Открою страшный секрет, и даже не иронизирую по поводу секрета – уверен, что для аудитории "Свободы", если не для всех, то для очень многих в ней, это действительно будет открытием: когда Аркадий Бабченко рассказывает, что уехал из России, потому что ему грозит преследование "за журналистскую деятельность, за политическую деятельность, за диссидентство, за инакомыслие", это очень многих смешит. Причем смешит не ту аудиторию, которая верит всему, что говорят по телевизору, оплакивает Моторолу и смеется шуткам Задорнова, а очень многих вполне продвинутых и все понимающих людей, в том числе и лично знакомых с Бабченко. Фразу "стойко сносил тысячи гневных комментариев в фейсбуке" иронически повторяют совсем не прокремлевские пользователи, в том числе и те, которые тоже "сносят тысячи комментариев", но не думают о том, чтобы бежать от них куда-то за границу.

Более того, и не в Бабченко дело, он только дал самый свежий информационный повод, а предыдущим поводом была госпитализация Владимира Кара-Мурзы, по поводу которой тоже очень многие единомышленники Кара-Мурзы растерянно чесали головы: ну да, человек в реанимации, это факт, но разве он так опасен для режима, чтобы травить его, да еще и второй раз? Может быть, что-то со здоровьем, может быть, какая-то случайность, и когда сенатор Джон Маккейн прямо обвиняет Владимира Путина в отравлении Кара-Мурзы, людей, готовых подписаться под каждым словом Маккейна, в России гораздо меньше, чем кому-нибудь может показаться.

Честно скажу, я тоже не очень верю, что посты в фейсбуке Аркадия Бабченко могут стать поводом для уголовного дела против него. В России все-таки сложилось вполне очевидное разделение между двумя категориями пользователей соцсетей. Те, кого сажают за репосты, живут в далекой провинции (и чаще всего пользуются "ВКонтакте"), никому, кроме собственных друзей и родственников, не известны, не знамениты, не медийны. Их сажают, их штрафуют, их судят, и это уже индустрия – совершенно позорная, почти тоталитарная, омерзительная и репрессивная. Но это – где-то там, где живет воспитательница Евгения Чудновец. Там, где живет (или жил, если он уехал навсегда) Аркадий Бабченко, – все иначе. Московский либеральный фейсбук, по крайней мере пока, не интересен авторам уголовных дел и судам. Для российского государства он сегодня стал чем-то вроде виртуального "Жан-Жака", про который понятно, что там не любят Путина, но понятно также, что он тесен и замкнут, и его можно не трогать – путь сидят, все равно большая страна о них не знает, не слышит их и не интересуется ими. Бабченко все-таки герой именно этого виртуального "Жан-Жака", и если бы его действительно кому-нибудь пришло в голову привлечь за слова, то скандал получился бы не меньший, чем совсем недавно с Антоном Носиком (которого, заметим, не посадили).

И про Кара-Мурзу – ну черт его знает. Отравление – факт. Особая, пусть и малозаметная роль эдакого министра иностранных дел оппозиции, у которого связи в Конгрессе и вообще везде, который дружит с сенаторами и наравне с ними лоббировал "Акт Магнитского" – да, наверное, для госбезопасности он опасен и вреден. То есть да, это действительно аргумент в пользу покушения, инициированного российским государством, но этот аргумент нужен как раз для того, чтобы уговорить прежде всего себя, что версия о государственном покушении выглядит оправданной. Безоговорочно верить не получается.

Когда Билл О’Рейли в разговоре с Дональдом Трампом назвал Путина убийцей, это многих взволновало, и я тоже разговаривал об этом с американскими коллегами. "Скажи, ты считаешь Путина убийцей?" – я отвечал, что да, конечно, считаю: он развязал несколько войн, начиная со второй чеченской, он персонально ответственен за очень спорные освобождения заложников в Москве и Беслане. Да, говорил я, конечно, я считаю его убийцей. Но лица американцев кислели: нет, говорили они, так неинтересно, если судить по развязанным войнам, то и Буша можно в убийцы записать, и Обаму, и Клинтона. Все развязывали войны, все несут ответственность за пролитую кровь, Путин тут ничем не выделяется. Нет, моих американских коллег интересовали именно персональные убийства, за которыми может стоять лично Путин, и тут кислел лицом уже я: нет, на самом деле мне не кажется, что Путин мог отдавать персональные распоряжения о физическом устранении оппозиционных политиков и журналистов.

