Воспитательница Евгения Чудновец, осужденная за репост в соцсетях, была отправлена на этой неделе в карцер. По словам ее гражданского мужа Андрея Мясникова, в СИЗО-2 города Шадринска к Евгении относились с пристальным вниманием – регулярно проверяли ее камеру на наличие запрещенных предметов, строго следили, соблюдает ли она тюремные порядки. Особое отношение связано с общественным резонансом, которое вызвало дело воспитательницы из Курганской области. Впрочем, широкое освещение в СМИ и внимание со стороны высокопоставленных чиновников не помогло Евгении Чудновец избежать реального тюремного срока. В такой исход дела Андрей Мясников не верил до самого конца. По его словам, эта история в корне изменила его взгляды на ситуацию в стране.

Embed share

Судьба Евгении Чудновец

Embed share

Текст скопирван

---

width px height px

---

The URL has been copied to your clipboard

No media source currently available

0:00 0:01:24 0:00

Скачать медиафайл

• 270p | 3,9MB
• 360p | 5,2MB
• 720p | 11,3MB
• 1080p | 21,6MB

История началась год назад – Евгения, являясь администратором одной из городских групп Катайска в социальных сетях, распространила запись, на которой видно, как сотрудники оздоровительного лагеря "Красные орлы" издеваются над обнаженным ребенком. Воспитатель и вожатый лагеря, участвовавшие в съемках, получили шесть лет и три года лишения свободы соответственно, видеозапись опубликовал в интернете пользователь с фейковым именем. Как утверждает Евгения, она сделала репост этой записи, чтобы привлечь к проблеме внимание общественности и полиции. Суд расценил, однако, эти действия как распространение детской порнографии.

8 ноября 2016 года Евгения была приговорена к шести месяцам лишения свободы, а ее трехлетний сын должен был быть передан органам опеки. Адвокат Алексей Бушмаков обжаловал этот приговор. Глава Следственного комитета России Александр Бастрыкин поручил провести проверку "полноты и объективности проведенного расследования". 22 декабря суд второй инстанции сократил срок заключения до пяти месяцев, несмотря на то что прокуратура просила заменить наказание на исправительные работы. Ребенка Евгении решено было оставить на попечении родственников.

Адвокаты намерены в ближайшее время обжаловать приговор в Верховном суде, а также направить жалобу в Европейский суд по правам человека. До перевода в колонию воспитательница была помещена в следственный изолятор в городе Шадринске. На этой неделе Евгению Чудновец "за плохое поведение" поместили на 15 суток в карцер, а в пятницу ее отправили по этапу. В субботу воспитательницу обнаружили в СИЗО-5 Екатеринбурга. Ожидается, что в течение недели Евгению этапируют в ИК-6 Нижнего Тагила, сообщил посетивший ее член ОНК Свердловской области Антон Цветков. В интервью изданию znak.com он сообщил, что в карцер в шадринском СИЗО воспитательницу поместили за то, что "находясь на камерной койке, из-за холода прикрыла ноги одеялом".

О том, что к Евгении Чудновец в системе ФСИН относятся с "особым вниманием", Радио Свобода рассказал ее гражданский муж Андрей Мясников:

– В четверг я поехал к ней на свидание, собрал два пакета с вещами, с продуктами, хотел сделать передачку. Пришел в СИЗО, спрашиваю: "Вы дадите мне свидание?" Мне говорят: "Нет, там документы еще из облсуда не пришли, нужно разрешение от суда". Я говорю: "Хорошо, тогда давайте сделаем передачку". – "Ей передачка тоже не положена. Потому что она сидит в карцере, ее вчера поместили в карцер на 15 суток". О причинах не сообщили, сказали – поведение.

– Зная характер Евгении, как вы думаете, могла она пойти на какой-то конфликт с сотрудниками СИЗО или с сокамерниками?

– На днях от нее пришло письмо, написанное 28 декабря. Она в нем пишет, что их камеру каждые два дня шмонают, ищут телефоны и все запрещенное. Другие, говорит, заключенные называют нашу камеру "ментовской". Она и раньше неоднократно жаловалась, например, что медикаменты ей не давали. У нее с сердечком немножко плохо было, мы даже перед приговором, 8 ноября, ей вызывали скорую помощь, и нам медик сказал: "Обязательно пройдите обследование", – поставил какой-то диагноз. Когда ее отправили в СИЗО, она мне постоянно жаловалась в письмах, что у нее что-то с сердцем. Медики ее игнорировали. Потом мы достучались до медиков, они провели обследование. Еще она говорила, что у них там вода ржавая... Она такой человек, она не может пройти мимо. Может, и высказала что. Я не знаю, сейчас у меня мысли просто разбегаются.

– Я так понимаю, что к ней был особый интерес в следственном изоляторе в связи с резонансом.

– Да. Мне юристы знакомые, опытные тоже говорят, что не любят в СИЗО таких вот заключенных, дела которых освещаются в СМИ.

– Когда вы в последний раз видели Евгению? Разрешали ли вам с ней свидания?

