Довлатовская присказка про четыре миллиона доносов давно живет своей жизнью, она стала частью нашего языка, и постоянно кто-нибудь, когда речь заходит о российской полицейщине, говорит: позвольте, но кто же написал четыре миллиона доносов? Не будем сейчас углубляться в поиски первоисточника именно этой цифры. Она от самой частоты употребления давно стала легитимной, законы постправды так и устроены, и мы тоже будем отталкиваться от этих четырех миллионов доносов. Спрашивающий всегда рассчитывает на то, что его вопрос всех смутит, и ответа он не дождется. И как раз этот порочный круг хочется как-нибудь разорвать.

Кто написал четыре миллиона доносов? Ответ простой: их написали четыре миллиона доносчиков. А если считать, что каждый доносчик мог написать по два доноса, то доносчиков будет два миллиона. А если каждый по четыре – то миллион. На двухсотмиллионную в те времена страну.

Слово часто бывает умнее и сильнее тех, кто его произносит. Самый заезженный, самый популярный и, вероятно, самый убедительный аргумент в пользу того, что все советские люди ответственны за сталинские преступления, опровергает сам себя. Нет, два процента доносчиков не делают доносчиками остальные девяносто восемь процентов; нет, два процента доносчиков не распространяют ответственность за свои доносы на всех остальных. Поищите другой аргумент, этот не работает. Хотя бы другую цифру придумайте.

О четырех миллионах доносов часто вспоминают и сейчас, имея в виду ответственность уже постсоветского российского общества за постсоветскую российскую власть. До сих пор велика вероятность, что когда-нибудь после Путина телевизор скажет российскому обывателю, что это персонально он бомбил Алеппо, присоединял Крым и прятал деньги "Роснефтегаза". Обыватель вздохнет и поверит, он ведь тоже воспитан на всем этом: "четыре миллиона доносов", "каждый народ имеет ту власть, которую заслуживает", "начинать надо всегда с себя" и так далее. Путинская номенклатура разъедется по Альпам, Лазурным берегам и, допустим, тюрьмам, а ответственность за все, что она делала, как-то сама собой ляжет на плечи "дорогих россиян", и никто не заметит в этом никакого противоречия. А оно, разумеется, есть.

Самовоспроизводящаяся и герметичная властная группировка, который год подряд удерживающая в своих руках Россию, не имеет вообще никакого отношения к населяющим страну людям. Власть не есть производная от народа, она, как и ее советские предшественники, ведет себя по отношению к народу как внешняя сила, опирающаяся на что угодно, но не на самих людей. Внешнее сходство сбивает с толку: кто-то из них похож на гопника из питерской подворотни, кто-то на жэковскую тетку с прической, кто-то на военного пенсионера с соседней дачи, и в самом деле, откуда они берутся, если не из нас? Допустим, что и из нас, только это ведь тоже ничего не значит.

Ну да, эта внешняя антинародная сила за неимением других доступных ей людских ресурсов умеет рекрутировать в свои ряды людей из народа, и что с того? Бывают крещеные евреи, бывают русские, принявшие ислам, всякое бывает, но никому ведь не приходит в голову относиться к ним как к типичному явлению, а здесь ведь тот же самый принцип: да, парнишка из нашего двора стал ментом, значит ли это, что все в нашем дворе менты? Нет, двор остался прежним, просто парнишки во дворе уже нет, и он в него если и зайдет, то только с дубинкой, чтобы засунуть ее кому-нибудь в задницу, и странно было бы ставить в один ряд обладателя дубинки и обладателя задницы – они антагонисты.

Хватит терпеть это заложническое отношение к реальности. Власть – это другие. То, что у нас нет физических возможностей прогнать ее или наказать, то, что она крепко удерживает дубинку в своих руках, и то, что за углом стоит ее бронеавтомобиль "Каратель", не делает эту власть ни передовой, ни какой-то еще частью нашего общества. Переход из народа во властную группировку – да, это очень распространенное явление, но это именно переход, выход из народа, уход от него к чужим.

Полицейские, чекисты, губернаторы, депутаты – они посторонние, они чужие, они, строго говоря, вообще непонятно что делают на нашей земле. И они останутся навсегда, если и дальше делать вид, что они произошли от нас, а не ведут свою родословную от Ленина и Дзержинского через Брежнева и Андропова к Путину и Сечину. Если мы хотим, чтобы они остались навсегда, тогда да, нужно и дальше искать доказательства кровного родства и неразрывной связи между нами. Но это именно если мы хотим, чтобы они остались навсегда. А если не хотим, то начать стоит с себя, но не в том смысле, в каком они нам советуют, а вот так – начать с себя, то есть начать относиться к себе как к самостоятельной сущности со своими интересами и ценностями, среди которых нет и не может быть ни их полицейской дубинки, ни их выдуманной геополитики, ни их традиций, ни той истории, которую они не без успеха продают нам как нашу. Вопрос ответственности – это ведь в каком-то смысле и вопрос выбора, и уж добровольно этот выбор делать не стоит в любом случае. Ни благородства, ни гуманизма в таком выборе нет, только глупость, выводящая из-под удара конкретных виновников конкретных поступков, заслуживающих наказания или хотя бы порицания. Не спасайте их, они не заслуживают этого. Не позволяйте им прятаться за вашу спину, они и так слишком долго пользуются вашей добротой.

Они не такие же, как мы, у нас нет ничего общего, с ними и разговаривать-то можно только на их, а не на нашем языке. Нет и не может быть никакой ответственности всего народа за их действия или бездействие. За их войны, за их суды, за их воровство, за их выборы, за их бронеавтомобили "Каратель", за их Сирию, за их Чечню. За их четыре миллиона доносов, в конце концов. Власть – это другие, запомните.

Олег Кашин – журналист

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции Радио Свобода