Другое дело, что в его подчинении, прямом или опосредованном, находится слишком много автономных и безнаказанных силовых структур, от ФСБ и ФСО до чеченского МВД. Да, по большому счету, за все, что совершают эти вооруженные люди, отвечает Путин хотя бы потому, что это он их вооружил и это он создал такую систему, в которой они ни за что не несут наказания. Но даже в случае с Литвиненко я не думаю, что было какое-то совещание в Кремле, на котором первое лицо прямо сказало своим подчиненным, что неплохо было бы избавиться от предателя. Я когда-то писал о подмосковном нацболе, забитом до смерти неизвестными. За несколько минут до смерти он звонил знакомым и говорил, что его преследует знакомый "эшник". Я не сомневаюсь, что "эшники" его и убили, и да, центры "Э" – это тоже персональная ответственность Путина. Но покрывать убийц и быть убийцей все же не одно и то же.

Да чего далеко ходить – я, лично я сталкивался с частной службой безопасности, подконтрольной друзьям Путина и фактически представляющей собой банду наемных убийц, но мне и в голову не придет называть Путина главарем этой банды. Покровитель – да, главарь – нет. Есть ли разница – вопрос философский, но в любом случае надо иметь это в виду.

Мне не кажется, что я сейчас рассуждаю как-то экзальтированно или демшизово. Наоборот, уверен, что очень многим мое изложение всем известных событий покажется слишком сдержанным и даже прокремлевским. Хорошо, пускай это будет прокремлевский взгляд, но, обратите внимание, даже в таком сдержанном и прокремлевском изложении все равно невозможно избежать этого деловитого и подробного перечисления конкретных убийств и конкретных структур, в чьи служебные обязанности входят убийства. То есть о самом тяжком уголовном преступлении мы привыкли говорить как о норме, по факту принятой в России. Да, кого угодно могут забить до смерти "эшник" или боец из окологосударственной службы безопасности. Да, кого угодно может застрелить офицер чеченского МВД. Да, кого угодно могут забрать в отделение полиции и выдать потом родственникам тело – упал, поскользнулся, заболел легочной недостаточностью, повесился. Это данность, это условия игры. А кроме этой данности существуют и менее жуткие и более формальные вещи – уголовные дела, моральный террор, давление с помощью лишения возможности зарабатывать, заложничество, когда сажают родственников, да много чего есть на самом деле. Это тоже давно уже не аномалия, а привычная реальность, привычный ландшафт. И этот ландшафт убедительнее любых слов, даже тех, над которыми хочется смеяться.

Аркадий Бабченко говорит, что в Москве он, слыша звук движущегося лифта, бросался к дверному глазку, чтобы посмотреть, не за ним ли приехали. Тут, наверное, есть над чем посмеяться: "параноик, очень высоко себя ценит, да кому он нужен" и так далее. Хорошо, давайте смеяться – но, смеясь, помните, что да, в России никто никому не нужен и все себя слишком высоко ценят, но почему-то иногда и никому не нужного политика убивают на мосту у Кремля, и слишком высоко себя ценящего блогера сажают за репост, и параноиков выслеживают и избивают до полусмерти.

Поэтому Бабченко прав. Даже если тебе показалось, что грозит какая-то опасность, даже если просто в воздухе что-то почувствовал – беги, здесь нет ничего стыдного. Езжай в Прагу, гуляй в парке с Рустемом Адагамовым, пиши свои посты о том, что ты не скорбишь по Чуркину – комментаторы тебе будут писать, что их не интересует твое эмигрантское мнение, но читать даже такие комментарии все равно лучше, чем лежать с дыркой в спине на мосту или даже просто сидеть под подпиской о невыезде.

Бегство, отъезд – это действительно единственный и самый действенный (но не стопроцентный, конечно) способ реагировать на опасность. И даже если поведение Бабченко кажется вам смешным и излишне алармистским, уверены ли вы, что, обнаружив у своего подъезда постоянно дежурящую машину, вы окажетесь воплощением самого красивого спокойствия, остроумия и благоразумия? Уверены ли вы, что, очнувшись в реанимации после отравления тяжелыми металлами, вы радостно скажете, что, наверное, это у вас застарелый панкреатит?

Времена всегда меняются, меняется и уровень опасности в окружающей среде. Когда-то люди прятали ключи от квартиры под ковриком и жили на первых этажах без решеток на окнах – потом перестали, и никто не смеялся над ставящими решетки. Бабченко, Кара-Мурза и много кто еще тоже живут на первом этаже, и если они ставят решетки на окна, то исходить надо из того, что у них для этого есть основания. А посмеяться всегда успеете – над собой.

Олег Кашин – журналист

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции Радио Свобода