Петр Павленский и Борис Немцов как главные герои фестиваля. “Слишком свободные” люди в отношениях с властью, чиновниками, обществом, военкоматами, телевизором. Водители-дальнобойщики на забастовке и молодые люди, выбирающие альтернативную службу. Экзистенциальная свобода и политика. Мир и война глазами русских и украинцев. Кто воюет в ДНР и ЛНР? Истории российских добровольцев на востоке Украины – глазами российских режиссеров. Монах, бывший хиппи, на Афоне и на войне. Война как системное понятие.

Программный директор “Артдокфеста” Виктория Белопольская; продюсер фильмов “Голая жизнь” и “Убеждения” Владислав Кеткович; режиссер фильма “Ладан-навигатор” Александр Куприн, военный журналист; режиссеры Татьяна Чистова ("Убеждения"), Константин Селин ("Хроники неслучившейся революции").

^{Полная видеоверсия программы}

Елена Фанайлова: Фестиваль документального кино “Артдокфест” под девизом “Вместо свободы” проходит в Москве в кинотеатре “Октябрь”. Это одно из главных светских событий в Москве. В студии программный директор фестиваля Виктория Белопольская, продюсер Владислав Кеткович, три фильма в программе: это “Голая жизнь”, “Убеждения”, "Собиратель морской травы"; и режиссер Александр Куприн, в прошлом режиссер программы “Взгляд”, военный корреспондент, автор более ста документальных фильмов. Его фильм “Ладан-навигатор” представлен фестивале. Я напомню о некоторых событиях, которые уже произошли на “Артдокфесте”. Фильм открытия “Человек и власть” о Павленском, немецкий, один из четырех фестивальных фильмов о Павленском, среди которых упомянутая “Голая жизнь”, и фильм нашей коллеги Инны Денисовой “Огонь, иди со мной”. Посмотрим репортаж Радио Свобода с открытия “Артдокфеста”.

Елена Фанайлова: Это документальный блокбастер о политике и художнике в широчайшем смысле слова. Фильм “Голая жизнь”, насколько я понимаю, больше про частную жизнь Павленского.

Владислав Кеткович: Дарья Хренова, режиссер, начала снимать, наверное, за полгода до появления немецкого фильма на горизонте. Она заинтересовалась акциями, следила, для нее была ключевая акция – Красная площадь, небезызвестная акция “Фиксация”. После этого она начала налаживать контакты, не сразу, но Петр согласился. Действительно, существовал период, где-то полгода, когда у нее был доступ к телу, что называется. За это время она сняла много достаточно интимных, личных вещей, бывала в гостях у них, иногда Петр звонил, говорил, что что-то будет происходить, происходит, какие-то события в его жизни. Они сдружились за время этих съемок, дети Пети и Оксаны жили у Дарьи. Какой-то был процесс, но не постоянный, а эпизодический, раз или два раза в месяц она ездила в Петербург или снимала здесь. У нас, наверное, в фильме больше самого Петра, больше каких-то вещей, но они разные получились, и слава Богу.

Елена Фанайлова: Давайте трейлер посмотрим, где это все, мне кажется, наглядным образом показано.

Елена Фанайлова: Лозунг фестиваля “Артдокфест” звучит как “Вместо свободы”. Я бы сказала, что герои его – разные свободные русские мужики, потому что большая часть фестиваля посвящена мужчинам, которые ведут себя порой, может быть, не вполне адекватно с точки зрения социума, и в этом смысле Павленский – метафора этой свободы и неадекватности. Дальнобойщики, которые устраивают свой протест. Два мужика, которые едут сначала в Грецию, потом в ДНР, я имею в виду присутствующего Александра Куприна и друга его, монаха, они являются настоящими авантюристами, я бы сказала. Так ли это, права ли я?

Виктория Белопольская: Имею ли я особое пристрастие к свободным русским мужчинам?

Елeна Фанайлова: Имеет ли вообще фестиваль пристрастие к таковым, потому что еще один свободный мужчина, о котором мы будем говорить в другой программе – конечно, Борис Немцов. Замечательный фильм Веры Кричевской и Михаила Фишмана “Слишком свободный человек” был показан, и еще несколько фильмов о Немцове, как одном из сквозных героев “Артдокфестa”. Посмотрим, что говорят зрители, которые пришли на “Артдокфест”, правда, не в дни открытия, а в будние дни.

