазах публицистов консервативно-охранительного направления социальные сети – не что иное, как инструмент "цветных революций", оружие США в борьбе за мировое господство, которому в мире сопротивляется одна лишь Россия.

Но с другой – команды отключить Россию от глобальных сетей не поступало.

Продолжаем разговор с Антоном Носиком.

–​ Закон вступил в силу. Что теперь произойдет с глобальными сетями в России?

– Ничего.

–​ То есть в отношении глобальных социальных сетей закон не будет применяться?

– Что значит "применяться"? Его нельзя к ним применить. Нельзя отправить команду в Калифорнию, чтобы она выкрала сервера. Можно кого-то наказать за неисполнение закона. Наказание предусмотрено только одно: просто данную сеть в России заблокировать.

–​ Так будут блокировать?

– А этот вопрос к данному закону не имеет никакого отношения. Законов, по которым в России можно заблокировать Twitter, Facebook, YouTube, Google и так далее, – таких законов около 20. Никакой отдельно взятый закон не имеет никакого значения. Не стоит делать вид, что в России действуют законы. Тем более что в России существует закон 398-ФЗ, который говорит, что в России можно заблокировать любой ресурс вообще по одному телефонному звонку. Когда появится политическая воля закрывать иностранные соцсети, их закроют – неважно по какому закону. Twitter можно закрыть за то, что он отказался удалить какой-то твитт. По закону 139-ФЗ, который принят в 2012 году. Новый закон ничего не меняет. По-прежнему Путин должен сказать: "Отключайте!" И они отключат. Пока он не сказал, они не отключат, неважно какой закон вступил в силу 1 сентября, какой 1 августа, какой 1 июля. Все, что этот закон создает, это 21-ю причину отключить в России Twitter и Facebook. Но если они будут отключены, то не потому, что этого требует закон, – отключат, потому что велели отключать. Какой будет использован предлог – неважно.

–​ Тем не менее весь этот год начальники глобальных сетей ездили в Москву, вели переговоры с Роскомнадзором...

– Ничего они не вели. Роскомнадзор предъявлял требования – ему отвечали отказом. Поскольку Роскомнадзор не имел полномочий их за это наказать, то он публиковал пресс-релизы о том, какой продуктивный диалог они ведут с Facebook и Twitter и как начальники Facebook и Twitter ездят в Россию и ведут с ними переговоры. Вся информация на эту тему исходит от Роскомнадзора. У него нет полномочий заблокировать сети. Поэтому Роскомнадзор, чтобы сохранить хорошую мину при плохой игре, опубликовал бесконечное количество утечек и пресс-релизов в дружественных ему СМИ о том, как все к нему ездят. Марк Цукерберг был в России при президенте Медведеве, президент попросил его открыть филиал Facebook в России, на что Цукерберг ответил, что не видит такой перспективы.

–​ Он и Порошенко то же самое ответил.

– Да, и Порошенко тоже. Они живут в Калифорнии и исполняют калифорнийские законы. Крайне маловероятно, что они начнут исполнять российские. Их позиция очень простая, а позиция России очень сложная. Потому что в России есть куча законов, по которым их надо наказать, запретить и отключить, но нет отмашки.

–​ А почему нет отмашки?

– Спроси у Путина. Чтобы получить отмашку, нужно, чтобы кто-то пошел к Путину, внушил ему, что надо запретить Facebook в России.

–​ Но он же убежден, что интернет – это порождение ЦРУ и до сих пор управляется из Лэнгли.

– Ну да, так он и про "Яндекс" сказал, что там руководство назначается американцами, но он ведь не закрыл "Яндекс" после этого. Он говорит слова. Но для того, чтобы закрыть в России Facebook и Twitter, нужен приказ. Приказа нет.

–​ Так может, принято решение не блокировать?

– Решения принимает один человек. Сегодня он думает так, завтра подумает по-другому и не будет у нас Facebook. Это все в одной голове происходит, что именно там происходит – никому не ведомо.

–​ То есть никакой позиции по этому вопросу у России нет? Или все-таки решено без крайней нужды на захлопывать эту форточку, оставить людям отдушину?

– Это мы пытаемся читать его мысли. Скорее всего, он просто не знает, что такое Facebook. Откуда ему это знать, у него нет там аккаунта. Ему должны доложить, что есть такой Facebook. Или "Википедия". Или YouTube. Кто-то должен прийти с докладом на эту тему. Но у этого пришедшего должна быть какая-то цель. Когда у Путину приходят и говорят: "Надо наказать такой-то банк", цель заключается в том, чтобы отжать этот банк. Что они получат, если закроют Facebook? Отожмут Facebook у Цукерберга? Нет заинтересованных лиц, некому подавать записку.

–​ Но Роскомнадзор должен как-то оправдывать свое существование.

– Роскомнадзор пишет предписания, выносит предупреждения, обновляет черный список. Они не поморщившись закрыли 70 тысяч российских сайтов. Но Twitter и Facebook в этот список не входят. Они понимают, что Twitter и Facebook они не могут закрыть так, как они закрывают другие сайты. Не могут они закрыть "Википедию" так, как они закрыли Лурк. У них есть понимание, что на это у них нет полномочий.

–​ А технических проблем не будет?

– А какие проблемы? Есть процедура блокировки. Она довольно неэффективна...

–​ Существуют разные способы обойти блокировку.

