В Донецке проходит судебный процесс в отношении известного религиоведа и культуролога Игоря Козловского. Он был арестован зимой 2016 года. Судя по тому, что рассказывают его родственники, дело в отношении Игоря Анатольевича развивается по кафкианским канонам: его удерживают в заключении больше года, но до сих пор не предъявили официальные обвинения, по крайней мере, никто не видел соответствующих документов. В социальных сетях разворачивается флешмоб в поддержку Игоря Козловского – люди фотографируются с листом бумаги, на котором написано #FreeKozlovskyy.

Игорь Козловский был арестован 27 января 2016 года, возле своего дома, когда вышел выносить мусор. По словам адвоката, защищающего ученого, представители так называемой ДНР утверждают, что нашли дома у Козловского две гранаты, якобы спрятанные в книжном шкафу среди религиоведческой литературы. Об этом в интервью Радио Свобода рассказал его племянник, PR-директор певицы Джамалы Денис Козловский:

– Его поджидала группа людей в штатском. Возможно, у него отобрали ключи, потому что потом они вошли в квартиру, и уже делали там что хотели: проводили обыск, что-то изымали... А его, соответственно, забрали в здание бывшего СБУ, которое теперь называется МГБ, и там его удерживали первый месяц. А потом перевели в СИЗО, в котором он находится и сейчас. Формальных причин никаких не было. Родственникам никто ни о чем не сообщал. Его жена обивала пороги всех инстанций, но ей там тоже никто ничего официально не говорил о причинах задержания. Мы не видели никаких документов, никаких заявлений.

​

– Вы писали о том, что у него якобы нашли какие-то гранаты в личной библиотеке. Откуда об этом известно, если нет официального обвинения?

– Мы знаем об этом со слов адвоката, которого мы наняли для защиты Игоря Анатольевича, он работает на территории так называемой ДНР. Вот он после общения со следователем рассказал, что обвинение заключается в этом. На судебном процессе тоже прозвучали, я так понимаю, подобные обвинения.

– А каковы могли быть истинные причины? Может быть, Игорь Анатольевич негативно высказывался о самопровозглашенных властях?

– С осени 2014 года, когда уже шли военные действия полным ходом, Игорь Анатольевич вел жизнь обычного пенсионера, ухаживал за больным сыном, который наполовину парализован, с синдромом Дауна. Он даже из дома почти не выходил – только на короткие прогулки. Нигде особо не бывал, поскольку его супруга выехала из Донецка, и он занимался уходом за сыном. Когда были демонстрации в поддержку Украины, он в них принимал участие так же, как и тысячи других жителей Донецка. И он был одним из организаторов молитвенного марафона "За Мир и Единство в Украине", который проходил с марта по октябрь 2014 года. В нем принимали участие священнослужители разных конфессий, главным образом, различных христианских церквей, но были и представители мусульманской общины. Деятельность Игоря Анатольевича всегда была в сфере науки, образования и межконфессионального диалога.

​

– То есть с его стороны были только какие-то пацифистские высказывания?

– Нет, с его стороны вообще не было никаких высказываний. Его страница в фейсбуке полностью была наполнена изречениями мудрецов, цитатами из различных священных книг разных религий, какими-то культурологическими заметками, рецептами блюд разных культур, видеоклипами артистов разнообразных. Это все было как культурологическая колонка, там не было вообще ничего, что даже отдаленно можно было бы воспринимать как политическое высказывание. Он не публиковал там ничего, связанного со своей гражданской позицией или с оценкой ситуации. Все, что было в социальных сетях, вообще не имело отношения к происходившим в Донецке событиям. Он мог там опубликовать разве что фотографии улиц Донецка.

– Он находится в заключении уже больше года. Почему именно сейчас вы решили привлечь к этой ситуации внимание?

– Ну, все это время мы пытались разрешить ситуацию негласно. Первые действия были со стороны его учеников, знакомых. Они пытались этот вопрос решить по своим каналам. И мы пытались это сделать неформально. Потом мы пошли официальным путем, обратились во все государственные органы в Украине, чтобы его включили в списки на обмен. На протяжении более чем полугода, как минимум с мая 2016 года, этом вопрос поднимался на Минской группе нашим постоянным представителем. Как минимум трижды ситуация приближалась к тому, что его могли обменять. Но каждый раз, когда этот вопрос на Минской группе поднимался, представители так называемой ДНР придумывали различные отговорки. Они, со своей стороны, признали, что он у них, но отказывались включать его в списки на обмен, потому что якобы он производил взрывчатку или потому что он гражданин ДНР. Хотя непонятно, каким образом он мог стать гражданином ДНР, учитывая, что он никогда не получал там никаких паспортов, не регистрировался, никаким образом из украинской юрисдикции не выходил. Как, собственно, и подавляющее большинство людей, которые там находятся.

