В российской школе произошли тектонические сдвиги. Если раньше сохранялось балансирование между либеральным образованием и формальным, то к концу минувшего года стало очевидно - случился раскол, последствия которого предсказать невозможно.

С одной стороны, учебные заведения стали пользоваться большей свободой, которая была уже некоторое время как дарована законом «Об образовании». Однако самостоятельность каждый директор трактует в меру своего понимания, нередко в ущерб педагогическому коллективу или учебному процессу. В 2015 году многим учителям уже увеличили нагрузку или сократили размер заработной платы.

Впрочем, педагоги начинают объединяться и выражать свои протесты с помощью митингов и одиночных пикетов, о чем прежде было бы трудно и помыслить. Более того, теперь учителя, не только столичные, но и сельские, провинциальные как норму принимают тот факт, что отстаивать свои права можно и нужно в суде. Понятно, что грядущие финансовые сложности катализируют оба процесса, а последствия неизбежно скажутся на качестве обучения.

Идеология образования также раскалывается на две части – федеральные стандарты, ориентированные на современное инновационное общество, и возврат к советскому прошлому с едиными учебниками, сдачей норм ГТО и т.д.

Почти окончательно из государственного сектора ушла авторская школа, уступив место большим комплексам, куда теперь может прийти любой ученик, одаренный или с ограниченными возможностями здоровья. Никто, правда, не продумал систему индивидуальных траекторий, которая могла бы успешно реализовываться в подобных смешанных классах, обычная наполняемость которых около тридцати человек.

В то же время все больше родителей, стремясь избавить своих детей от стресса и муштры, переводят их на домашнее, заочное обучение. И все больше ресурсов, просветительских проектов появляется в свободном доступе. Получается, что пока формальная школа следует наставлениям рекомендованных методичек и фильтрует интернет, ученики варятся в собственном образовательном бульоне, в зависимости от интересов и способностей.

Уходит ценность высшего образования – российский рынок труда скукоживается, совместные компании распадаются, иностранные ликвидируются. Лучшим вузам страны в этом году придется понизить планку – многие семьи не могут оплатить проживание студента в большом городе, значительная часть абитуриентов останется дома. Понятно, что зарплата профессорско-преподавательского состава в связи с этим не увеличится, а, наоборот, упадет.

На этом фоне Россия по-прежнему стремится выйти в мировое образовательное пространство и конкурировать с лучшими университетами, реализуя проект «5-100». Но если раньше российские вузы гордились иностранными профессорами и совместными с зарубежными университетами программами, то теперь за это могут и осудить, как это случилось в Нижегородском университете, где уволили проректора Кендрика Уайта.

Что касается российских преподавателей, то общественно активных просто увольняют или вынуждают уйти, создав соответствующие условия. Совсем недавно Университет Турина (Италия) направил ректору Саратовского государственного университета петицию протеста против увольнения коллеги - профессора Владимира Белова.

Таким образом, в российском образовании сейчас действуют силы, не связанные между собой, но очевидно влияющие на общество.

Главные приметы грядущих перемен, которые они отмечали в течении минувшего года, Радио Свобода назвали учитель литературы школы «Интеллектуал», писатель Ирина Лукьянова, научный руководитель «Института проблем образовательной политики «Эврика» Александр Адамский и журналист Евгений Насыров.

Александр Адамский, научный руководитель «Института проблем образовательной политики «Эврика»:

- Основное событие года, для меня ключевое, - это дискуссия вокруг единых учебников и законопроекта, связанного с этим. Тот факт, что радикальные инициативы депутата Ирины Яровой и группы вокруг нее не стали реализовывать с таким же напором, энергией, с которыми были выдвинуты - это самое значительное событие в образовательной политике России прошлого года. Если бы это произошло, тогда школа очень быстрыми темпами стала бы консервироваться, и из нее ушли бы не только разнообразие, идеология развития и т. д., но и люди, которые относятся к своей работе творчески.

В образовании сейчас происходит несколько разнонаправленных процессов. И, в отличие еще от событий 20-30-летенй давности, выделить генеральную линию невозможно. То есть, как будет выглядеть равнодействующая этих процессов, не скажет никто.