^{Опрос зрителей на фестивале}

Елена Фанайлова: Самое частое слово в этом опросе “познавательно”. Пара жалоб на то, что народу маловато.

Виктория Белопольская: В четыре часа даже в будний день на конкурсных картинах залы полные. Мы старались показать как можно больше из того, что сделано в нашей стране в разных программах, в конкурсе 22 картины, на фестивале около двухсот, в этой ситуации оказывается, что публика рассредоточена.

Елена Фанайлова: Насыщенная программа. Вы согласны, что во многом фестиваль оказался о свободных русских мужчинах? Если прежние фестивали были более феминистской направленности, то в этот раз одна из главных тем – как мужчины берут на себя ответственность за свою жизнь, за свои поступки, за отношения с политикой, социумом, с правительством, с деньгами, даже с войной.

Виктория Белопольская: Прямой задачи продемонстрировать эту сторону документального кино не было, но вышло именно так. Документальное кино невольно свидетельствует о тех серьезных подвижках, которые произошли в реальности. Собственно люди свидетельствуют о том же. Они заинтересовались тем, что происходит в реальности, и рассматривают документальное кино, как некий путь к этой реальности. А в реальности происходит это: активной частью общества сейчас оказались во многом мужчины. Это очень любопытный социологический, если хотите, философский факт. Действительно, на прошлых фестивалях было много картин о женщинах, и о том, что основой русского существования, так выходило, стала женщина.

Елена Фанайлова: Долготерпеливая, но при этом все решающая.

Виктория Белопольская: Решающая вопросы, иногда с комическим эффектом. Документальное кино свидетельствует о подвижках в обществе. Кто является реальным центром силы в нашем общественном устройстве, довольно патриархальном: в гендерном смысле мужчины солируют, во всяком случае официально. Мы видели выступление президента перед Федеральным собранием, для меня картинка зала была ужасающим портретом гендерной ситуации в нашей стране: на первом ряду Матвиенко, и больше практически ни одной женщины, мужчины средних лет в костюмах “Бриони”. У нас в фильмах мужчины без костюмов “Бриони”, и именно те, кто взял сейчас на себя ответственность за страну.

Елена Фанайлова: Вспомню эпизод в фильме Александра, когда два монаха и один Куприн рассуждают о том, как хорошо было бы без баб, что монастырь является идеальным образом мужского сообщества. Понятно, что отчасти это шутка, но можно и как довольно серьезную штуку рассматривать.

Александр Куприн: При этом мы еще пили водку греческую. Это нормальный такой разговор мужчин, тем более на Афоне, где женщин вообще нет. Там начинаешь чувствовать...

Елена Фанайлова: Высокую духовность мужского братства.

Александр Куприн: Во-первых, высокую духовность мужского братства. Во-вторых, начинаешь ощущать естественную, адекватную необходимость во всем. Не нужна красота, не нужно никому ничего демонстрировать, чашечка всегда железная стоит на этом месте, не надо никаких картинок вешать на стену, кроме любимой иконы. Друзья тут же, на Афоне похоронили – выкопали, вот здесь на полочке череп одного друга, другого, третьего, вместе все время. Я там говорил, я как представляю себе жизнь в монастыре, как будто если убрать на минуту духовную составляющую, хотя это бред, конечно, то я представляю, мой товарищ Сережа Барабанов, Тема Вишнецкий, мы сидим в одном месте, у нас есть общее дело, ни одной женщины нет, мы вместе, и хорошо получается.

Елена Фанайлова: Предлагаю посмотреть сюжет о фильме, который буквально про это, там практически мужской мир, я имею в виду дальнобойщиков, которые почти пять месяцев протестовали против грабительской системы под названием “Платон”. И надо сказать, они добились того, что в сто раз снизили им эту сумму поборов, штрафы. Существует такой фильм под названием “Хроники неслучившейся революции”, который показан на фестивале “Артокфест”. Давайте посмотрим трейлер.

Елена Фанайлова: О том, что это свобода личная, внутренняя, говорит режиссер фильма Константин Селин. Коллеги наши со Свободы и “Артдокфеста” сделали интервью с режиссером на питерской премьере фильма.