– Для меня нет никакой разницы, заблокирован сайт в России или нет. Я к нему все равно имею доступ. Анонимайзеры встраиваются в браузер. Включаются одним нажатием кнопки и потом о них можно забыть. Когда Роскомнадзор блокирует какие-то сайты, ты об этом просто не узнаешь.

–​ Тогда понятно, почему решение не принято.

– Ну да, решение будет неэффективно, это тоже важное соображение. Просто люди, которые еще не установили себе обход фильтров, установят. Конечно, этим ничего нельзя добиться. Да, может быть, объяснение в этом.

–​ А ведь в Думу собираются внести законопроект, который запрещает пользоваться анонимайзерами.

– Они его собираются внести с 2012 года.

–​ По-моему, это все равно что запретить законом оральный секс.

– Практически да. Но закон, запрещающий оральный секс, хотя бы понятно, как сформулировать. А как сформулировать закон, запрещающий подключаться к серверу посредством другого сервера? Вся суть интернет-коммуникаций состоит в том, что запросы идут через множество серверов. В случае с оральным сексом хотя бы можно сказать, какие действия закон считает неправильными. Но нельзя запретить подключаться к одному серверу через другой – это то, как интернет устроен. Никто не подключается ни к какому серверу напрямую. Всегда используется relay, ретрансляция. Запретить relay – это все равно что запретить интернет-протокол. То есть дело даже не в том, что эти законопроекты неграмотно написаны. Они в принципе не могут быть грамотно написаны. Когда ты посылаешь запрос на соединение, ты же не сразу из своей квартиры попадаешь на нужный тебе сайт. Твой запрос сначала идет к провайдеру, провайдер направляет его в аплинк – магистральный канал, аплинк идет, скажем, через Атлантику, запрос поступает на хаб, оттуда на другой хаб и так далее. Так интернет устроен.

–​ Причем каждый раз запрос идет разным маршрутом.

– Каждый раз тем маршрутом, который представляется в данный момент самым быстрым. Как это можно запретить? И как закон это может описать? Потому они его и не внесли до сих пор, что не понимают, как это сформулировать.

***

Публичная позиция Кремля в отношении социальных медиа отличается внутренней противоречивостью. Если интернет – проводник "цветных революций", то зачем Америке отключать от него Россию? Вот цитата из выступления Владимира Путина на заседании Совета Безопасности России 1 октября 2014 года, посвященного вопросам противодействия угрозам национальной безопасности в информационной сфере. Заседания ждали с тревогой. Многие опасались удара топором и очень обрадовались, когда президент пообещал не рубить с плеча.

Мы видим, что отдельные страны пытаются использовать своё доминирующее положение в глобальном информационном пространстве для достижения не только экономических, но и военно-политических целей. Активно применяют информационные системы в качестве инструмента так называемой мягкой силы для достижения своих интересов...

В том, какие именно "отдельные страны" имеются в виду, никаких сомнений, конечно, нет. Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков назвал страну еще до заседания Совета:

Мы слышим безумные голоса, требующие отключить Россию от SWIFT, нет гарантии, что завтра мы не услышим такие же безумные голоса, которые будут требовать отключить Россию от интернета. Администраторами мирового интернета являются в первую очередь США, а Россия должна иметь возможности защищать свои интересы.

А министр связи Николай Никифоров пообещал "проработать сценарии":

В последнее время Россия сталкивается с односторонним языком санкций. В этих условиях мы прорабатываем сценарии, когда наши уважаемые партнеры вдруг решат отключить нам интернет.

Проработка увенчалась межведомственными учениями по защите российского сегмента интернета или, как выразился президент, "обеспечению суверенитета в этой сфере". По сценарию учений США и их партнеры предпринимают "злонамеренные действия", которые приводят к отключению России от интернета. Дабы этого не произошло, Россия отключает себя от интернета сама. Получаются опять антисанкции: злонамеренному Западу и делать ничего не нужно, Россия все сделает своими руками.

Кроме козней внешних врагов, существует федеральный закон "О связи", который предусматривает возможность приостановления или ограничения пользования сетями связи в чрезвычайных ситуациях, в число которых входят и массовые протесты в стране.

Видимо, результаты учений не удовлетворили их организаторов, и весной этого года Минкомсвязи и Роскомнадзор провели повторный эксперимент. Как рассказал 14 октября на пресс-конференции генеральный директор провайдера "Эр-Телеком" Андрей Семериков, учения снова постигла неудача:

Роскомнадзор посылал на диспетчерские пункты крупных операторов связи указания бло​кировать трафик с тех или иных зарубежных магистральных каналов: крупные провайдеры могли осуществить блокировки путем соответствующей настройки в имеющихся у них системах управления трафиком (DPI). Однако трафик продолжал уходить за границу, впрочем, конкретные маршруты выявить не удалось.

Это именно то, о чем говорит Антон Носик. Не исключено, что он прав и в том, что Facebook не слишком дорожит своим русскоязычным сегментом. Хотя рынок онлайн-рекламы в России растет (в 2014 году он вырос более чем на 20 процентов), крупнейшая доля иностранного провайдера – Google – составила 22 процента, причем 53 процента рекламного рынка приходится на поисковые машины и лишь 14 – на социальные сети.

Как явствует из проекта доктрины информационной безопасности России, в правительстве с тревогой наблюдают за "наращиванием информационного воздействия на население страны, в первую очередь на молодежь, с целью размывания культурных и духовных ценностей, подрыва нравственных устоев, исторических основ и патриотических традиций". И собираются этому злонамеренному воздействию препятствовать. Но на поддержку глобальных провайдеров Москве рассчитывать не приходится.