Это необходимо сделать не потому, что это хорошо. Это плохо, очень плохо, и будет иметь немало отрицательных последствий. Но только остальные варианты – еще хуже. Раздел Сирии – наименьшее из зол.

Проблема в том, что официально провозглашенной целью западных правительств и коалиции "Друзей Сирии" остается сохранение единства страны, при разрешении внутреннего конфликта путем политического диалога, отказе от насилия, обеспечении равных прав для всех религиозных и этнических общин. Ну и элементарных политических свобод и базисных прав человека. Все это прекрасные цели, но только в сложившейся к сегодняшнему дню ситуации они, сколь это ни грустно, совершенно несовместимы с идеей территориальной целостности. Можно продолжать пытаться не замечать слона в комнате, но все равно рано или поздно придется смириться с реальностью. Чем дольше откладывать решение – тем больше будет жертв, тем туже будет запутываться ближневосточный клубок.

Еще один важнейший участник сирийской драмы, Россия, тоже ставит своей целью сохранение территориального единства сирийского государства. Только без всякого нудного либерализма, под твердой отеческой властью президента Башара Асада. Но и из этого ничего не получится.

Используя медицинскую терминологию: полученные Сирией раны несовместимы с жизнью, то есть с существованием в виде единого государства. В правительственной казне – ничего, кроме колоссальных долгов. Половина страны лежит в руинах, поля выжжены, промышленность уничтожена, четыре-пять миллионов сирийцев стали беженцами, в стране массовый голод. И это не просто недостаток калорий – люди гибнут, десятки тысяч оказались на грани голодной смерти, сотни тысяч превращаются в инвалидов. Население страны давно уже находится в состоянии экстремального психического напряжения, которое не дано долго выносить человеку. Средняя продолжительность жизни граждан Сирии упала, по оценкам экспертов, с 76 лет до 55. И то, боюсь, это очень оптимистическая оценка… И главное – сирийцы совсем не ощущают себя единой нацией.

В минувшую субботу в Сирии вступило в силу соглашение о прекращении огня, достигнутое США и Россией. Наблюдатели удивились: оно, пусть не в полной мере, но действует. Казалось бы, стороны – оппозиция и правительственные войска, а также их иранские союзники – настолько не доверяют друг другу, что никакого перемирия быть не может. Каждый будет исходить из того, что другой его непременно обманет, потому ни на минуту не сложит оружия. Но дело в том, что все участники этой сокрушительной гражданской войны, продолжающейся уже три года, до такой степени истощены, настолько физически измочалены, что не могли не воспользоваться шансом на передышку. Пусть сколь угодно ненадежную и короткую.

Нарушения, конечно, происходят. Например, глава Высшего переговорного комитета (основной коалиции оппозиционных групп) Рияд Хиджаб заявил, что российская авиация произвела десятки налетов на районы, контролируемые этими группами, что во многих местах правительственные войска и их союзники много раз открывали огонь, сбрасывали с вертолетов бочковые бомбы на мирное население. Но в целом, по мнению наблюдателей, широкомасштабных боевых действий не было. Что немедленно позволило представителям США заявить: успех соглашения "может стать первым шагом на пути к политическому решению, которое может положить конец гражданской войне и страданиям сирийского народа".

Боюсь, шансов на то, чтобы эти надежды оправдались, очень мало – если только воюющие стороны не будут разведены между собой. Уж очень много пролито крови, слишком много убито людей (около трехсот тысяч), в основном мирных жителей. Непомерные жестокости породили такую жгучую и непримиримую ненависть, что представить себе мирный диалог и поиск компромиссных решений за столом переговоров уже невозможно. Жестокости эти совершали, прежде всего, правительственные силы и алавитские "тонтон-макуты", милитаризированные формирования "Шабиха", поставившие на поток убийства и пытки (хотя и другая сторона отвечала тем же, когда могла, но масштабы возможностей насилия – несравнимы). Большинство жителей Сирии считают президента Асада и его подручных военными преступниками, место которым – на скамье подсудимых. Асад не более приемлемый партнер для суннитской оппозиции, чем нацистские бонзы – для евреев в разгар холокоста.

Еще недавно правящий в Дамаске режим, казалось, качался, терял одну важную территорию за другой, армия стала разбегаться, и дело явно шло к концу. Но тут вмешалась Россия, и положение изменилось. Российская авиация обрушила на оппозицию лавину огня, и в военном противостоянии произошел перелом. Под прикрытием российских самолетов иранские вооруженные формирования и остатки правительственных сил установили свой контроль над стратегически важными населенными пунктами в провинции Латакия, почти окружили столицу антиасадовского восстания город Алеппо.

И вот тут вдруг Россия, к немалому удивлению западных обозревателей, соглашается на прекращение огня. Что бы это значило? Логически рассуждая, это может означать лишь одно: в Москве, Дамаске и Тегеране решили, что оппозиция или полностью разгромлена в военном отношении, или настолько ослаблена, что можно принудить ее если не к капитуляции, то к уступкам, фактически увековечивающим власть Асада. Дающим ему надежду на постепенное восстановление своего полного контроля над всей территорией страны (кроме той, что контролируется фанатиками из "Исламского государства"). Ну а если оппозиционеры заартачатся, то можно их и добить потом, тем более что уж чего-чего, а поводов для возобновления военных действий в полном объеме будет сколько угодно, как это всегда бывает в гражданских войнах. При этом западным партнерам можно указать: вот, мы старались, искренне хотели мирного процесса, и не мы виновны в его срыве, а те, кто отказался договариваться с Асадом.

