В четверг в России появился очередной памятник Сталину – бюст из бронзы установили на набережной реки Обь в Сургуте (Ханты-Мансийский автономный округ).

Деньги на изготовление и установку памятника активисты местной ячейки КПРФ, по их словам, собирали в интернете. Разрешения от властей дожидаться не стали. Случаев самодеятельной установки памятников Сталину в последние годы много, но нынешний выделяется на общем фоне одной деталью: бюст установлен в считаных метрах от памятного знака, на месте которого потомки репрессированных уже который год пытаются добиться сооружения памятника жертвам сталинского террора.

Памятник жертвам сталинских репрессий хотят поставить в Сургуте участники общественного движения "Наша память". Оно объединяет живущих в городе детей и внуков репрессированных "спецпоселенцев", сосланных в 30-е годы прошлого века в Югру. В основном это потомки раскулаченных калмыцких и астраханских крестьян, поволжские немцы, но были среди сосланных и жители соседней Тюменской области, отправленные на 1000 километров севернее просто за то, что их сочли "зажиточными". Руководитель "Нашей памяти" Павел Акимов родился в 1945-м, спустя 15 лет после того, как его родители были высланы из села Готопутово Тюменской области в Сургут. В разговоре с Радио Свобода Павел Акимов вспоминает, как "спецпоселенцы" целыми семьями погибали от голода и болезней по дороге к месту ссылки, как его семья выживала на новом месте, и говорит о своем отношении к процессу реабилитации сталинских репрессий в современной России.

– О том, что сегодня планируется открытие памятника, я не знал. Спросил у администрации [города] – они ответили, что тоже ничего не слышали. Это частная инициатива, этот памятник нигде не утвержден. Вопрос о его установке должны были решить на Общественном совете при администрации города. Состав этого Совета еще не избран, он должен быть избран до 30 сентября. И первым вопросом на нем должен был быть вопрос об установке этого памятника, бюста Сталина. Установка этого памятника вне закона. Ранее городская комиссия уже отвергла просьбу разрешить установку этого памятника, по крайней мере на муниципальной земле.

– Что это за место, где установлен памятник Сталину и ваш памятный знак?

– Памятник установлен на набережной Оби. Там рядом памятник ушедшим на фронт и наш знак, на месте которого должен быть установлен памятник жертвам политических репрессий. Решение о его установке администрацией Сургута пока также не принято. Все это находится друг от друга на расстоянии нескольких сот метров.

– Какие чувства вы сегодня испытали, узнав, что на набережной установлен памятник Сталину?

– Это полное кощунство – установить памятник Сталину около памятника жертвам политических репрессий. Это кощунство, самый настоящий вандализм. Они наплевали в душу людей, которые тут жили и еще живут.

– Расскажите, кого ссылали в Сургут?

– В основном это люди, жившие на юге Тюменской области. Сюда же привозили еще из Астрахани, из блокадного Ленинграда. Здесь жили финны, поволжские немцы, калмыки, молдаване. В основном это были кулаки, крепкие крестьяне, собственники, у которых было, может быть, 5-6 лошадей и столько же коров. Кто-то имел плуги, у кого-то были молотилки, у кого-то даже мельницы были. Вот их и раскулачивали. Целыми семьями. Не разрешали ничего лишнего взять, только то, что на себе было. Разрешали взять самую худую лошаденку, чтобы свою же семью везти в ссылку. В Югру было сослано 30 тысяч человек. В Сургуте и Сургутском районе из них осталось почти 9 тысяч.

– Кем были ваши родители?

– Тоже крестьянствовали, жили в деревнях, на юге Тюменской области. Имели крепкие хозяйства. Нанимали людей только на уборку урожая и иногда на сенокос. А так они обеспечивали сами себя полностью.

– Как они попали в Сургут?

– Сначала их в Тобольск вывезли. Затем в Ханты-Мансийск, тогда он назывался Остяко-Вагульск. А оттуда уже шло распределение, кого куда. Моих родителей с другими людьми просто выкинули на берег речки, выбросили им несколько топоров и лопат. Сказали: "рубите себе землянки" – дело было осенью. Стройте себе бараки и живите. Бросили на произвол судьбы и на выживание. Не было практически ничего, ни продуктов, ни одежды. Как мать говорила (отца я плохо помню, он умер в 1950 году), в первую зиму умерла почти половина людей. Так прошло все мое детство. Можно сказать, спасибо товарищу Сталину за мое "счастливое" детство.

– Ваших родителей реабилитировали?

– Да. У нас у всех есть справки о реабилитации. Но мы их получили только в 1991 году. А мать получила у меня паспорт только в 1964 году. До этого времени нам вообще не разрешали ничего. С 1930-го по 1964-й, 34 года, была ссылка. Работала сначала в леспромхозе, потом в колхозе. Я и два брата, трое детишек, были на ее плечах. Откройте в интернете карту ГУЛАГа и найдите на ней чистое пятно. А если прибавить еще расселение "спецпереселенцев" по пустым местам, то это вообще закроет, наверное, всю западную Сибирь.

