Децл (Кирилл Толмацкий) – один из самых успешных и известных российских рэперов начала нулевых – после резкого и высокого взлета внезапно исчез из поля зрения. Он изредка выпускает пластинки, пишет стихи, больше напоминающие проповеди и выступления оппозиционного политика, отрастил самые длинные в стране дреды и прекратил любые контакты с журналистами. Кирилл Толмацкий сделал исключение для корреспондента Радио Свобода и рассказал ему, чем живет, к чему стремится и о чем думает сегодня кумир подростков нулевых годов Децл. А еще объяснил, почему в России люди не улыбаются друг другу, за что он не любит президента Путина и что пришло на смену "Пепси, пейджеру и MTV".

– Сколько лет вы не стрижете волосы?

– Ровно полжизни.

– Лет 15, значит?

– Что-то типа того. Может, и 16-17.

– Вы задавались когда-нибудь вопросом, какой груз ответственности носите на своей голове?

– Это стабильность моя внутренняя. Стабильность во взглядах. Я не очень задумываюсь над тем, сколько лет растут мои дреды. Это неотъемлемая часть меня. Этот вопрос сам собой решился давно и все.

– Кирилл, вы не очень типичным образом отнеслись в жизни к карьере. Имея большой успех, могущественного папу-продюсера, доступ к телевидению, вы от всего этого в какой-то момент отказались и просто пошли совсем другой дорогой. Почему?

– Во-первых, я изначально ничего такого не просил ни у кого. У меня не было цели кем-то становиться…

– Само все упало на вас?

– Да, так получилось. Такая была моя судьба. Была точка, после которой начало все разваливаться. Компания "Медиастар", у которой были мощные ресурсы, развалилась. Все развалилось.

– Ваши песни и ваши клипы с тех пор стремительно политизировались. Вот в последнем треке вы вообще утверждаете, что Россию можно описать тремя словами: "пробки", "стройка", "грязь". Зачем вы это делаете?

– Ну, Децл всегда был голосом поколения своего. Я им и остался. У меня есть два-три альбома, которые я записал, уже не будучи настолько популярным и не имея кучи эфиров на телевидении. И эти альбомы не то чтобы политизированные. Они философские. И "Пробки. Стройка. Грязь" тоже философский трек. Я никого ни в чем не обвиняю, а просто перечисляю факты. Факты всегда остаются фактами.

– Вам действительно кажется, что ваше поколение – теперь уже тридцатилетних людей – воспринимает страну примерно так: пробки, стройка, грязь? Все же всем довольны.

– Нет, это на самом деле не так, не довольны. Люди бодрятся и стараются не унывать, стараются не выпускать негатив, который накопился, но мое поколение меня поддерживает. Если не все, то большинство. И оно знает, что есть реальность, а есть пропаганда телевизионная. В моем вменяемом возрасте Россия находилась в своей лучшей стадии, с 2000 по 2004 год. Когда Владимир Владимирович только осваивался. А дальше что-то непонятное началось. Видимо, освоились, поняли, как работают схемы, как их отжимать. И началось.

– Началось все мимо людей?

– Да, началась игра в одни ворота. Но страна может же жить без батяни. Ребенок становится взрослым, когда он уходит от родителей, начинает самостоятельную жизнь. Если общество становится взрослым, то ему не нужны контролирующие органы…

– Децл вырос и стал анархистом…

– А у нас все больше и больше усиливается контроль. Не понятно, зачем и почему. Внешний враг постоянно ищется. Мы бы уже давно осваивали космос, если бы не эта левая пропаганда про внешнего врага.

– Скажите, вы принадлежите к тем людям, которые считают, что, критикуя страну, можно в ней порядок навести?

– Нет, я же не критикую страну. Мне эта страна нравится. Я бы уже давно убежал, у меня возможностей уехать и работать за границей было много.

– Как не критикуете? Вы расчесываете некоторые болячки своими клипами.

– Ну если люди, которые здесь всю жизнь живут, будут молчать, то кто тогда будет говорить? И о чем?

​– Меняются не только тексты ваших песен, но и музыка. Вы все больше настаиваете на регги, дабе, данс-холле, хотя эта музыка обречена на неуспех в России, это очень не наша музыка. Здесь принято быть всегда напряженными, здесь нет солнца, настроение у людей другое. Значит, и здесь вы намеренно уходите от большой популярности. Почему?