Константин Селин: Идея пришла в процессе съемок, потому что я увидел из независимых СМИ забастовки дальнобойщиков. Когда протестные движения какие-то происходят, для меня это не очень интересно, но когда визуально представил, что на больших машинах дальнобойщики что-то требуют, я понял, что это как минимум нужно снять. Я как режиссер-документалист должен поехать и хотя бы пофотографировать. Я даже взял с собой фотоаппарат и камеру, не понимая, что я буду делать. Я приехал на “улитку”, это когда они двигались пять километров в час с небольшой дистанцией. Они устроили импровизированный митинг на Софийке, все кричали лозунги, как-то все это было не то. И я услышал своего первого главного героя Олега, когда он начал говорить про свободу, что это не только деньги, он говорил не про физическую свободу, а какую-то в мыслях, в сознании. Я не специалист по “Платону”, не специалист по этим ценам. Политический протест я воспринимаю больше как фон, на котором мои герои как-то развиваются, проявляют свои качества. Вот на этом фоне я за ними следил. Из этой толпы людей, там было очень много людей, я сразу попал на Олега. Там какой-то поднялся человек, говорит: “Все поехали на Смольный”. Олег единственный сказал: “Вы что, мужики, какой Смольный. Надо же подумать, что так бездумно ехать на какой-то Смольный”. Я подошел к нему, сказал: “Здравствуйте. Вас как зовут?” – “Олег. Я на легковой машине”. – “Я с вами”. Еще в прошлом году снимая, где-то подсознательно подумал, что, скорее всего, надо будет сделать премьеру на этом фестивале. Потому что “Артдокфест” показывает фильмы с разным документальным языком, очень обширная программа, абсолютно разные темы. И плюс ко всему так совпало: 4 декабря – это переломный момент в этом протесте. С 3 на 4, когда дальнобойщики добрались до Химок подмосковных и остались там.

Елена Фанайлова: Хочу сейчас показать еще один проект, который о другом типе свободы говорит, о совершенно самостоятельном выборе молодых людей. Я имею в виду проект Владислава Кетковича, который называется “Убеждение”, режиссер Татьяна Чистова. Речь идет об отказе молодых людей служить в российской армии благодаря своим убеждениям, это могут быть религиозные убеждения, пацифистские убеждения, какие угодно убеждения, но то, что эти молодые мужчины берут на себя эту смелость, мне тоже кажется проявлением свободного мужского духа. Это совершенно иначе выглядит, чем история с дальнобойщиками, или история военных, которые оказались на востоке Украины, но это тип свободы.

Елена Фанайлова: Владислав, как вы нашли эту тему и героев?

Владислав Кеткович: Я хочу сказать, что они не то, что не хотят служить. Есть конституционное право об альтернативной службе. Там записано, что если есть убеждения, которые достаточно сильны для того, чтобы молодой человек не шел в армию, они могут не идти. Они готовы где-то поработать, в каких-то домах престарелых, больничках, в каких-то сельских местах, быть полезными обществу. Просто они говорят: нет, армия для нас в силу каких-то причин неприемлема. И тут они сталкиваются с тем, что государство в лице призывной комиссии считает, что лучше бы все служили, а убеждения не находят сильными и основательными. В этом основной конфликт. Ребята действительно все разные, все интересные, кто-то профессиональный протестующий, кто-то просто начитался классики, апеллирует в Махатме Ганди, ко Льву Толстому, вполне себе такой склад мыслей может появиться у думающего, читающего молодого человека. Кто-то ЛГБТ, говорит о своей принадлежности, что у него будут определенные сложности, если он попадет в армию. Большую работу режиссер сделала, Татьяна Чистова, ей эта тема была близка лично, у нее двое детей, так или иначе в этом возрасте примерно ребята. Ей это показалось интересным расследовать, посмотреть, какие убеждения являются основательными, необходимыми и достаточными для такой комиссии, какие нет. Это все вылилось в кафкианскую историю, в замкнутом помещении такие диалоги.

Елена Фанайлова: Как вас пускали снимать во время диалогов? Комиссия не протестовала против присутствия съемочной группы?

Владислав Кеткович: Это сложно сказать. Частично, дело в том, что снимать там можно, особенно самим ребятам и их знакомым. Кому-то можно было дать камеру, они что-то могли снимать. Это вполне положено. В суде, например, тоже можно получить разрешение снимать, мы и с Павленским снимали, суды достаточно открыты, просто нужны предварительные запросы. Законно разрешали, все нормально.

Елена Фанайлова: Давайте интервью с Татьяной посмотрим, тоже в Питере.

Татьяна Чистова: С точки зрения кино это идеальная ситуация, когда молодой человек заходит в помещение и его судьба почти на год, это большой срок, решится в эти 15-20 или чуть меньше времени. Идеально для кино, сжатое время, как возможность рассказать про человека, систему, про взаимоотношения человека и системы, потому что мы с этим сталкиваемся ежедневно. Слушают тебя или не слушают. Если слушают, то как, если слушают, то зачем. Конечно, красиво звучит, что это социальный фильм, или фильм с некоей политической подоплекой. Нет, я снимала фильм про место человека в системе и об отношении системы к человеку. То, что это происходит в военкомате: просто у нас температура эпохи поднялась сейчас до 38, и все, что происходит в военкомате – это людям интересно, есть шанс, что тебя услышат и кино посмотрят. В крупных городах процент поданных заявлений больше, чем в провинции, просто провинция не знает об этом. Установлена альтернативная гражданская служба, не только призывники, но и комиссии иногда сталкиваются с этим впервые. Мне бы хотелось, чтобы не только ребята посмотрели на эту историю, но мне бы очень хотелось, чтобы и вторая сторона, чиновники, посмотрели, как это выглядит. Если бы сказали, что масса фестивалей захотели взять кино про альтернативную гражданскую службу и будут его показывать, я могу сказать, что на сегодняшний день это единственный фестиваль, который это кино покажет. Вообще я не очень люблю, когда фильмы с неким посылом, такой призыв к некоему конкретному действию. Если уж в этом фильме есть посыл, то он очень простой: если человек действительно что-то хочет, он этого обязательно добьется.

Елена Фанайлова: Влад, были ли какие-то ребята, которым не удалось доказать свои убеждения в суде или в комиссии?

Владислав Кеткович: Они в кино даже есть. Дело в том, что отказывают очень многим, другое дело, что они потом идут в суд, судятся, их даже обвиняют, но они опять возвращаются и опять проходят ту же самую процедуру. Наш самый яркий персонаж Джонни, протестующий, уже пятый или шестой раз проходит эти круги. В принципе вполне возможно, что он не попадет в армию, потому что он это делать, будет идти в суды дальше, продолжать. Фильм неожиданно получил поддержку, признание, если угодно, в Европе. Потому что видят западные люди милитаризм, не знают, чего ожидать, по большому счету.

Елена Фанайлова: В Европе принята давно альтернативная служба.

Владислав Кеткович: Конечно. Но от России не знают, чего ждать, почему у нас так это накачивается, они это понимают, видят. На фестивале в Лейпциге, одном из крупнейших фестивалей, мы получили приз от телеканала, который транслируется на Восточную Германию, и он там будет показан, миллионы человек в Европе это кино Татьяны посмотрят. Не уверен насчет нашего телевидения. Но спасибо “Артдокфесту”.

Елена Фанайлова: Татьяна права, его нужно призывникам всем показывать. Есть такая важная тема “Артдокфеста”, отдельная программа называется “Война и мир”. Я бы сказал, что если бы фильм “Ладан-навигатор” Александра Куприна не был в конкурсе, то он, конечно, относится к теме “Война и мир”. Программа посвящается русско-украинской войне.

Виктория Белопольская: Но при этом мы намеренно избежали слова “Украина” или “украинский” в названии программы, потому что с нашей точки зрения эти фильмы больше, чем об этом локальном конфликте. Это все-таки кино о войне как категории в условии мирного существования вообще мира.

Елена Фанайлова: Не могу не согласиться. Например, для меня важным является фильм “Меня укусила акула”, снятый в моем родном городе, Воронеже, я жила рядом с районом, откуда герой кино уходит воевать в ДНР. Это фильм о социальных причинах, о том, почему люди туда отправляются даже без всякой ненависти к Украине. Это способ реализации.

Виктория Белопольская: И без всякой надежды на какие-то материальные вознаграждения, что интересно.

Елена Фанайлова: Эти герои отличаются от героев Александра, с которыми он встречается непосредственно в ДНР. Ваш фильм разбит на часть мирную и на часть военную. Первая часть, когда вы едете в Грецию предметы для создания ладана приобретать. Она заканчивается тем, что ваш друг, монах, этот ладан делает. Я, кстати, не очень поняла, если в первой части вы едете с православной миссией, то когда вы едете в ДНР, вы едете вдвоем в рамках какой-то гуманитарной истории? Оба героя должны отвезти ладан и крестики тем, кто нуждается, в этой зоне.