– Что произошло потом? Выросло поколение, которое ничего не знает о сталинских репрессиях.

– Никто их этому не учит, вот никто и не знает. В учебниках написано "были репрессии". Два слова – и все. А кто помнит расстрелы в 37-м, 38-м, когда около миллиона человек было расстреляно только официально?

– Вы чувствуете, что реабилитация Сталина происходит с негласного одобрения нынешних властей?

– Может, где-то и накручивают это, может быть, и специально. Но закрывать прорехи в нашей нынешней жизни, подвязывая к ним Сталина… тут много ума не надо. Взять тот же терроризм. Говорят, что при нем же терроризма не было. Но террор был государственный, на уровне политики.

– Вы и ваши друзья раньше приходили в школы, рассказывали детям о сталинских репрессиях. Сейчас этому кто-то препятствует?

– Нет, я бы не сказал. Просто те, кто в девятом классе или моложе, не воспринимают это адекватно. А те, кто в десятом, в одиннадцатом классе, студенты – только расскажу, они говорят: "Неужели такое было!". Потому что в учебниках истории ничего этого практически нет.

– Сколько потомков репрессированных живет в Сургуте?

– 760 человек. Это дети. А если взять с их семьями, то это будет около 10–15 тысяч человек. У меня тоже дети есть, и они знают, что я был репрессирован. Когда я рассказываю им о своих родителях, у меня мурашки по коже бегут. Когда мы собирали информацию, где здесь сколько людей расстреляно, я выписывал себе все это и не мог долго на эти бумаги глядеть. Меня чуть ли не трясло, когда я видел в этих бумагах, как целыми семьями расстреливали. И не только здоровых мужиков, которые могли что-то совершить противозаконное. А если человеку 70 лет? За что его расстреливать? А их вместе с детьми к стенке ставили. Такое не то что вживую, такое даже на бумаге увидеть страшно.

– Когда начался процесс реабилитации и "спецпереселенцам" начали выдавать паспорта, многие уехали?

– Калмыки почти все уехали в свои родные места в 50-е годы. Финны поуезжали, немцы тоже – когда в 1991–1993 годах им разрешили выехать за границу. Но некоторые еще остались. Мне ехать некуда. Мать сказала: "А куда нам ехать, дом-то отобрали". Отобрали у обоих родителей. Так и остались мы здесь. А теперь уже обросли и своими детьми, и внуками, и правнуками. Я попытался связаться с сельсоветом нашей деревни, сам, по телефону. Сказали, что дома нашего нет, вся та часть деревни выгорела. Я там так ни разу и не побывал.

– Что можно сделать, чтобы память о сталинских репрессиях не умерла?

– Нужна полная информация по тем годам, не просто о том, что "были репрессии". Чтобы информация была полной, а не закрытой.

– Вы имеете в виду открытие архивов?

– Да. А как по другому сделать, чтобы люди поверили всему этому?

– Почему власти боятся открывать архивы, а вместо этого снова начинают восхвалять Сталина?

– Не знаю. Видимо, цифры страшат. Мы до сих пор не знаем даже, сколько в войну людей погибло. Сколько было людей сослано, а сколько пришло на место? Такой информации нет. Разница будет очень большая. Разговор идет о том, что 2 миллиона было сослано. А может, 20 миллионов? Даже здесь, в Сургуте, половина сосланных умерла. Поголовный учет был проведен только в 1932 году. А 30–31-й год оказался выброшен, потому что по дороге тоже многие умерли. Шли же своим ходом, а не летели на самолете. Кто выдержит такую дорогу – тысячу с лишним километров пешком? У кого лошадь была, на ней детишки маленькие ехали. А сами-то шли пешком. А впереди тебя бежит молва, что едут бандиты. И люди верили.

"Они должны радоваться, что их родителей сюда сослали"

Денис Ханьжин, активист местного отделения КПРФ и один из инициаторов установки бюста Сталину на набережной Оби, считает, что "спецпереселенцы" должны быть благодарны Сталину, что оказались в "богатом" Сургуте. По словам Ханьжина, бюст оказался рядом со знаком памяти жертв репрессий ненамеренно. В чем-то воззрения Ханьжина на фоне речей современных российских сталинистов выглядят даже прогрессивными – например, он выступает против возврата смертной казни.

