Каннский фестиваль близится к завершению. Противоречивую реакцию вызвало "Убийство священной лани" Йоргоса Лантимоса. Было бы преступлением пересказывать сюжет этого триллера, вдохновленного не то трагедией Еврипида "Ифигения в Авлиде", не то трагическим "Выбором Софи" о вынужденном жертвоприношении. Отстраненно играют Николь Кидман и Колин Фарелл, за кадром звучит Губайдулина, камера совершает зловещие кубриковские тревеллинги по пустым интерьерам. Эту картину увлекательно смотреть, и в то же время не покидает ощущение, что абсурдист Лантимос выбился в лидеры просто из-за отсутствия конкурентов, так измельчало поле современного кинематографа.

Дуэт Кидман – Фарелл возникает снова в "Роковом искушении" Софии Копполы о раненом солдате времен войны Севера и Юга, оказавшемся в женском интернате. Это экранизация того же романа, к которому обращался Дон Сигел в "Попавшем в ловушку" (1971) с Клинтом Иствудом. Красивые актрисы очень красиво сняты. Единственное, что умеет делать Коппола, – наряжать прекрасных девушек в элегантные платья и за ними наблюдать. Фарелл, великолепно сыгравший у Лантимоса, здесь растерянно слоняется в кадре, для него никакой задачи – помимо символического запуска механизма сюжета – режиссер не смогла придумать. К тому же Коппола редуцировала все тонкости и сложности первоисточника. Словом, зачем-то испортила хорошую вещь.

Двукратный лауреат "Золотой пальмовой ветви" Михаэль Ханеке показал в конкурсе "Счастливый конец". К счастью, в отличие от "Любви", издевательским продолжением которой стал новый фильм, Ханеке не пытается выдавить слезу у зрителя, а напротив, наслаждается собственной мизантропической картиной мира. В серии фрагментов мы наблюдаем за владеющей крупным строительным бизнесом семьей из Кале, где находился до недавнего времени крупнейший лагерь для беженцев "Джунгли". Это отчасти черная комедия, отчасти современная версия "Гибели богов" Лукино Висконти – с поправкой на менее трагичное время.

Еще один конкурсный фильм – "Хорошее время" Джоша и Бенни Сэфди с Робертом Паттинсоном в главной роли. Эти прекрасные нью-йоркские независимые режиссеры ("Удовольствие быть обокраденным", "Длинноногий папа") сняли жанровый фильм, напоминающий о боевиках Уильяма Фридкина. Два непутевых брата пытаются ограбить банк, но все тут же идет не так. Один из них почти слабоумный, и его тут же ловит полиция. Паттинсон играет решительного Конни, готового на все ради брата. Сначала он мечется в поисках денег на залог, затем пытается выкрасть брата у полицейских, потом уже хочет лишь сам спастись. Звучит непритязательно, но братья Сэфди каждый из элементов сделали на самом высоком уровне. Шон Прайс Уильямс, возможно, лучший американский оператор нового поколения, запечатлел на пленку эту одну отчаянную ночь скитаний по бедным нью-йоркским кварталам. Город и его внутренняя география, предопределяющая маршруты и приключения, – излюбленный сюжет режиссеров. Музыка Oneohtrix Point Never не стихает весь фильм, задавая ритм – как истории, так и монтажа. "Хорошее время" – замечательная встряска после вереницы утомительных лент, ночное стихотворение, лишенное пафоса и мелодраматизма.

Теперь уже очевидно, что объединяющим мотивом конкурса стала семья – как портрет общества. Чаще всего эту семью разъедает "нелюбовь" – одноименный фильм Андрея Звягинцева задал магистральное настроение фестиваля. Но действительно ли это точный слепок современного кинематографа, а значит, и мира – или искусственное кураторское решение? Ответ на этот вопрос дает наш великий современник Хон Сан Су, чья картина "На следующий день" – единственный, на мой взгляд, фильм, по-настоящему достойный "Золотой пальмовой ветви". Удивительное дело, иногда кажется, что корейский режиссер каждый раз делает одно и то же – разговорные картины с минимальным бюджетом, где люди беседуют о жизни и любви. Но ни один из его фильмов не похож на предыдущий. "На следующий день" – пожалуй, его самая душераздирающая работа последних лент, "зимняя". Крупными хлопьями падает снег, герои не могут выбраться из тупиков, в которые сами себя загнали. Литературный критик расстается с любовницей и берет к себе в издательство новую сотрудницу. На нее накидывается его жена, решив, что перед ней та самая любовница. Вот и все. Остальное – тонкости, которые и образуют материю кинематографа. Героиня Ким Мин Хи, новая сотрудница, – словно ангел и проводник в померкшем мире, снятом в ч/б. "Зачем ты живешь?" – сразу спрашивает она босса, поставив того в тупик. Она не претендует на знание жизни, но смогла понять три вещи: она не является главным элементом мира, может умереть в любой момент и верит, что все вокруг должно сиять. Потом она пояснит, что таким образом призналась в вере в Бога, пусть это и немодно.