– Еще раз вам говорю: у меня нет цели быть популярным.

– Любой артист хочет быть популярным.

– У меня нет цели иметь большую популярность. Но у меня при этом есть цель быть известным не только в России, но и за ее пределами. Поэтому я делаю частенько музыку на английском. А регги – это музыка свободы. Сама вибрация этой музыки позитивно влияет на людей.

– Эта вибрация моментально замерзает на российском морозе и превращается в сосульку.

– Ну два-три месяца у нас есть, когда эта музыка работает. А на то время, когда у нас холодно, есть треки вроде "Пробки. Стройка. Грязь". Я стараюсь делать разную музыку. Я не люблю замыкаться в одном стиле, я всегда люблю экспериментировать. И я не считаю, что музыку нужно разделять на стили. Музыка – это музыка. А нот всего семь.

– Еще про изменения. Вы в 30 с небольшим лет стали морализатором в своих текстах: это слушайте, это не слушайте, это пейте, это не пейте, это делайте, это не делайте. Не слишком ли много вы на себя берете? Со стороны это может выглядеть, будто вы в 30 лет стали стариком-ворчуном, который лучше остальных знает, как остальным жить.

– Нет, я лишь говорю то, что я делаю, то, что я считаю правильным для себя в первую очередь. Цели навязать что-то нет. Есть цель рассказать людям, что правильно, а что нет, на мой взгляд. Смысл хип-хоп-музыки в том, что она влияет на контингент молодой в основном. И мне кажется, что я не имею права говорить молодым странные вещи, которые могут судьбу сломать. А рэп-музыканты обычно такое и рассказывают.

– Воруйте, убивайте, употребляйте наркотики?

– Да. Рэп пропагандирует наркотики и секс, агрессивный образ жизни.

– Значит вы не вполне рэпер.

– Да.

– Это проблема.

– Есть на Западе некоторое количество рэп-музыкантов, которые делают conscious rap. Это вменяемый рэп.

– Рэп для умников?

– Не для умников. Для тех, кто готов развиваться внутренне. Таких музыкантов очень мало. И они не являются популярными, не в топе. В топе сейчас те, кто пропагандирует неправильный образ жизни.​

​– Кирилл, вы не морализатор, конечно. Вы проповедник.

– Да нет. Но я наблюдаю за тем, что происходит в обществе. И мне это не очень нравится. Я смотрю на своих сверстников и вижу, что никто из них не задумывается даже о том, чтобы сделать семью. Мало кто имеет два-три ребенка.

– Дорого?

– Дорого. Сложно. Бюрократия. Квартиру купить невозможно.

– Спокойно, сейчас они подешевеют.

– Они подешевеют, а денег их купить все равно не будет. Наше правительство ведь думает, что оно еще сто лет будет продавать нефть и газ и жить на это.

– Уже, наверное, сомневается.

– Надеюсь. Но все это время думало именно так. В то время как Tesla развивалась в полный рост, Apple заявляла о том, что собирается выпускать электрокары, а люди в мире планировали перейти на альтернативные источники энергии.

– Вас радуют эти планы?

– Очень. Это хоть какой-то прогресс. Технологии-то уже давно были, но просто откладывались в дальний угол на полочку, потому что нужно было продать то, что уже было создано до.

– Вы радуетесь, а эти новые технологии могут Россию похоронить, потому что она не будет конкурентной в этом новом мире, ничего ему не предлагая.

– У нас много кричали про Сколково, когда Медведев встал на несколько лет к рулю…

– Велосипедному…

– Съездите в Сколково. Там нет и близко ничего того, что обещали сделать. Если сравнивать Сколково с Силиконовой долиной, то это как одно место с пальцем сравнить. Мозгов в России много, но мозги отсюда сливаются. Потому что мозги никто не уважает. Уважают кулаки здесь.

– А почему ваши мозги все еще здесь? Вы учились в Швейцарии, частенько бываете в США с концертами, любите европейский уклад жизни. Почему тогда продолжаете центром своих жизненных интересов считать пробки, стройку и грязь?

– Это мой дом. Сложно в квартире-то навести порядок, а в доме еще сложнее. В стране порядок только всем вместе можно навести.