Александр Куприн: Мы ездили с другими людьми, которые везут теплое белье для ополченцев, обувь. В рамках этой миссии у нас было огромное количество посылок в Луганск, в Донецк, там и гречка, какие-то вещи, одежда. У нас был микроавтобус, в котором было намешано много всего. Когда мы приехали на границу с этими вещами, мы встретили много таких машин из разных городов, из Уфы, из Воронежа. Они стояли, их довольно долго не пропускали, тем не менее, ехали люди. И я так понимал, что из пяти-шести машин четыре останутся там вместе с людьми, которые что-то везут. У монахов все просто: если благословили – едут, не благословили – едут.

Елена Фанайлова: Давайте трейлер посмотрим.

Елена Фанайлова: Что же такое вы у него спросили, что он сказал, что его убьют, а вы пошутили, мол, зато кино будет? Это парень из ополчения, откуда?

Александр Куприн: Да, это из ополчения парень. Я у него спросил, как реально обстоит дело на фронте, его собственное отношение к этой войне. Он мне рассказал правду. Это большой текст, лучше фильм посмотреть.

Елена Фанайлова: Фрагмент его рассказа в фильме остался, он говорит, что он не очень доволен сложившейся ситуацией, и считает себя немного виноватым перед людьми, приехавшими из России, добровольцами.

Александр Куприн: Главное, что он сказал, на мой взгляд, очень важное, что это война добровольцев, которые приезжают из России в огромном количестве, они воины, они должны воевать. Их естественное состояние: они не могут сидеть в семье, они не могут биться об естественный быт, зарабатывать деньги, смотреть на детей. Многие из них приезжают сюда для того, как они считают, чтобы бороться за справедливость. И с той стороны, с украинской, существуют точно такие же люди.

Елена Фанайлова: И такие же гуманитарные конвои существуют. Мы как раз больше знаем об украинских гуманитарных конвоях, потому что в России до какого-то момента вообще не было принято говорить, что Россия как-то в этом конфликте участвует. Видимо, после того, как Владимир Владимирович Путин признал, что российские военные, добровольцы и даже не добровольцы, принимают в этом участие, об этом стало можно говорить. Ваш фильм, мне кажется, интересен этим, этой информации не так много. В фильме есть довольно жесткая сцена, когда берутся в плен украинские военные. Какие обстоятельства и как вам удалось это увидеть?

Александр Куприн: Нам оказывала большую помощь в съемках этого фильма видео-группа, которая называлась “Патриотические силы Донбасса”, которая работает с одним батальоном.

Елена Фанайлова: С “Востоком” работает, судя по ролику, в фильме песня есть. Это батальон под руководством Александра Ходаковского, который в конце концов поссорился с руководством ДНР, он был руководителем СБУ в Донецке.

Александр Куприн: Там главный на съемках был “Душман”. Я знаю всех по позывным. У меня тоже был позывной, “Ужас”.

Елена Фанайлова: Почему?

Александр Куприн: Я не выпивал, потому что все время снимал. Я когда приходил, видел эти застолья, которые часто происходили, говорил: ужас, прекращайте, ну что вы делаете? И еще все время их критиковал.

Елена Фанайлова: Как удалось попасть на съемки плена украинцев?

Александр Куприн: Это снимали они, меня не пустили. Нас не пускали снимать в такие места, и никого не пускают. Они просто нам передали материалы, я им очень благодарен.

Елена Фанайлова: Картина была бы неполной, я бы сказала.

Александр Куприн: Естественно. Нам нужно было обязательно сотрудничать с этими людьми, это авторы нашего фильма, я считаю. Они, конечно, удивились, потому что мы цветокоррекцию сделали, смонтировали правильно. В фильме около четырех эпизодов, которые снимали эти люди. Я был военным корреспондентом на Первом канале, программу “Взгляд” мы делали, на тех войнах тоже были стрингеры, там тоже не пускали. У меня есть некоторый опыт. Все эти люди, которые едут на передовую, иногда ради них устраивают перестрелки или еще что-то такое – это я считаю безнравственным. Когда журналист или какой-то известный человек приезжает в гости, начинает стрелять из пулемета в противоположную сторону – это чудовищно. У нас действительно были люди, которые нам помогали. Мы ездили три раза на Донбасс, чтобы снимать, а четвертый раз мы показывали всем, кто у нас снимался, как в итоге, в каком контексте мы это передали. На Донбассе этот фильм был одобрен руководством батальона “Восток”, разведчиками в Дебальцево, патриотическими силами Донбасса, ребята специально приезжали, сказали: да, все нормально. Только убери лицо этого человека, а это лицо вообще не показывай. Мы, конечно, все это сделали. Это реалии войны.