– Идея появилась, когда мы отмечали 70-летие победы, – увековечить лидера этой победы, генералиссимуса Иосифа Виссарионовича Сталина. Реализовать ее мы смогли с помощью краудфандинга, собирали деньги на сайте Boomstarter. Собрали около 260 тысяч рублей. По поводу согласования: мы подали заявление в комиссию по топонимике, три месяца они должны были рассматривать его и дать ответ. Они его не дали, но устно сказали, что вопрос будет решать некий "Общественный совет". Полгода они не могли его создать, в итоге мы его создали сами. И общественность Сургута проголосовала за. Устав, протокол – все оформлено. По опросам, нас поддерживают 60% жителей города.

– Кто набирал людей в этот "Общественный совет"?

– Мы пригласили всех желающих. Там представители 19 общественных организаций Сургута, самых активных.

– Туда вошли представители организации, которая занимается увековечением памяти жертв сталинских репрессий в Сургуте?

– Они воздержались от голосования. И за создание Совета, и по поводу памятника.

– Вы специально поставили памятник в нескольких метрах от памятного знака жертвам репрессий?

– Нет, не специально. Для нас вообще стало сюрпризом, что там готовятся поставить какой-то такой памятник. Но мы не против этого памятника, историю надо знать, они будут дополнять друг друга. А место мы выбрали, потому что люди уходили на фронт с набережной Оби. К тому же здесь был рыбоконсервный завод, эвакуированный из Одессы, на нем сургутяне и работали первое время. Даже "спецпереселенцы" ехали работать! Работать на благо родины! Не надо путать их с зэками, которые по статьям осуждались. А их потомки, думаю, не настолько сейчас опечалены – ведь их родственники не были расстреляны, а трудились на благо родины, помогали во время войны, а они сами теперь живут в шикарном богатом городе.

– То есть они, по вашему мнению, должны быть благодарны Сталину за то, что он сослал сюда их родителей?

– По поводу Сталина могут быть разные мнения в обществе. Это нормально. На западе многим царям ставят памятники, хотя они с нашими по кровавости могли соревноваться.

– Вы говорите, что не против памятника жертвам политических репрессий. Вы признаете, что репрессии были, что были невинные жертвы?

– Жертв было очень много. Элита боролась между собой, уничтожая друг друга. И народ тоже… Неоднородная же была масса в послереволюционные годы. Невинные жертвы тоже были, и памятник им надо ставить. Но не "политическим", а всем жертвам тех времен, самых сложных в нашей истории.

– Число невинных жертв исчисляется миллионами.

– Не могло никаких миллионов быть… сколько всего в стране жило людей? Ну не могло физически 30–40 миллионов быть репрессировано. Кто бы тогда работал? Уже все эти мифы историки начали разоблачать сейчас, которые в основном в 90-е годы появились, при перестройке, когда нашу страну разрушали сознательно. Там многие документы просто переписывались. Сейчас в России и США сидит в тюрьмах больше людей, чем тогда сидело! А в Китае вообще продолжают расстреливать. Многие и в России считают, что надо возвращать смертную казнь, чиновников вороватых сажать. Многие люди за репрессии, знаете ли.

– А вы?

– Я считаю, что должна быть демократия и сильная власть. Закон должен быть равен для всех. Когда у нас эмвэдэшники купаются в миллиардах, это не дело.

– Вы за возвращение смертной казни?

– Наверное, все-таки нет. Потому что действительно бывают такие ситуации, когда человека наказывают незаслуженно. Вон, за экстремизм – у нас тут кандидата сняли за песенку, которую он выложил "ВКонтакте", что-то экстремистское там нашли. Опасное это дело, смертная казнь. Если человек сядет пожизненно, его хотя бы оправдать можно, если что-то там вскроется. Так что я против смертной казни, но я за строгость закона. Еще я за выборность судей, у нас ведь и судьи плохо работают, абсолютно неадекватные решения принимают.

– Во времена Сталина были не избираемые судьи, а "расстрельные тройки".

– Зато справедливости больше было. Тогда был тоталитарный, авторитарный режим. Но все зависит от личности. Сталин эту систему направил на благо народа. Все эти жертвы были на благо народа. Времена были такие, трудно в этом Сталина обвинять. К тому же люди умирали и от болезней.

– Конечно, ссыльные не могли даже к врачу обратиться. У них не было такого права.

– Зато так закалялась сталь, так эти люди стали людьми. Сталин же сам эту школу прошел, его высылали, он исправился и стал не уголовником, а государственным деятелем! – говорит активист КПРФ из Сургута Денис Ханьжин.

Вечером в четверг начальник управления информационной политики администрации Сургута Екатерина Швидкая сказала агентству ТАСС, что бюст Сталина был установлен на набережной Оби незаконно. "Рядом комиссией по топонимике согласовано место для установки памятника репрессированным, на который сейчас собирают средства. На месте установки работает муниципальный контроль. Скорее всего, будет составлен акт о незаконной установке. Если это будет доказано, то его снесут".