Такая ситуация в дипломатии называется "переговорами с позиции силы". Могут ли они закончиться успехом? Возможна ли полная военная победа в гражданской войне? Возможна, но только, мне кажется, не в сирийском случае. "Красные", конечно, разгромили "белых" в России, и даже видимости переговоров не понадобилось. И в Испании в 30-х годах с помощью Германии и Италии франкисты разбили республиканцев. Но сирийская гражданская война куда больше похожа на югославскую: после значительных потерь всех сторон только разъединение, осуществленное благодаря вмешательству извне, спасло от гибели миллионы людей и позволило худо-бедно начать процесс восстановления, но только после того, как участники конфликта разбежались по национальным квартирам.

В Сирии – так же, как и в бывшей Югославии, – линия разлома идет не по социально-политическому, а по религиозному и этническому принципам. Причем в Сирии все еще хуже и страшнее, чем на Балканах. Здесь необходимо спасать, защищать друг от друга всех: алавитов (вместе с другими шиитами – 13% населения) и суннитов (74%), не забыв об интересах меньшинств, в том числе достаточно многочисленных христиан (10%), друзов (3%), туркоманов. Если друзы захотят остаться в едином государстве с суннитами, а христиане – в алавитами (что вполне возможно), то так тому и быть, антагонизм между этими группами не достиг суннитско-шиитского накала. Но, видимо, не избежать раздела страны как минимум на три самостоятельные автономии, которые неизбежно превратятся затем в независимые государства, включая и курдское. Хотя это и вызовет сильнейшее раздражение Турции, которая как огня боится появления Великого Курдистана, претендующего и на часть турецкой территории. Но эту проблему можно решить, дав Турции гарантии неизменности границ. В любом случае, сколько можно избегать предоставления права на национальное самоопределение курдам – фактически единственному многочисленному народу на земле (40–45 миллионов человек), все еще такого права лишенному?

Суннитскому большинству неизбежно должна отойти и самая большая часть территории страны. Алавиты должны сохранить свои исконные земли на западе и в прибрежных районах. Ну и курды уже выстраивают свои протогосударственные институты на севере, у турецкой границы.

Для осуществления программы разделения потребуются огромные средства и серьезные усилия всего мира. Без большой и долговременной миротворческой операции под флагом ООН благополучного развода не добиться. Но продолжение гражданской войны обойдется во всех смыслах дороже. Безысходность положения будет все больше и больше толкать суннитов в объятия запрещенного по всему миру "Исламского государства" или "Фронта Аль-Нусра", сирийского филиала "Аль-Каиды". Ведь действительно никакого другого выхода у них не будет.

Это ведь мы, глядя со стороны, ужасаемся выставляемым напоказ зверствам фанатиков-террористов, которые, может быть, и злодеи, но все же единоверцы для подавляющего большинства сирийцев. Для суннитов Асад во много раз хуже и страшнее. Его правительство уже убило и продолжает убивать в десятки раз больше людей. Смерть от напалма или начинки бочковой бомбы вряд ли приятнее, чем от джихадистского ножа.

Пытаясь подтолкнуть суннитскую оппозицию к переговорам и хотя бы временному примирению с тем, кого они считают (и не без оснований) своим главным врагом, мы рискуем надолго, если не навсегда, поссориться и со всем суннитским миром. Не говоря уже о том, что шансы на успех такой тактики совершенно ничтожны. Особенно учитывая позицию России. В Кремле, видимо, мыслят исключительно краткосрочными тактическими категориями: вот докажем, что мы сильнее, что мы можем своих ставленников защитить и навязать Западу, как бы он ни морщился. А о долгосрочных последствиях можно и не задумываться. Но хотя бы Западу нельзя себя обманываться утопическим представлением, что все как-то само собой устроится, что, послушав добрые призывы, все как-то друг с другом помирятся…

Получив свое государство и гарантии безопасности, отдадут ли сами алавиты Асада и его окружение на суд международного трибунала, как отдали сербы Милошевича? Вполне вероятно. Ведь их нынешнее сплочение вокруг вождя – от ужасов гражданской войны, от страха перед суннитским большинством. Страха вполне обоснованного, поскольку усилиями того же Асада война давно приняла характер религиозной вражды, чреватой геноцидом. Не будет угрозы уничтожения - не станет нужды любить диктатора и его «вертикаль».

Тот факт, что хотя бы несколько дней в Сирии стреляют и убивают в несколько раз реже, чем за предыдущие три года, сам по себе замечателен. Особенно важно, что перемирие предусматривает возможность доставки гуманитарных грузов – можно подкормить голодающих, доставить медикаменты больным. Если бы можно было поверить в прочность и долгосрочность такого мира, то его можно было бы только безоговорочно приветствовать. Но, увы, чудес не бывает.

Андрей Остальский – лондонский политический комментатор

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции