Елена Рыковцева: Готовимся к походу на избирательные участки и делаем все, чтобы эти голоса, которые кто-то собрался за кого-то отдать, не пропали. С нами Григорий Мельконьянц. Сегодня мы представляем ваш проект «Народный избирком», который, насколько я понимаю, признан нас как раз застраховать от всякого рода неожиданностей и неприятностей. Застрахуете?

Григорий Мельконьянц: Я надеюсь, что да. Это не только проект «Голоса» - это проект разных организаций, которые занимаются контролем за выборами. Это и проект «Гражданин наблюдатель», это и движение «Сонар», это «Наблюдатели Петербурга», это «Выборы. Народный контроль», достаточно активная московская организация, это различные другие группы и организации из регионов.

Елена Рыковцева: Это у вас впервые такой мощный блок образовался по контролю?

Григорий Мельконьянц: В таком масштабе, наверное, впервые. Раньше проект «Народный избирком» существовал и на выборах мэра Москвы в 2013 году, очень активно, более 60% участков участвовало в этом проекте. В чем смысл проекта, я просто объясню. Его задача — это защитить протоколы от переписывания. Так называемый ночной фальсификат, когда на избирательном участке наблюдателям выдают копию протокола, он идет благополучно к себе домой, утром просыпается, смотрит в интернете систему ГАС «Выборы» и видит, что данные другие, у него в копии другие результаты. Он начинает бить тревогу, говорить: что делать, какой кошмар. Но эти данные уже утверждены, для того, чтобы их оспорить, необходимо подавать в суд, необходимо доказывать.

Елена Рыковцева: Дальше начинается это болото, из которого никогда никто еще не вылез с результатом.

Григорий Мельконьянц: Пока все процедуры идут, бюллетени меняют, подгоняют их под количество, которое уже в новом протоколе. В общем бесполезно. Мы по итогам 2011 года получили порядка 7,5% протоколов переписанные.

Елена Рыковцева: То есть это только то, что вы получили, а сколько их на самом деле!

Григорий Мельконьянц: Мы передали все благополучно в Совет при президенте, они передали в свою очередь в правоохранительные органы, в итоге все эти оригиналы, все разбирательства сошли на нет, ничего не удалось добиться.

Елена Рыковцева: В таком случае говорят, что да, были фальсификации, да, были недоработки, но их процент значительно ниже, и он не мог повлиять на результат выборов.

Григорий Мельконьянц: Никто не знает, мог повлиять, не мог повлиять.

Елена Рыковцева: Потому что вы не все собрали.

Григорий Мельконьянц: Это очень сложно. Для этого существует масштабная аналитика, которую, например, делает Сергей Шпилькин. Он по итогам выборов 2011 года сделал анализ. Например, официальная явка у нас 59-65%, вроде бы много, он выяснил, что в этом проценте есть фальсификат, вбросы для повышения явки. Реальная явка по его показаниям 45%. При том, что он рассчитывает, что аномальных голосов за «Единую Россию» порядка 15 миллионов, при том, что общая сумма 32 миллиона. Что такое «аномальные», в чем проблема? Проблема в том, что большинство региональных властей заинтересованы в высокой явке своего региона. Потому что список партийный состоит из федеральной части и региональной части. Если в бюллетенях между партиями идет конкуренция понятная, когда выборы закончились, какой-то процент закрепился за этой партией, дальше идет конкуренция внутри списка. Распределение мандатов по федеральному списку, идет конкуренция по региональным группам, соответственно, какой регион в абсолютной величине получил больше физически голосов избирателей, они получают больше мандатов депутатов. Поэтому регионам выгодно нагонять явку и как-то ее увеличивать с тем, чтобы получить больше мандатов, чем другой регион, внутри партийного списка.

Елена Рыковцева: Мы приветствуем Владимира Милова. Я надеюсь, что вы идете голосовать в воскресенье?

Владимир Милов: Да, конечно.

Елена Рыковцева: Вы не боитесь, что ваш голос пропадет?

Владимир Милов: Нет, защитим.

Елена Рыковцева: Давайте посмотрим видео сегодняшней пресс-конференции «Народного избирателя», что говорил Дмитрий Орешкин, ваш коллега по этому проекту.

Дмитрий Орешкин: Как эта система работает, что на самом деле мы презентуем. Есть наблюдатели, есть члены избирательных комиссий с правом решающего голоса, совещательного голоса, есть представители партий, есть просто люди доброй воли из числа членов избирательной комиссии. Их задача проста на самом деле: получив на руки протоколы, копии протокола, ввести три ряда цифр, то есть один ряд — это результаты голосования по одномандатному округу, другой ряд — это результаты голосования по партийным спискам и третий ряд — техническая информация о количестве избирателей и так далее. Эти данные собираются в нашей общей базе, обрабатываются и предоставляются быстрее для информационных сетей, для средств массовой информации, чем это может сделать Центральная избирательная комиссия, потому что там протоколы поднимаются от участкового уровня в территориальный, потом в региональный, потом в центральный. Мы прямо работаем с участками, у нас чистые живые данные, мы их немедленно складываем, благодаря системе, которая называется СМС ЦИК, и через полчаса они уже в эфире. Так что наша задача сейчас привлечь как можно больше наблюдателей и членов избирательных комиссий, которые хотят помочь добросовестному счету голосов, агрегировать данные через систему СМС ЦИК и быстро представить ее средствам массовой информации, еще быстрее, чем это будет опубликовано в официальных источниках.

Елена Рыковцева: Владимир, произвело на вас это впечатление, считаете ли вы, что это практически действующая система, то есть она способна дать результат?

Владимир Милов: Во-первых, способна. Во-вторых, я не новичок в этом деле, у меня опыт участия в выборах в качестве кандидата и в качестве работника штаба, наблюдателя скоро десять лет будет. Вы спросили, не боюсь ли я, что мой голос украдут, я у себя на участке, где я живу, на выборах в Госдуму предыдущих работал наблюдателем, отсидел почти сутки в этой школе, меня там все прекрасно знают, я думаю, что там как раз красть никто ничего не будет. В целом, да, действительно, та система, то задание, которое мы наблюдателям даем, чтобы они обязательно получали на руки копию протокола с печатью, чтобы мы могли иметь прямую информацию прямо с самого низового уровня достаточно оперативно до тех пор, пока ее обработают во всеизбиркомовской системе, внесут в ГАС «Выборы» и так далее. Собственно говоря, по этому можно определенную картину составлять.

Елена Рыковцева: Скажите, а хватит людей? Призывает уже сейчас Орешкин наблюдателей на участки побольше, значит мало?

Григорий Мельконьянц: Мало. Волонтерская активность снизилась, даже можно говорить о том, что раза в два снизилась по сравнению с выборами 2011 года. Проблема в том, что люди не увидели, что в том, что они нашли, выявили на избирательных участках нарушения, фальсификации, они получили какое-то продолжение юридическое. Нашли, сфотографировали, записали на видео, все повозмущались, а органы правоохранительные это все дело потом благополучно слили и ничего в итоге так и не получилось. Это проблема, потому что люди не видят никакого результата, они никак не могут понять, ради чего они это делают. Мы им пытаемся объяснить, что даже то, что они сообщают эту информацию, мы это все фиксируем — это уже большое дело, потому что мы получаем объективную картину постоянно, регулярно, из года в год о том, как проходят выборы. И возможно, в какой-то момент это сыграет ключевую роль, что-то изменится.

Елена Рыковцева: Какой сейчас процент покрытия вашими наблюдателями участков?

Григорий Мельконьянц: Мы будем наблюдать в 40 регионах, чуть больше получается. Ставим задачу, есть задача-минимум, распределяя людей равномерно по территории региона или по территории того или иного избирательного округа. Потому что мы понимаем, что основную роль на выборах должны играть наблюдатели от партий и от кандидатов. Мы, волонтерские движения, мы можем говорить о том, что в целом ситуация такова, давать экспертную оценку.

Елена Рыковцева: То есть что-то вроде опроса общественного мнения, у вас принцип какого-то процента, среза.

Григорий Мельконьянц: Наша задача минимальная — это 5% избирательных участков, соответственно, мы выбираем каждый 20-й, 40-й, 60-й и так далее. Есть погрешность, статистика, которая выявляется. Мы могли бы людей сосредоточить в каком-то одном месте, тогда бы мы не увидели, что происходит в сельских районах, в других территориях. Поэтому мы распределяем более-менее равномерно.

Елена Рыковцева: Но судебной перспективы это не имеет?

Григорий Мельконьянц: Точно так же, как статистика Шпилькина, другие математики, которые выявляют разные махинации. Например, Москва будет покрыта более 50% участков, Санкт-Петербург более 50%, то есть есть территории, где просто больше людей. Но я говорю прежде всего про регионы, там и кандидатов не всегда есть необходимое количество для того, чтобы говорить, что там есть реальная конкуренция.

Елена Рыковцева: Давайте послушаем Вячеслава Мальцева, как он оценивает возможность честного подсчета.

Вячеслав Мальцев (ПАРНАС): В Центральной избирательной комиссии, я думаю, будет объективно, честно. Но подтасовки делаются на местах. Какой может быть объективный подсчет голосов, например, в Чечне или в Башкирии. Масса регионов, где будут губернаторы стараться втихаря, даже если им сказали делать честные выборы, они будут стараться делать нечестные выборы, потому что от результатов зависит, усидят на своем месте или не усидят. Я думаю, что говорить о совсем честных выборах, конечно, глупо. С чем сравнивать. Если с предыдущими выборами, допустим, в регионах, я набрал не менее 83% голосов избирателей, по подсчетам причем тех людей, которые выборами занимались со стороны «Единой России», то есть те, кто организовывал выборы, кто в городской администрации этим занимался. Они говорят: да, 83% набрал точно. Но вот не прошел, потому что было напечатано безумное количество фальшивых открепительных удостоверений, которые даже внешне отличались от настоящих, по этим фальшивым открепительным выдавали «карусельщикам» бюллетени, они голосовали. То есть один «карусельщик» 70 раз мог проголосовать совершенно спокойно.

Владимир Милов: Мне кажется, что при Памфиловой как раз там будет другая конструкция. Здесь надо понимать одно: Центризбирком не управляет непосредственно процессом голосования на участках и вот этими фальсификациями. Более того, при Памфиловой у нас такая двойная конструкция, когда всех этих «карусельщиков» подвозят губернаторы, это организовывают губернаторы, мэры городов, главы районов, они отвечают за это. Им ставят задачу обеспечить определенный процент за «Единую Россию», все эти учителя, которые сидят в избирательных комиссиях — это все бюджетники, которые сидят именно на бюджете города, региона, муниципального образования, сверху им от губернатора спускается команда. Памфилова будет изображать из себя такого арбитра, который будет журить в случае, если совсем адские нарушения выявятся. Она скажет: нет, мы вмешаемся, такого не должно быть. Но вертикаль фальсификаций к Центризбиркому не имеет отношения, считайте, что Центризбирком играет здесь роль суда, а на самом деле грязную работу будет делать как всегда та самая исполнительная власть. В этом смысле по поводу фальсификаций на местах, о которых сказал Мальцев.

Елена Рыковцева: То есть Центризбирком честно соберет переписанные протоколы?

Владимир Милов: В этом смысле будет идти борьба на участках за эти протоколы, за то, чтобы предотвратить вбросы, предотвратить «карусельное» голосование, предотвратить мухлеж при подсчете голосов после закрытия участков. Мы нашим наблюдателям ставим задачу активную — бороться за голоса. Не просто фиксировать, что там были нарушения, чтобы пожаловаться куда-то в ООН потом, а предотвратить фальсификации, вызывать СМИ, вызывать полицию, хватать за руку тетушек, которые пытаются бюллетени засовывать или выдавать лишним людям и так далее. Может быть я сегодня буду носителем хороших новостей, у нас с коллегами, что касается фальсификаций в регионах, у нас есть такая рабочая формула 40-40-30 — это, условно говоря, в стране 110 миллионов зарегистрированных избирателей, массив 40 миллионов — это регионы, где ничего сделать нельзя и бесполезно, Чечня, Кемерово, все национальные республики. Но есть другие 40 миллионов, где, я бы не сказал, что нет фальсификаций, но их немного, применение админресурса относительно немного. Мы видели там очень серьезные поражения «партии власти», что Новосибирск, что Иркутск, в конце концов и Москва так или иначе входит. Здесь фальсификации будут, но здесь есть и большой массив тех, кто может помочь их предотвратить и обеспечить относительно честный подсчет. И есть еще примерно 30 миллионов, где ситуация, условно, 50 на 50. Те, кто говорят, что все предопределено и все нарисует власть, как надо — это неправда. На участках 18 числа будет идти реальная борьба за предотвращение фальсификаций, за то, чтобы получить реальные проколы подсчета с печатью УИК, где отражены настоящие результаты голосования, а не подтасованные, чтобы потом не допустить, чтобы в ГАС «Выборы» переписали эти результаты, прийти с этой справкой и в том числе отдать ее независимым волонтерским организациям наблюдательским, чтобы они у себя это учитывали, чтобы потом сравнить с ГАС «Выборами» и убедиться, что там где-то по избиркомовской вертикали ничего не приписали. То есть результат предсказать трудно, но это будет живая борьба на месте, она будет очень серьезная и непонятно, что из этого в итоге выйдет.

Елена Рыковцева: То есть все должны понимать, что с двух сторон идет контроль - «Народный избирком» и партийный контроль.

Григорий Мельконьянц: Власть с учетом публикаций соцопросов, заявлений делает все, чтобы отвратить избирателей протестных или оппозиционных от этих выборов, что не за кого голосовать, что все решено и так далее. Понятно, что, безусловно, явка тогда будет ниже. У власти всегда есть административно управляемые избиратели, их четкое число, их не может быть больше. Они приходят на выборы, обеспечивают явку, определенный процент, соответственно, федеральная власть заинтересована, чтобы явка не была очень большой, тогда она понимает, что гарантировано. Но при этом появляется зона риска, какие-то регионы, какие-то округа, там, где действительно кандидаты или партии, другие явления смогут привести не определившегося или оппозиционного избирателя на избирательные участки. Например, если явка гипотетически будет 60%, из них 10% избирателей придут такие, то это в пересчете на выборы будет означать 16%, смогут пройти две политические партии, а две политические партии — это порядка 40 мандатов. Вес очень велик тех людей, которые сейчас могут решить, что его один голос ничего не решает. То есть если люди встанут в воскресенье и придут, они серьезно могут повлиять на то, что, например, партия «Яблоко», ПАРНАС, какие-то другие вдруг преодолеют 3%, а вдруг преодолеют и 5%.

Елена Рыковцева: Какие они хорошие, просто слезы наворачиваются, какие душевные. В связи с этой верой людей в честные выборы и в наблюдателей, вы чувствуете интерес к своей работе, к вашему «Народному избиркому» со стороны федеральных российских каналов, они показывают, что вы существуете или вы не существуете для этих людей?

Григорий Мельконьянц: Федеральные каналы, если и показывают что-то про наблюдателей, то, увы, это не очень хорошие репортажи и сюжеты, которые в основном носят пропагандистский или дискриминационный характер.

Елена Рыковцева: Даже придумать не могу, что плохого они могут сказать про вас?

Григорий Мельконьянц: При Чурове наблюдатели были провокаторами, наблюдатели — это люди, которые придумывают нарушения. Видеоролики, которые фиксируют вброс и другие махинации, оказывается, сняты в Голливуде, загружены на калифорнийские сервера на YouTube и так далее. То есть подход со стороны избирательной комиссии был наплевательский: все, что вы нам говорите, мы это отбрасываем, потому что мы с вами не работаем, не взаимодействуем. Даже к кандидатам так относились, что все эти нарушения — это элемент политической борьбы. Сейчас ситуация изменилась как минимум в Центральной избирательной комиссии. Центризбирком внимательно с нами работает, мы с ними в очень хорошем контакте. Например, стоял вопрос: подсчет голосов на многих избирательных комиссиях проводится с нарушениями. Есть четкая процедура, последовательность действий, которые не должны параллельно проводиться, из-за этого никто не понимает, какие результаты появляются, откуда они появляются. Мы предложили сделать большой плакат на каждом избирательном участке, где просто 1, 2, 3, 4, 5 и квадратики с галочками, чтобы каждая участковая избирательная комиссия, каждый наблюдатель видели эту процедуру, по этой процедуре шли и отмечали галочками. Центризбирком совместно с нами такой плакат разработал, теперь на каждом участке будет висеть такой плакат. Плакат для территориальной комиссии, когда туда будут привозить протоколы. Тоже большие проблемы, когда в территориальной комиссии привозят документы, они начинают сразу бегать по каким-то кабинетам в администрации, согласовывать данные до того, как они их сдают в избирательную комиссию. Случаи всевозможных нарушений передаем в ЦИК, они пытаются разбираться. Абсолютно согласен, выставлена именно административная вертикаль со стороны исполнительной власти, избирательные комиссии по факту подчиняются администрациям губернаторским.

Елена Рыковцева: Представим фантастическую ситуацию, что в понедельник мы узнаем, что «Единая Россия» получила 15%, «Яблоко» 5%, ПАРНАС 4,5%, допустим, Эллу Памфилову сразу снимают со своего поста?

Григорий Мельконьянц: Я не думаю, что ее снимут. Потому что новый состав ЦИК сформирован не под выборы в Государственную Думу, он сформирован под выборы президентские.

Елена Рыковцева: То есть, вы думаете, ей все это простят?

Григорий Мельконьянц: Задача убедить всех, что в России, даже если есть какие-то нарушения, то Центризбирком и система избирательных комиссий с ними борется.

Елена Рыковцева: Вы считаете так же, Владимир, ее оставят?

Владимир Милов: Я, кстати, реально думаю, что для «Единой России» будут очень разочаровывающие результаты в воскресенье. Но они как раз попытаются сделать хорошую мину при плохой игре, они наоборот Памфилову наградят, скажут: вот видите, как у нас все честно, даже на выборах проигрываем, даже оппозиция проходит. Они попытаются обратить ситуацию в свою пользу. Сейчас вся система выстроена так, что роль парламента не очень большая. Это во многом символические выборы для того, чтобы показать, что этот миф о 86% поддержке власти — это просто придумка, его не существует, реально поддержка власти намного ниже. Мы должны это в воскресенье продемонстрировать. Роль парламента настолько низка в нынешней системе, что для них это будет, конечно, удар болезненный, но не смертельный. То есть они от этого не умрут, дальше они будут придумывать, как из этого вывернуться. А Памфилова как раз будет считаться исполнившей свою функцию, что вот она изобразила, что у нас выборы якобы честные. С учетом северокавказских голосов, крымских голосов, приднестровских голосов и так далее, у меня поступает информация, что они в Московской области готовят рекордное количество автобусов и сгоняют бюджетников для подвозов, я не очень понимаю, это в том числе для Москвы или только для области, но все люди с мест рассказывают, что такого по масштабам никогда не было. Поэтому, конечно же, они готовятся к тому, чтобы себе соломки проложить и какой-то результат обеспечить. Мы будем с ними бороться 18 сентября за честный подсчет. Будет такое перетягивание каната, посмотрим, кто выиграет.

Елена Рыковцева: Игорь, скажите, пожалуйста, у вас создается ощущение общее, что действительно теряет партия власти голоса, симпатии? Я скажу честно, у меня нет такого ощущения, когда по телевизору нам все время говорят, что это президентская партия, а он все-таки популярен, мы же не будем этого отрицать, мне не кажется, что она так уж потеряет, они не захотят подвести своего любимого Владимира Владимировича, не отдав голоса его любимой партии.

Игорь Харичев: Понимаете, в чем дело, у нас же страна мало изменилась за последние лет 500, то мнение, что царь хороший, а бояре плохие, оно до сих пор живо. Поэтому есть тот странный эффект, когда поддержка Путина гораздо выше, чем поддержка правительства, которое он фактически назначал, Дума, которая выбиралась при тесном содействии его администрации. Мне кажется, что поддержка действительно падает «Единой России», по крайней мере, те настроения, с которыми я сталкиваюсь и в Москве, и в регионах России, они таковы, что люди эту партию не особо хотят поддерживать. Другое дело, что многих могут заставить. Вы знаете, что бюджетники, к сожалению, слишком зависимы, где-то впрямую даже говорят в небольших населенных пунктах, что если не будет определенного процента поддержки, не будет и нормальной жизни у вас.

Владимир Милов: Мы в Москве с коллегами, например, получили такие документы — это «указивки» от департамента здравоохранения мэрии Москвы, официально подписано заместителем руководителя, что вы имейте в виду, что если ваше медучреждение, то же самое в департаменте образования, если вы не выполните определенный план по явке, по голосованию за «Единую Россию», то это скажется на дальнейшем финансировании ваших поликлиник, ваших школ и так далее. Это просто напрямую идет шантаж деньгами сейчас. На мой взгляд, это лишний раз доказательство того, что у них дела плохи.

Елена Рыковцева: Игорь, вы считаете, что этот шантаж все-таки даст свои плоды?

Игорь Харичев: Он даст свои плоды. С другой стороны, мне кажется, Путин сейчас готов к тому, что «Единая Россия» не получит 60% однозначно, получит процентов 40. Дело в том, что у них есть подпорки на этот случай, есть партии, которые фактически выполнили свою задачу. Как показывает опыт, по ключевым голосованиям все три партии другие, которые называются оппозиционными как бы, они голосовали так, как надо.

Елена Рыковцева: Какую цифру они будут считать провалом? 40 они, видимо, не считают провалом.

Владимир Милов: Я думаю, что они будут считать 45% хорошим результатом, 40 не очень хорошим, но приемлемым, ниже они будут считать провалом. Честно говоря, в этом смысле, я считаю, что ниже 40 по партспискам, это абсолютно реалистично, это может быть.

Елена Рыковцева: Давайте послушаем еще одного избирателя, его зовут Глеб Павловский, что он скажет по поводу честных выборов.

Глеб Павловский: На этих выборах в сентябре в некоторых случаях, причем заранее нам неизвестно, в каких именно, возможен честный подсчет, но он возможен только при условии, что с точки зрения подсчитывающего, то есть одной из рук той же власти, не будет происходить ничего слишком неожиданного, слишком отклоняющегося от тех цифр, которые ожидают. В этом случае у власти нет необходимости подсчитывать нечестно. Но наша власть так устроена, что она не может отдать централизованный, исполняемый на всех уровнях приказ считать честно. Она не может, например, такой приказ отдать не только Чечне, но и Дагестану, она не может такой приказ отдать с одной стороны Тувинской республике, а с другой стороны Москве. То есть во всех случаях речь идет о показателе, о картинке, которая должна быть представлена, картинка называется «честный подсчет голосов на конкурентных выборах». Но мы хорошо знаем, что это не так не только потому, что закон фактически исключает реальную конкурентность, но и устройство наших масс-медиа, допуск оппозиции к СМИ так же исключает возможность выбора для голосующего. Поэтому это такая показушная честность, честность, как показатель, а не как процедура. Эти выборы, конечно же, нельзя будет назвать честными. Я думаю, что они еще менее будут признаны таковыми, чем прошлые думские выборы, которые были демонстративно бесчестными.