Почему именно "На следующий день" должен был бы получить главный приз фестиваля в идеальном мире? Ответ простой: Хон Сан Су предлагает другую модель кинематографа. Не помпезного, рассчитанного на краткосрочный эффект, и человеконенавистнического, как почти весь остальной конкурс. Он просто из тех, кто умеет найти кино везде. Это он с легкостью продемонстрировал в "летней", совершенно иной по настроению, "Камере Клэр", показанной вне конкурса. С Изабель Юппер и той же Ким Мин Хи они сняли во время прошлого Каннского фестиваля эту небольшую комедию. Оказалось, что и Канны, забитые толпами людей, полицией, представителями "кинобизнеса", – для зоркого автора могут стать местом, где оживает поэзия Маргерит Дюрас.

Если же говорить о внеконкурсных программах, то главная сенсация фестиваля – "Теснота" 25-летнего Кантемира Балагова, ученика Александра Сокурова. Вдохновляясь "Мушетт" Робера Брессона и "Розеттой" братьев Дарденн, он снял историю еврейской семьи в Нальчике 1998 года. Фильм говорит о незнакомой столичным режиссерам России с энергией и жизнью, давно позабытыми отечественным кинематографом. Балагов умеет видеть людей, не боится политики. В конце концов, он обращается к первичным сценам девяностых годов – прежде всего, войне в Чечне, предопределившей всю историю современной России.

Вот еще несколько внеконкурсных лент, о которых нельзя не рассказать:

"Жанетт, детство Жанны Д’Арк" (Jeannette, l'enfance de Jeanne d'Arc), Брюно Дюмон (Bruno Dumont), Франция, "Двухнедельник режиссеров"

Брюно Дюмон – редкий современный режиссер, не боящийся радикальной перемены стиля и интонации. Из автора мрачнейших экзистенциальных драм он переквалифицировался в комедиографа. Теперь новый кульбит: комедийный мюзикл практически без декораций. Только речной берег, лесная опушка, деревенская хижина. Среди актеров – исключительно непрофессионалы, дети и подростки, плюс рэпер из Кале.

И все в точности поставлено по текстам Шарля Пеги о детстве и отрочестве Орлеанской девы. Ей была посвящена первая пьеса Пеги, написанная в двадцать три года, – "Жанна Д’Арк". В тридцать семь лет писатель снова вернулся к этой теме с "Мистерией о милосердии Жанны Д’Арк". Брюно Дюмон вместе с электронным музыкантом Igorrr переложил драматургический и поэтический текст на музыку, смешав электропоп и металл. Главное вдохновение (и единственный приходящий на ум фильм) – поставленная Жаном-Мари Штраубом и Даниэль Юйе опера Шёнберга "Моисей и Аарон". Штраубы тогда записали весь звук прямо на съемках. Именно это стало принципиальным вызовом и для Дюмона: дети пели a cappella , им помогала не сбиться передававшаяся в наушники музыка. Но все эти детали с трудом описывают самый эксцентричный фильм Дюмона. Поиск Бога всегда был в его кинематографе одним из центральных мотивов, но никогда у него мистическим озарениям не соответствовали страннейшие танцы, состоящие из словно вывихнутых движений.

"24 кадра" (24 Frames), Аббас Киаростами (Abbas Kiarostami), Иран, специальный показ

Последняя полнометражная картина великого режиссера, скоропостижно скончавшегося в прошлом году. Задача заключалась в размышлении о том, каким образом кино запечатлевает реальность. Киаростами предлагает нам 24 изображения – одну картину и двадцать три фотографии. Он попытался вообразить, что могло произойти до или после того, как на них мир оказался зафиксирован застывшим. Каждый кадр длится четыре с половиной минуты.

"Охотники на снегу" Питера Брейгеля Старшего открывают фильм. Начинает идти снег, пробегает любопытная собака, кружатся вороны. Насколько я понимаю, все остальные кадры – это снимки самого Киаростами, увлекавшегося фотографией. Мы видим любимые им набережные, покрытые снегом поля, виды из окон. Везде он придумывает микросюжеты, обаятельные в своей необязательности. Например, стоят два дерева. Слышен звук пилы (вот что еще может добавить к изображениям кинематограф, по мысли Киаростами, – звуковое сопровождение). Падает одно дерево, за ним другое. В посмертном фильме мы наблюдаем мир без людей. Он населен многообразием птиц (чайки, воробьи, вороны, голуби), в заснеженном лесу бродят волки, лошади, быки и овечки, встречаются даже львы. Редкое исключение – пожилая пара смотрит на Эйфелеву башню.