Елена Фанайлова: Программа “Война и мир” по смыслу занимает на фестивале большое место. Вы видели какие-то фильмы из этой программы? Как подходят к теме люди, которые снимали, условно говоря, с украинской стороны, и с русской стороны?

Александр Куприн: Мне очень понравился фильм Виталия Манского.

Елена Фанайлова: “Родные”. Это один из ключевых фильмов фестиваля.

Александр Куприн: Я с Виталием Манским имел краткий разговор, может быть, показать этот фильм в Донецке и Луганске. Там тоже не нужны прокатные удостоверения. Мы даже хотим там провести какой-то фестиваль российского кино, у которых нет прокатных удостоверений, там можно показывать. В Луганске есть бывший кинотеатр “Украина”, который теперь называется “Россия”, там показывали мои фильмы. Мы проводили неделю российского кино полтора или два года назад. Огромное количество, очень большой интерес. Там работают вузы, студенты приходили. Такой маленький эпизод интересный. Там среди студентов есть люди, которые воюют, вечерники. Я сидел на подоконнике рядом с женщиной, которая выдает ключи от кабинетов, приходит мужчина в камуфляже с пистолетом на боку, она отодвигает занавесочку, он сдает пистолет и идет в вуз учиться. Когда они возвращаются, они оружие берут назад.

Елена Фанайлова: Как это законодательным образом оформлено, не понимаю? Как может студент с пистолетом ходить, воевать? Это какое-то пространство, в котором своя жизнь, представления о правомочности, законности?

Александр Куприн: Это регулируется некими внутренними законами, которые основываются на здравом смысле. Вот ситуация реальная, два города или селения защищаются, им постоянно нужно оружие. Мы вечером выезжали купить пивка, нам говорили: давайте подождем, пока комендантский час начнется, у нас же есть пропуска. Мы приезжали, и в очереди стояли за пивом люди только с автоматами, потому что у них есть возможность. Это было два года назад, сейчас может быть ситуация другая.

Елена Фанайлова: А вы последний раз когда там были?

Александр Куприн: Год назад. Вообще, наш фильм не информационно насыщенный, он все-таки о мужском братстве.

Елена Фанайлова: Я с этого начала, если помните.

Александр Куприн: Я пошутил на эту тему, а если говорить по-серьезному, нас волновала тема мужской дружбы. Потому что я в фильме с монахом.

Елена Фанайлова: Вы же оба хипповали в молодости?

Александр Куприн: Да, мы в одной тусовке были, там познакомились. Нас определенным образом сплотило, переустроило хипповое братство, которое произвело определенное воздействие на моего друга, он перешел в монашеское братство. Третья составляющая, которая у нас была в фильме: это воинское братство, боевое братство. Три вида мужского состояния. Я даже не думал, что у меня об этом фильм получится. Из всех тем, много было снято, которые могли бы составить основу этого фильма, эта тема оказалась важной и редкой.

Елена Фанайлова: Выясняется в контексте фестиваля, что это главная тема этого года. Я бы сказала еще, что для меня важно в комментариях вашего друга-монаха и бывшего хиппи, когда в конце фильма он молится о прекращении братоубийственной войны. Что делает человек православной и неправославной конфессии, любой священник и монах на любой войне? Он, конечно, молится о ее прекращении. Есть еще его важные замечания внутри безумных диалогов с военными с автоматами, он как-то в человеческий вид пытается их привести.

Виктория Белопольская: У меня есть комментарий к разговору о мужской решительности в целом в наших условиях. Для меня, например, гораздо более ценным на нашем фестивале является само наличие этих фильмов благодаря совершенно самоотверженным авторам. Людям, которые, не имея никакого финансирования, никакого заказа, продюсер, руководимый только чувством долга, что он должен зафиксировать это и организовать, как Влад Кеткович. Режиссеры, как Костя Селин, которым нет 30 лет, которые ощущают свою ответственность за это, чтобы запечатлеть в форме фильма, своего страстного высказывания, личного высказывания вот эти вещи. Они никак финансово не поддержаны никем, никем не заказаны, никто не собирается, не стоит в очереди за прокатом, а тем не менее, эти вещи появляются. Для меня важнее это художническое мужество, чем мужское. Александр снимает фильм как бы о себе, он снимает классический I-film, он считает, что важно запечатлеть это через себя. Для меня это очень важный момент.