– Верите, что в своей жизни вы этот порядок застанете?

– Я надеюсь. Поколения же меняются.

– Политиков? Не очень, по-моему. Все те же комсомольцы.

– Ну у них дети рождаются. Дети на других понятиях и ценностях вырастают все-таки. У этих детей немножко другая реальность, чем та, в которой их родители выросли. Поколение меняется. Еще 10 лет – и люди у руля просто физически не смогут быть у руля.

– Кардиостимулятор включил и погнали дальше.

– Через 10 лет мы еще будем бодрые, а им будет уже совсем нехорошо.

– Надежда только на это?

– Только на это.

– На силы природы.

– Да. Надежда на естественную смену событий и поколений.

– Как вы думаете, почему люди в России не улыбаются друг другу?

– Потому что у нас считается, что смех без причины – признак дурачины.

– Я не про смех, а про улыбки.

– Улыбаешься все время – значит, что-то у тебя не так… "Чо ты улыбаешься? А?" Зато ты всегда можешь в любой стране мира понять, идет ли русский мужчина или женщина мимо тебя. По выражению лица. Это национальная особенность. У нас всегда было мало поводов радоваться. Многовато стресса у нас и наших предков. Россия – зона сдерживания эмоций. Мы с детства привыкли сдерживать свои эмоции.

– После дебютного альбома "Кто ты" в 2000 году на вас свалилась сумасшедшая слава, альбом этот продался миллионом копий, вы кучу призов получили и в тот момент буквально поселились в телевизоре. Скажите, как складываются ваши отношения с современным телевидением? Вас в нем нет, потому что вы ему больше не интересны или потому что оно не интересно вам?

– Мне постоянно звонят с телеканалов и зовут на шоу. На Первом канале было шоу "Голос", в котором сидел рэпер Баста. Они же сначала мне звонили, через мою маму.

– Вместо Басты должны были быть вы?

– Да. Для рэпера телевизор – это очень скользкий путь. Первые каналы все эти, шоу и так далее. Я с этим сталкивался, я это понимаю. Я отказываюсь от всех предложений телевизионных, потому что все они не связаны с музыкой, творчеством. Все в основном связано с обсуждениями семейных ситуаций. А это не так интересно, я хотел бы музыкой заниматься. Мне телевидение ничего не принесет.

– Узнавание.

– Да ерунда. 15 лет спустя я выхожу на улицу, и все меня знают.

– А часто вы на улицу выходите?

– В Москве не очень. Я редко появляюсь на каких-то мероприятиях массовых. Я знаю причину, по которой люди ходят на мероприятия. Я знаю, зачем это нужно им, зачем это нужно мероприятию. За 15 лет творческой деятельности много осознания пришло, поэтому определенные вещи я для себя решил исключить.

– В том числе и телевидение.

– Я готов участвовать в музыкальных передачах. В передачах, связанных с творчеством и искусством.

– То есть исключили.

– Ничего этого нет, да. В моем детстве мы все смотрели MTV и МУЗ-ТВ. Если по MTV не было ничего прикольного, мы переключали на МУЗ-ТВ. На МУЗ-ТВ нет ничего – шли гулять.

– А теперь сразу гулять.

– Сейчас не погуляешь. Опасно. И скучновато. Раньше было интереснее. Я никогда не был мажором и в детстве часто проводил время на улице. Я жил на "Соколе", а учился я на "Битцевском парке" последние три класса. Каждое утро я ехал на метро, и каждое утро у меня было очень много приключений, пока я доезжал. Все друг с другом общались, все друг друга знали, каждый знал, кто с какого района. Все знали, кто и когда пойдет на вечеринку. Было общение. Хотя телефонов не было.

– Сейчас этой общей жизни нет. Человек человеку – волк!

– Да. А раньше люди встречались, не созваниваясь. Все знали точки общего пересечения. Все поменялось. И не в очень хорошую сторону.

– Вы в начале двухтысячных годов стали лицом рекламной кампании "Пепси, пейджер, MTV". Пепси, пейджер и MTV – три слова, которыми вы тогда характеризовали молодое поколение россиян. Сегодня какими тремя словами вы бы охарактеризовали молодежь в нашей стране?