Как это сделано – не до конца понятно. Возможно, Киаростами пользовался зеленым экраном. Иногда изначальные изображения и добавленные им персонажи плохо совмещается, это выглядит технически коряво, но какая, в сущности, разница? Это эмоциональное кино о том, что происходит после – после завершения фильма, после снятого кадра, наконец, после жизни. Есть ли продолжение после паузы? Можно ли продлить кадр? Простая и трогательная идея для прощания. Я помню, как Киаростами приезжал всего несколько лет назад в Канн показывать шедевр "Словно влюбленные", тогда несправедливо не понятый. Теперь в большом зале Люмьер режиссера провожают. Потрясающий финал: уснувшая перед компьютером девушка, на медленном воспроизведении поцелуем завершается старый голливудский фильм, недвижимый пейзаж за окном. На экране возникает надпись The End.

"Почтенный В." (Le Vénérable W.), Барбе Шрёдер (Barbet Schroeder), Франция – Швейцария, специальный показ

"Почтенным В." Барбе Шрёдер завершает документальную "трилогию зла". "Генерал Иди Амин Дада: автопортрет" (1974) рассказывал про диктатора Уганды. "Адвокат террора" (2007) был посвящен Жаку Вержесу, защищавшему в суде лионского мясника Клауса Барби и Пол Пота. Героем "Почтенного В." стал буддистский монах Ашин Вирату, прозванный "Гитлером Бирмы", автор книги "В страхе перед исчезновением нашей расы". Он возглавляет радикальное националистическое движение против мусульман "969", трансформировавшееся после запрета в "Ассоциацию в защиту расы и религии". Его проповеди слушают тысячи человека, тексты распространяются на рынках и в магазинах, перепечатываются и ксерятся, а одного его поста в социальных сетях достаточно для погрома. Не зря журнал Time поставил Вирату на обложку, назвав лицом буддистского терроризма: за последние годы в Мьянме несколько тысяч домов сожжено, в столкновениях погибли сотни людей (любительские съемки убийств – самые страшные кадры фильма). Вирату настолько влиятелен, что правительству пришлось принять ряд расовых законов, ограничивающих в правах мусульман. Особенно он переживает за молодых девушек, будучи уверен, что ислам захватывают страну (в реальности, мусульмане – абсолютное меньшинство в Мьянме, 4% от населения). В частности, таким может быть самое лучшее документальное кино: Мьянма слишком далеко и никогда не попадает в ленты новостей, а Шредер показывает, что рядом с нами происходят вещи, куда более страшные и неожиданные, чем любой вымысел.

"Наши безумные годы" (Nos années folles), Андре Тешине (André Téchiné), Франция, специальный сеанс – оммаж Андре Тешине

В рамках празднования юбилея фестиваль провел вечер, посвященный Андре Тешине. В зале собрались его любимые актрисы, сотрудничавшие с режиссером на протяжении пятидесяти лет: Катрин Денев, Изабель Юппер, Жюльетт Бинош. Сам чествуемый скромно выразил надежду, что это не прощание, а впереди его ждет еще несколько фильмов. Тешине по-своему загадочный и ускользающий режиссер, один из самых образованных и неисследованных, но при этом последнее время редко снимающий интересное кино. "Наши безумные годы" – исключение, одна из самых примечательных французских премьер Канна.

В основе – реальная история Поля Граппа (Пьер Деладоншам из "Незнакомца на озере"), дезертира, разумно сбежавшего с полей Первой мировой войны. Он прячется в сводящем с ума своей теснотой подвале. Жена Луиза Луиза (Селин Саллет из "Жаркого лета" Филиппа Гарреля и "Аполлониды" Бертрана Бонелло) предлагает ему переодеться в женщину. Став Сюзанной, он проводит ночи в Булонском лесу, предаваясь бисексуальным оргиям и продавая себя. Война закончилась, дезертирам даровали амнистию. Поля находит импресарио и предлагает поставить спектакль по мотивам его жизни. Но "нормальная" жизнь отталкивает Поля, ему хочется снова стать Сюзанной.