Первое – образование начинает использоваться как некий политический проект. Собственно, образовательная ценность для политиков отходит на второй план. Поскольку школу – в принципе инерционная система, то политики за счет школы могут позволить себе развивать какие-то свои политиканские сюжеты. Например, возврат школы в советское время и спекуляция на этом. Все понимают, что это невозможно. Нельзя вернуть один элемент Советского Союза без Компартии, репрессивного аппарата, отсутствия право на собственность. Это невозможно. Тем не менее, спекуляция на эту тему огромная, и на ней наращивается определенный политический капитал, тогда как сама образовательная составляющая уходит в тень. Это опасная тенденция, спекулятивная.

Вторая тенденция, мировая - образовательная пирамида переворачивается, и наиболее важным становится детский сад. Вся эта история с высшим образованием – в какой-то степени надувательство, главным становится дошкольное образование, но пока мало кто об этом знает.

Третья тенденция, о которой я бы хотел сказать – усиление бюрократии. Если денег не хватает, свободы мало, то неизбежно возникает необходимость фискально-репрессивных механизмов. Как говорил Станислав Ежи Лец: "Мы почти достигли дна, но тут снизу постучали". И у меня такой плохой прогноз, что этого станет еще больше, потому что нужно как-то компенсировать отсутствие ресурсов и консервировать ситуацию.

С другой стороны, в современной российской школе, одновременно в разных ее частях присутствуют гуманистические тенденции, инновационные и архаичные, консервативные. Это означает, что монолитная система образования уже приказала долго жить. И опубликованный нами «Манифест гуманистической педагогики» - это попытка деятелей образования последних 15 лет показать обществу что, с нашей точки зрения, происходит с детством, со школой.

Мы говорим, что мотивация ребенка, его потребности являются основными в нашей профессии. А чувство долга, дисциплина здесь не работают. Поэтому, либо педагогическое сообщество найдет способы возвращения ребенка в школу, либо исход на домашнее обучение будет продолжаться. При всей важности институциональных норм, урок проводит не закон и не устав, а учитель. И одна из слабостей нынешней образовательной политики – это тотальная вера в административные механизмы: в нормативные акты, в институциональные вещи.

К сожалению, нас ждут очень сложные времена. Потому что "тучные" годы были не использованы для создания оптимальной системы устойчивости в образовании, тогда как сейчас финансирование катастрофически уменьшается. Я не понимаю, честно говоря, откуда будут брать деньги на удержание зарплаты. Все программы развития урезаются. У меня плохие предчувствия по поводу весны следующего года, когда будут массовые задержки зарплат.

Ирина Лукьянова, учитель литературы, писатель:

- Если говорить в масштабах города, то, наверное, жизнь школ после объединения – это и было главное содержание этого года. Тяжелый каток прошел по всем необычным школам, произошли очень тяжелые перемены в коррекционных школах, школах для детей-инвалидов, для одаренных детей. Теперь приходится учиться жить после всего этого и как-то справляться с существующими обстоятельствами.

Родители школьное образование очень ценят и понимают, насколько оно значимо, причем иногда хочется, чтобы меньше понимали, потому что это понимание доводит родителей до невроза. И они этот невроз транслируют своим детям. С другой стороны, учитывая общий характер школы, которая так и не научилась быть не репрессивной, очень многие родители стараются переводить детей на домашнее обучение, на очно-заочное. Православные школы, Вальдорфская школа, школа Амонашвили, семейное обучение, обучение по экстернату, надомное – все, что только можно сделать, чтобы не водить ребенка в обычную школу.

Когда я спрашивала – от чего родители уводят своих детей? – все уводят от одного и того же – от навязанного количества высиживать ровно столько, сколько положено, несмотря на отсутствие интереса, от репрессивной педагогики, которая никак не может нащупать другие способы справляться с дисциплиной в классе, с мотивацией ребенка, кроме как пригрозить ему и его родителям карой. Детей начинают пугать, что они не сдадут ЕГЭ уже с 4-го класса, и экзамен становится таким универсальным жупелом. И если родители забирают детей из школы, то они их забирают, прежде всего, от абсурда, от недоброжелательности, от насилия, от принудиловки и от травли одноклассниками.

Есть еще одно опасение. С 1 сентября 2016 года вступает в действие ФГОС для детей с ограниченными возможностями здоровья, то есть начинается фактическая инклюзия. Дети с проблемами здоровья могут приходить в школы, и им обязаны предоставить обучение в рамках инклюзии по четырем уровням, по четырем типам программ. Средняя школа, которая и так задавлена и замучена, вообще не умеет с этим работать.