– Пока дело в катайском суде находилось, мне судья вообще не разрешал свидания, не подписывал ничего. Потом, когда дело перешло в областной суд, я приехал, 12 декабря я был у нее первый раз, и второй раз – 19 декабря. Больше я ее не видел.

– И каково было ее самочувствие на тот момент, как она выглядела?

– На тот момент она была бойкая, потому что мы все ждали пересмотра, назначенного на 22 декабря, мы были просто уверены, что ее отпустят, даже не оправдают, а что отпустят. Мы все были уверены: и правозащитники, и юристы. Мне говорили, конечно, что не сможет судья оправдать ее, ну, так и вышло, но я не верил, верил в лучшее.

– На ваш взгляд, общественный резонанс повлиял на исход этого дела?

– Резонанс повлиял положительно в плане приговора. Потому что у нас же прокурор запрашивал пять лет лишения свободы на первом слушании, и когда судья дал полгода, мне многие знакомые говорили, что прокурор недоволен и хочет обжаловать, чтобы как минимум она получила три года. Представляете? И когда поднялся вот этот весь резонанс, шумиха, прокуратура сразу бумажку предоставила, что будут требовать наказания, не связанного с лишением. Но в итоге судья не смог ничего сделать, дал ей пять месяцев. А на ее положении в СИЗО резонанс отразился отрицательно. Она бы просто сидела тихо, и была бы связь, там же у всех, на самом деле, есть телефоны. А так в СИЗО просто пошли на принцип.

– О своей осведомленности об этом деле заявляли достаточно высокие чиновники. Даже президент Путин на пресс-конференции сказал, что обратит внимание на дело Евгении Чудновец. Вы верите в возможность заступничества власть предержащих?

– Ну, поначалу я верил. Сначала, когда Сергей Шаргунов, депутат от КПРФ, написал запрос Бастрыкину, а потом запрос Чайке, генеральному прокурору, я верил, что вот сейчас ее отпустят. Потому что я все это дело изучил от корки до корки, и там столько нюансов, что просто видно, что дело сфабриковано. Я верил-верил, но ее так и не отпустили. А потом до Путина дошло, я тоже начал верить, но люди начали писать, что никто ничего не сможет сделать. Я уже не знаю, во что верить и кого слушать.

– А интернете каждый день появляются миллионы постов самого разного, в том числе не вполне законного содержания. Как вы думаете, почему именно пост Евгении привлек внимание правоохранительных органов? Не было ли у нее конфликтов с представителями власти в Катайске?

– Дело в том, что тот человек, который загрузил этот видеоролик, он, по сути, остался неизвестным. И я так понимаю, что просто нужен был человек... Ведь вожатых лагеря тоже осудили, и осудили их тоже непонятно за что. Приговорили за то, что они издевались над ребенком, а издевательства не было, об этом тоже уже многие СМИ писали. И с папой вожатого я общался по этому поводу, и дело их изучил. И там везде вот этот человек, который загрузил ролик, фигурирует. Есть даже упоминание, что он этим роликом пытался шантажировать администрацию лагеря. Даже у нас на суде, когда рассматривали дело Евгении, вышел замдиректора лагеря и сказал, что "этот человек этим роликом нас шантажировать пытался", так и заявил на суде. Я так подозреваю, что просто связи у него. А раз дело было громким, и видео появилось в сети, должен был кто-то пострадать, и этого человека прикрыли, а посадили Евгению. Это мое мнение. На самом деле, этот ролик длится три секунды, и на второй секунде камера уходит в пол, и там даже непонятно, ребенок ли это, лица нет, ничего нет. Даже непонятно, за что ее вообще посадили!

– Помогают ли вам какие-то общественные организации, которые занимаются правами заключенных и людей, находящихся под следствием?

– Да. Нам многие помогают. Благотворительный фонд "Русь сидящая" и его директор Ольга Романова нам неоднократно помогали и с юридической, и с материальной стороны. Два раза делали огромные передачки Жене. Помогают просто неравнодушные люди, юристы помогают советами. Депутаты помогают запросами. Помощь колоссальная!

– Говорят, что от сумы и от тюрьмы зарекаться нельзя. А вы могли себе представить, что такая история случится в жизни ваших близких?

– Да я просто даже не представлял такого. И даже до самого суда 8 ноября я верил, что судья не сможет ее посадить за какой-то непонятный поступок, за два клика, грубо говоря. Если бы я до этого знал, что сейчас происходит... Сейчас мне пришлось изучить Уголовный кодекс, много поднабрал информации, и если бы я тогда это знал, мы бы начали шумиху гораздо раньше. А мы до конца верили, что это все ерунда. И 8 ноября пошли на слушание приговора, даже не подготовившись, просто шли, и я говорил: "Да все сегодня кончится, и мы забудем это как страшный сон". Планировали дальнейшие наши действия, шли спокойно. А когда пришли на суд, там появились два полицейских в форме, и нас с Женей затрясло, мы уже начали понимать, что все серьезно.

– Можете ли вы сказать, что из-за этой истории изменились ваши политические взгляды?

– Вообще в корне! Я раньше политикой сильно не увлекался, ну, политика и политика. А сейчас просто понял, что надо что-то в стране менять.