​– А в какой форме проходят судебные заседания? Пускают ли на них родственников?

– Они официально не являются закрытыми, наша родственница присутствовала на обоих заседаниях. По ее словам, это все происходит как в кино, то есть похоже на инсценировку судебного процесса. Я там не присутствовал, не знаю точно, что там было, знаю только с ее слов.

– Правильно ли я понимаю, что сам Игорь Анатольевич на процессе не присутствует?

– На первом заседании его не было, а на второе его привезли.

– Известно ли что-то о его самочувствии, об условиях содержания его в следственном изоляторе?

– Известно, что он очень долгое время сидел в камере, в которую обычно помещают отбывающих пожизненное заключение, в подвальном помещении, с конденсатом на стенах. Без предметов первой необходимости, хотя мы как минимум дважды ему передавали все комплекты постельного белья, зубную щетку и тому подобное. Но его переводили неоднократно из камеры в камеру. Я знаю, что в той камере, в которой он был прошлой весной, отсутствовало окно, там было просто зарешеченное какое-то отверстие, и температура воздуха была как на улице. В общем и целом условия содержания ужасные, конечно!

Что касается его самочувствия. Я знаю, что ему неоднократно передавали лекарства, и что у него была после пыток, которые происходили в первый месяц, повреждена нога. А что там сейчас – сложно сказать, но самочувствие ухудшилось, это точно. Просто достоверную информацию никто предоставить не может.

– Вообще то, что вы рассказываете про процесс, про отсутствие официального обвинения, про то, как родственники обивают пороги – это все напоминает просто какую-то кафкианскую действительность.

– Там и есть кафкианская действительность.

​

– А правильно ли я понимаю, что в 2014 году Игорь Анатольевич собирался покинуть Донецк?

– Он не мог покинуть Донецк, потому что было непонятно, как бы эту поездку перенес его сын. Как я говорил, он болен, у него синдром Дауна, он наполовину парализован, с 1998 года он не покидал квартиру. И путешествие на 300-400 километров могло очень плохо сказаться на его состоянии. Игорь Анатольевич остался, чтобы ухаживать за ним. Но мы постоянно предлагали какие-то варианты, предлагали помощь международных организаций, и Красного Креста, и ООН, но он переживал за сына и не хотел из-за этого выезжать.

– Денис, каковы будут ваши дальнейшие действия?

– Мы активно контактируем со всеми международными организациями, которые могут какое-то влияние оказать, написали письма в посольство Германии, в Парламентскую Ассамблею Совета Европы. И даже получили от ПАСЕ ответ, что информация принята к сведению, и они дальше будут в соответствующем департаменте вести работу в этом направлении. Мы будем стараться действовать максимально на международном уровне через СМИ, через информационные агентства, которые нас поддерживают. Мы проводили пресс-брифинг, на котором были представители Reuters и Associated Press. Мы будем стараться максимальный масштаб придать этому делу, потому что это единственная возможность на него повлиять. Мы ждали неформальных решений, но не получилось. Мы думали, что официальным путем обмена пленными удастся решить этот вопрос, но сейчас тоже видим, что надежд никаких.

Очень похоже на то, что у кого-то в ДНР есть личная заинтересованность в том, чтобы его удерживать. Может быть, у группы людей, может быть, у одного человека. Потому что людей, которые принимали участие в военных действиях, меняют и отпускают. А пенсионера, который ухаживал за больным сыном, у которого у самого ухудшилось самочувствие, который всю жизнь вел исключительно гуманитарную, просветительскую, научную деятельность, никогда ни в чем не участвовал и точно ни в чем не виноват, даже перед властями этой самопровозглашенной ДНР, держат под арестом. Это может быть только чья-то злая воля. Кого-то, кто, наверное, имеет отношение к органам власти этой республики или, может быть, к спецслужбам. По-другому это сложно объяснить. Это просто нонсенс, что человека такого уровня держат за решеткой. Игорь Козловский всю жизнь потратил на становление взаимопонимания между представителями разных религий, в Донецке он был известен в первую очередь тем, что постоянно устраивал межконфессиональные круглые столы, на которых собирались представители иудейской общины, мусульманской общины, разных христианских конфессий. Он налаживал между ними диалог. И Донецк всегда был самым мультиконфессиональным городом в Украине, и все прекрасно там уживались. И это была уникальная ситуация не только для Украины, но и для всех окружающих стран.​