Восьмерка, опрокинутый знак вечности, еще в советские времена украшала праздничные открытки, продолжительность жизни которых – всего один день. Не вечно же мы будем праздновать этот праздник, Женский день? Сколько их, женских дней в году, стоят ли они ликования? Не мазохисты же мы?

Восьмерка на излете зимы всегда напоминала мне обезглавленную снежную бабу, к подножию которой несут скудные веточки дорогих по зиме цветов. Чаще всего это мимозы, похожие на обрызганный плохим йодом бинт, который прикладывают к женским ранам и ссадинам. Когда с появлением подвыпившего принца в дверном проеме улетучивалась последняя надежда на то, что на сей раз замызганных мимоз не будет, потому что 8 марта – точно лишний день, ветка отправлялась в баночку из-под майонеза, которую при других – непраздничных – обстоятельствах использовали как емкость для анализов.

Большие вазы для огромных букетов оставались пустовать. Любовью и не пахло. Голая физиология. Да и название у мимоз сиротское – мимо-цветы.

Нам всем не хватало любви и внимания – не общественного, этого-то с лихвой, уединиться негде, – а любви самых близких людей, прежде всего родителей, которых общественность активно отвлекала на разные радостные виды псевдодеятельности, больше напоминающие общественный оброк: субботники, парады, собрания, конкурсы строя и песни, стройки века, дежурства дружинников. Только молодость, как свежая трава, пробивалась через нагромождения мертвых социальных конструкций, сродни брошенным ныне заводам, домам культуры, пионерским лагерям…

Любовью заполнялись зазоры. И песнями – не всегда веселыми, правда, диагностическими даже: "Нет смысла в живых оставаться, и пряников, кстати, всегда не хватает на всех!"

Мое первое распределение после университета – на Глуховский хлопчатобумажный комбинат, в город невест, облцентр Иваново (а где у нас не Иваново?). Психологов в СССР было так мало, а ткачих так много, что гендиректор комбината Лифшиц, "друг Кобзона", не мог сообразить, что со мной делать. Наконец решил поставить воспитателем в женское общежитие:

– Их нужно учить, как жить. А заодно и мужиков будете отгонять.

– Зачем?! Наоборот, их нужно приваживать, у вас одни "одиночки", – проявила я компетентность и женскую солидарность. А заодно и гражданскую позицию, как мне казалось.

– Вы в своем уме?! А кто работать будет? Полфабрики уйдет в декрет!

В это время по телевизору показывали романтическую ленту "Одиноким предоставляется общежитие". Думаю, "друзья Кобзона" до сих пор возглавляют женские производства. Задачи воспитателя я не потянула, меня саму много раз воспитывали старые одинокие коммунистки. Самым умным было – уйти в декрет. Правильно боялся товарищ Лифшиц.

Общежитие и личная жизнь плохо монтируются. Точно так же, как монтируются психология, наука о личной свободе, и коллективистская мораль, набор представлений и верований о важности подчинения личного общественному. Женский мир далек от политики, политика делает его бессмысленным, сводя все богатство переживаний к строгим правилам и принципам, разоряя тайны и вытаскивая на всеобщее обозрение чувства, которые вначале прятались от родителей, а потом – от общественных организаций и любопытных соседей. Но даже у партийных активисток, как мы знаем из истории, была бурная тайная личная жизнь.

Женщины чувствуют сиротство острее. Это в Европе или Америке переживают из-за текущего одиночества. У нас за спиной – годы неприкаянности и тоски по идеальному родителю, который должен быть рядом, да вот нет, не задерживается. Страшно далеки пока отцы семейств от своих девочек. Сиротство, слабость и подлость личных привязанностей обнажились только теперь, когда на них сделали ставку, припрятали, как заначку, на черный день, а оказалось – зря. Живые связи – не вещи, их нельзя откладывать, за ними нужно ухаживать, как за цветами. Не прошли они ни Рим, ни Крым. Одни фанфары.

Женщина живет подробно и внимательно. Если у нее отнять личное, она будет долго и безутешно плакать, а потом снова станет мечтать и лепить любовную историю из осколков и обрывков слов: "Я его слепила из того, что было!"

"Что-нибудь придумаем!" – важный женский рефрен. Композиция – способ видения женщины. Кажется, об этом еще никто не писал. Мужчина видит контурно, соединяя самые дальние точки Вселенной прямыми линиями. Для женщины важно, сколько красивых композиций, сколько бантиков удастся завязать за время в пути. Сможет ли она поддержать гармонию в завоеванном мужчиной пространстве? Выросшие девочки любят тасовать детали, еще с детсадовских времен, когда из осколков разбитых бутылок и лепестков самых красивых цветов создавались магические, то есть судьбоносные, "секретики".

Однажды мой брат попал в реанимацию. В беспамятстве он вспоминал только стихи.

Современная женщина, современная женщина!

Суетою замотана, но, как прежде, божественна!

Пусть немного усталая, но, как прежде, прекрасная!

До конца непонятная, никому не подвластная!

Наверное, у каждого мужчины есть такой потаенный репертуар из любовной лирики. Но не всякий решится его предъявить, опасаясь насмешек. Я видела, как плакали усталые сестрички, не отходя от больного. Может, со школьных времен они не слышали посвящений, читаемых не для проформы, в угоду старой некрасивой учительнице, а для них, на краю жизни? Скромный парень вышел из комы заветным романтическим героем.

Даже плохие стихи – это про эмоции, которых женщине всегда мало. Не жалейте их, может, тогда и восьмерка на открытке покажется не грубой замочной скважиной, а женским торсом? Кокетливо качнет она бедром: "Да, я такая, Марта…"

Мгновенно меняющиеся, божественно красивые комбинации, как в детском калейдоскопе, заполняют наше воображение. Вот почему мы так ценим стихи и букеты – композиции из слов и цветов.

Ольга Маховская – психолог

Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не отражать точку зрения редакции​