Елена Рыковцева: Теперь вы мне технически объясните, как это происходит. Вот Глеб Павловский говорит: власть следит за тем, как складывается обстановка по ходу подсчета голосов, дальше она начинает регулировать. Если провал, она каким-то образом начинает поднимать.

Григорий Мельконьянц: Если что-то фальсифицируют, то не на всех 100% избирательных участках. Многие члены комиссии и наблюдатели скажут: у нас всегда все честно. И это правда. Есть участки нескольких волн. Есть участки, которые все посчитали, спокойно поехали, сдали, все сошлось, у них приняли, они разошлись по домам. Есть участки, которые до последнего тянут подсчет голосов, то идут чай пить, что-то у них якобы не получается, они бесконечно пересчитывают, это все уходит далеко за полночь. Наблюдатели говорят: в чем дело, в чем проблема? Сейчас, что-то еще делаем. Основная часть участков, процентов 40, приезжают в территориальную избирательную комиссию, сдают туда данные. Соответственно, там происходит обработка и смотрится: так, результат примерно понятен. Соответственно, они дают указания определенным председателям, которые все прекрасно знают, понимают, не первый раз в этом участвуют, скорректировать результаты. Соответственно, тут могут быть разные варианты: либо они не выдают никаких копий, просто берут все документы и уезжают в неизвестном направлении. Жалобу потом напишут, что им копию не выдали, что тут сделаешь. Либо выдают копию, но при этом они различаются. Есть участки, которые участвуют в таких вещах, а есть участки, которые не участвуют.

Владимир Милов: Были случаи, в Петербурге это было распространено в последние годы, когда наблюдатели караулили председателей комиссий с протоколом, чтобы получить копию протокола, а те от них через черный ход сбегали, чтобы забрать документы с собой, уехать в ТИК и там спокойно рисовать практически с нуля. Но опять же, это все плохие новости, но есть и хорошие. У них регулировочные возможности по количеству участков, в Крыму, условно, полтора миллиона избирателей, но там же не нарисуешь три миллиона голосов при всем том, можно написать, что все 100% за «Единую Россию», но три миллиона нельзя нарисовать просто физически. Поэтому эти возможности, люфт для приписок, как ни крути, он все равно ограничен. Есть масса мест, прошлые выборы в Госдуму, город Ангарск Иркутской области, «Единая Россия» 22%. Когда выбирали год назад губернатора Иркутской области, там Ерощенко приказал всем председателям комиссий остановить загрузку данных ГАС «Выборы» и приказывал им под угрозами переписывать протоколы. 80% из них были членами «Единой России», они отказались это делать, потому что там культура в регионе такая, они все друг друга знают, потом не смогут ни с кем, становятся персонами нон грата. Здесь вопрос такой, что количество участков, где возможна рисовка, примерно равно количеству участков, где рисовка невозможна. Поэтому многие эксперты говорят, что есть некая условная цифра, 10-15, может быть 20% голосов, которые вы можете пририсовать, это значит, что если у вас рейтинг 50, вы можете сделать 70, но если у вас рейтинг 25, то вы даже 50 не сможете.

Елена Рыковцева: Александр из Липецкой области, здравствуйте.

Слушатель: Скажите, пожалуйста, сегодня приходил работник соцзащиты, он говорит, что я могу проголосовать на дому. Это нормально?

Елена Рыковцева: Это ненормально, что здоровым людям навязывают голосование на дому.

Владимир Милов: У нас на выборах президента в 2012 году больше 6 миллионов людей проголосовало на дому. Причем по закону на дому можно голосовать, если ты реально двигаться не можешь. Есть регионы с аномальным количеством. На самом деле у нас просто столько инвалидов первой и второй группы нет.

Елена Рыковцева: Так вот и спрашивает Александр — это нормально, что приходит работник соцзащиты и навязывает такую форму голосования?

Владимир Милов: Это ненормально. Сейчас это один из главных способов фальсификации, который будет в ближайшее воскресенье. Потому что здесь есть два варианта: либо вы берете с собой независимого наблюдателя, пока его нет на участке, там все фальсифицируют, либо этот независимый наблюдатель на участке остается, в этот ящик переносной вбрасывают все, что угодно, тетушкам говорят: вот «Единая Россия», ставьте галочку здесь. Это же, как правило, те же соцработники, которые что-то им полезное в жизни приносят. Поэтому лучше ни в коем случае не соглашаться, а если можете дойти до участка, придите, проголосуйте на участке.

Григорий Мельконьянц: При этом нужно понимать, что надомное голосование — это в случае, если по состоянию здоровья человек не может присутствовать. Если по состоянию здоровья, то лучше голосовать, чем не голосовать. Но если дают возможность проголосовать обычным обитателям квартиры, которые могут физически дойти до избирательных участков, тогда это является незаконным.

Елена Рыковцева: Давайте коммунистов послушаем. Валерий Рашкин.

Валерий Рашкин: Да, нет, как и во всех остальных годах, уже седьмой созыв Государственной Думы выбирается, не было никогда честных выборов по законам Российской Федерации, они были с фальсификациями, с перепиской протоколов, с колоссальным применением административного ресурса «партией власти» «Единой Россией», чиновников, мэров, губернаторов, практически подчиненностью членов избирательных комиссий всех уровней этим чиновникам. Поэтому и этот созыв озвучен, написан. Много направлено жалоб и в Центральную избирательную комиссию, и комиссии субъектов, территориальные комиссии. Идет колоссальный перегиб, колоссальное применение «партией власти» административного ресурса. Я думаю, что и в день голосования мы увидим, услышим, заметим и будет написана масса жалоб, будут огромные сюрпризы по исполнению избирательного законодательства в Российской Федерации.

Елена Рыковцева: Интересно, что вот эти партии у власти, типа коммунистов, ЛДПР, очень громко кричат о нарушениях, они никогда не заявляют, что наша власть устраивает самые честные выборы. Они всегда говорят: нарушают, мы подаем в суд. Вы знаете, громкие суды со стороны КПРФ всегда какое-то время продолжаются.

Григорий Мельконьянц: Они говорят правду, просто они участвуют в этой игре, играют свою роль. У них правда отбирают голоса, на выборах 2011 года у коммунистов забрали — это все действительно так. Другой вопрос, что их устраивает такое положение вещей, они все равно в Думе находятся.

Елена Рыковцева: То есть они для проформы судятся.

Григорий Мельконьянц: У них, безусловно, есть избиратели, которые должны видеть, что они активные, что они в оппозиции, что они защищают их голоса. Есть положительные моменты: они помогают наблюдателям получать сейчас направления.

Владимир Милов: Тут все не так просто, потому что они все-таки заинтересованы в том, чтобы получить больше мандатов. Поэтому единственное, в чем они находятся в сговоре с властью, когда наступает красная черта, момент икс, им говорят: все, ребята, вы не будете сдавать мандаты, уходить из Думы, добиваться признать выборы недействительными, а давайте, вы получили мандатов больше, чем в прошлый раз, успокойтесь на этом, и все будет хорошо. Здесь они соглашаются. Когда речь идет об участках, о дне голосования, то в принципе они объективные союзники, не системная оппозиция. С ними очень тяжело работать, с коммунистами особенно, потому что они все протоколы участковые приберегают для себя, никуда их не отдают. С ними часто неудобно договариваться. Но объективно с ними надо работать, они, конечно же, вносят свой вклад, чтобы за фальсификациями и этой машиной «Единой России» как-то следить, все это приводить более-менее в порядок.