– Это сложный философский вопрос, над которым можно посидеть не один день.

– Можем себе позволить.

– Айфон, фейсбук, патриот. Что-то типа того, наверное.

– Вы как-то в интервью сказали, что не очень хорошо относитесь к нашему президенту уже хотя бы потому, что он всей стране дал дурной пример того, как мужчина может поступить с женщиной, с которой прожил всю жизнь.

– Безусловно.

– Почему вас именно это так зацепило? Страна его после развода любить меньше не стала.

– Он глава государства, он является альфой. Все остальные – бета. Они будут ему подражать. Как только он что-то делает, бета считает, что так и надо, и делает тоже самое. Ясна моя теория?

– Ваша теория ясна, но она говорит о том, что Россия совершенно безмозглая страна, которая слепо копирует поведение альфа-самца.

– Система координат орангутангов. Базовое поведение обезьян. Схема эта работает и у людей. И система эта чересчур простая. Почему Обама не развелся со своей женой?

– Смею предположить, что он ее любит?

– И у него две дочки, как и у Владимира Владимировича. Путин не имел права, будучи президентом, этого делать. Президент должен быть примером. В первую очередь для его бета-самцов. Когда Путин развелся, куча бизнесменов развелись со своими старыми женами. Я это просто знаю. По примеру главного действовали. Мой отец и куча его друзей поступили так.

– Вы являетесь последовательным и назойливым пропагандистом легализации марихуаны в России. Во-первых, у вас у самого из-за этого проблем с законом не бывает?

– Назойливым?

– Говорите об этом часто, да.

– У нас у всех проблемы с законом иногда возникают. Не знаю людей в России, у кого бы никогда не было проблем с законом. Система такая, что всегда есть веревочка, за которую можно дернуть.

– Во-вторых, с чего вы взяли, что легализация решит хоть какие-то проблемы в стране?

– В нашей стране пенька – волокно стеблей конопли – не раз вытаскивала людей из того места, где мы сейчас находимся. Ткани, канаты, все производство из конопли выручало страну. Более 50 видов продуктов можно производить из конопли. Даже кирпичи.

– Вы же предлагаете легализовать не кирпичи из конопли, а марихуану.

– Я предлагаю не легализовать, а декриминализовать. Это разные вещи. Легализация – это продажа. А декриминализация – это чтобы за курение и выращивание людей в тюрьму не сажали. Посмотрите на фонтаны ВДНХ. Почему там изображена золотая конопля? Потому что это один из видов сельхозпродукции, которым Россия занималась всегда. Америка и компания Philip Morris посодействовали тому, чтобы конопля была запрещена во всем мире, потому что их сигареты плохо продавались.

– В Америке теперь коноплю назначают врачи в медицинских целях совершенно свободно.

– А у нас осталось вне закона. Почему? Потому что черный рынок стоит больше. Нелегальные вещества можно продать дороже, чем легальные. Бизнес. Правительства зарабатывают огромные деньги с продажи оружия, наркотиков, алкоголя и органов. И все от этого страдают.

– Вы поддерживаете какие-то связи с хип-хоп-сообществом в России? Вхожи в русский рэп-мирок?

– Я ни с кем не общаюсь практически.

– Не интересно?

– Я понял, какие у этих людей цели. Этим людям всегда было важно их личное финансовое обогащение, а не культурное обогащение. Вклад в культуру их никогда не интересовал. Там объединения нет. Каждый работает только на себя.

– Нет ни одного рэпера в России, которого вы котируете?

– Есть наверняка. Но я никого бы не стал конкретно выделять сейчас.

– Расскажите о вашей семье. Чем занимается ваша жена, ребенок?

– Ребенок учится. А жена занимается мной и ребенком. Все обычно, как у всех.

– Два последних кротких вопроса. "Что ты сделал для хип-хопа в свои годы"? И "кто ты"?

– Я человек с планеты Земля. Я частичка, летящая в бесконечном волновом и временном пространстве. Я созидающая частичка. А для хип-хопа я не сделал ничего особенного. Так просто получилось, что все считают, что я был неким катализатором в свое время. Наверное, это огромная заслуга. Но, я считаю, еще большей заслугой будет, если я продолжу быть катализатором. А сейчас я на паузе немножко.