Обрамление в форме кабаре позволило Тешине выдержать театральную, слегка условную эстетику, которая не позволяет фильму превратиться в костюмную драму. Редкая живописность кадра, не устаревший, пусть и традиционный стиль, наконец, подлинное пространство для игры актеров: наконец-то Селин Салетт досталась главная роль.

"Прежде, чем мы исчезнем" (Before We Vanish), Киеши Куросава (Kiyoshi Kurosawa), "Особый взгляд"

Планируется инопланетное вторжение. Трое похитителей тел уже обосновались в Японии и проводят разведку. Они планируют полностью уничтожить человечество, оставив лишь несколько представителей в качестве образцов для экспериментов. Но инопланетяне исключительно рациональны и до нападения хотят разобраться в человеческой природе. Их раздражает склонность людей к многословию, поэтому они предпочитают заимствовать у них "концепции". Что такое семья, работа, частная собственность? С удивлением захватчики разбираются в новых для них понятиях. Примечательно, что отобранная концепция полностью исчезает из головы жертвы. Трудоголики скачут по офисным столам, пуская бумажные самолетики, домоседы отправляются в скитания, а нежная сестра с отвращением смотрит на родственников.

Киеши Куросава – по-своему замечательный режиссер, особенно любимый во Франции за приглушенный тон, изысканную мизансцену и умение ограничиваться минимальными средствами. Поставленный по театральной пьесе "Прежде, чем мы исчезнем" – типичный для него фильм, изощренно придуманный, местами очень смешной, в финале непременно сентиментальный. Разумеется, любовь станет той концепцией, что запутает все коварные планы инопланетян.

"Напалм" (Napalm), Клод Ланцманн (Claude Lanzmann), Франция, специальный показ

В 1958 году Клод Ланцманн в составе первой европейской делегации посетил Северную Корею. Затем вернулся в 2004 году и снова в 2015-м, получив разрешение на съемки фильма. Это первая – формальная – часть, где Ланцманн снимает то, что разрешено, то есть что мы уже не раз видели в других документальных лентах и фотоотчетах. Обязательное паломничество к памятникам Ким Чен Иру и Ким Ир Сену, съемки полупустых улиц из окна автомобиля… Плюс соревнование по таэквондо. Впрочем, однажды режиссеру удается удивить девушку-экскурсовода: она показывает ему Музей оружия ("Музей мира"), где он был практически сразу после открытия, задолго до ее рождения.

Почему напалм? 3,2 миллиона литров напалма сбросили США на Северную Корею во время войны. И еще – для Ланцманна это метафора любви, поскольку вернулся в Пхеньян он с одной целью – заново побывать в том месте, где почти шестьдесят лет назад у него была неслучившаяся история любви с корейской медсестрой. Что такое тоталитарный режим? Отсутствие права на личную жизнь – два часа они блуждали по городу, боясь быть замеченными, не могли уединиться, опасались каждого взгляда. На ее теле остался ожог от напалма.

Эту историю Ланцманн уже описывал в книге "Патагонский заяц". Странно только то, что он избегает упоминания о том, что вместе с ним в той же экспедиции был Крис Маркер. Режим характерен именно запретом на образы. Что остается режиссеру, если каждый кадр требует разрешения и согласования? Отказаться изображений, обратиться к словам. На протяжении десятилетий документалист собирал свидетельства других, внимательно их слушал и записывал, теперь же он сам выступает таким свидетелем – любви во время тоталитаризма.

"В живых во Франции", (Alive in France), Абель Феррара (Abel Ferrara), "Двухнедельник режиссеров"

Готовясь к съемкам новой картины "Сибирь" (где должны сыграть Изабель Юппер, Уиллем Дефо и Николас Кейдж), Абель Феррара смонтировал скромное документальное кино о своем туре по Франции. В прошлом году несколько синематек страны провели ретроспективы режиссера, по вечерам он выступал с концертами в местных клубах. "В живых во Франции" по своему формату больше походит на дополнительный материал на DVD, но, разумеется, в кинотеатре невозможно устоять перед такой рок-н-рольной энергией. Феррара играет невеликую музыку, но он ни на что и не претендует: музицирует он исключительно ради веселья, его и передает прекрасно фильм. Выступления перебиваются сессиями вопросов и ответов с французскими синефилами после показов. На них режиссер несколько раз повторяет, что пережил экстремальные опыты, к которым не хочет возвращаться. Название очень точное: "В живых во Франции" – автопортрет человека, который выжил, примирился с прошлым и нашел мир с самим собой. Быть может, это кино важнее для него, чем для зрителя, но и что с того? Отказавшийся от наркотиков Феррара окружает здесь себя друзьями и любимыми. И начинается праздник жизни.