За прошлые "тучные" годы не было сделано на пути к инклюзии самого главного – в системе среднего образования не было создано того звена, которое отвечало бы в школе за инклюзию. Все перекладывается на учителя, на котором и так достаточно много висит. Он не выдержит, он сломается. Учитель уже сейчас не справляется с детьми с девиантным поведением, с гиперактивными, с дефицитом внимания, с дислексией, дизграфией. Никто не умеет работать с теми, которые уже есть. И никто учителю здесь не помогает.

Что делает государство? Оно придумывает стандарт педагога, в котором все это навешивается на педагога, плюс еще по-английски он должен свободно говорить. Но ни один учитель совмещать в себе все эти умения не может, если он еще и хороший предметник.

Я несколько раз наблюдала не в школах, а в других профессиональных коллективах, что, когда финансирование заканчивается, начинают менять менеджмент как якобы неэффективный. Новый менеджмент начинает применять жестокие дисциплинарные меры, объявляя, что работники лентяи, негодники, разболтались, и устанавливает такие правила: чтобы корова меньше ела и больше давала молока, ее надо меньше кормить и больше доить. Я предполагаю, что именно эта модель менеджмента будет в ближайшее время применена в системе образования. Потому что никак иначе удержать эту расползающуюся ткань, видимо, будет нельзя. Жизнь требует развития, свободы, участия в международных проектах, индивидуальных траекторий. А денег нет, ресурсов нет.

Страна закукливается и огораживается железным забором. Поэтому, я думаю, жестокий контроль и снимание третьих и четвертных шкурок с личного состава будет усиливаться, а, следственно, будет усилиться и бегство личного состава. К чему это приведет? Может быть, приведет к возникновению большого количества текучей, аморфной частной инициативы, которую трудно поймать, зафиксировать, приколотить при помощи СЭС, пожарной охраны и прочего. То есть в рамках существующего законодательства, видимо, будут возникать некие летучие формирования, модульные способы получать какую-то свою индивидуальную образовательную траекторию. Очень трудно предсказать, во что это, на самом деле, выльется.

Евгений Насыров, журналист:

- В числе важных событий минувшего года я бы выделил колоссальную битву за репутацию высшей школы, которую ведет сообщество «Диссернет». Работа этого сообщества началась несколько лет назад, но этот год, мне кажется, был самым активным. Лишены своих степеней несколько высокопоставленных людей, в т. ч. депутат ГД, судьи, недавно рассматривался скандальный эпизод в Московской юридической академии им. Кутафина.

Почему это самое важное событие из сферы высшего образования? Потому что такая вещь как репутация была забыта напрочь. И небольшая группа людей пытается вернуть это понятие в высшую школу, да и не только в высшую, поскольку и у ряда директоров школ оказались "списанные" диссертации. И когда мы говорим про то, что дети списывают в школе друг у друга, или студенты, например, тащат из интернета курсовые и дипломные работы, то разговор этот совершенно бессмысленный, поскольку утрачен сам институт репутации. Одно без другого не работает.

Второй тренд этого года – оптимизация, которая очень сильно влияет и на среднюю школу, и на высшую. Денег становится все меньше, а требований все больше. Требуют выполнять майские указы по повышению зарплат преподавателей, тогда как возможности их выполнять практически нет ни у кого нет. Отсюда многочисленные скандалы и различные манипуляции, чтобы как-то соответствовать этим указам.

Третье – это политический фактор. Действительно, с одной стороны, поставлена цель на международную интеграцию, глобализацию, реализуется программа "5-100", довольно разумно устроенная. Но невозможно пытаться ввести российские университеты в высшую лигу не только потому, что срезается финансирование, но и, например, потому, что в Нижегородском университете, который входит, кстати, в программу "5-100", этим летом уволили проректора по инновациям Кендрика Уайта. Его уволили после программы на телеканале "Вести" Дмитрия Киселева, где ему вменяли что он а) иностранец, б) что рядом с его кабинетом висят портреты американских ученых, а не висят советских.

Надо понимать, что депутат Яровая, депутат Никонов не из воздуха взяли идею про единые учебники. Они прекрасно понимают, что 80% населения не будут против, если в школе будет только один учебник, единственный и правильный. Яровая и Никонов апеллируют как раз к этому, с одной стороны, архаическому, с другой стороны, советскому принципу. Так что, возвращение самых худших советских практик и установок в образование, к сожалению, возможно. Оно, может быть, не коснется всей «поляны», но в массовой школе будет все хуже и хуже.