В Петрозаводске в четверг начался суд над главой карельского “Мемориала” Юрием Дмитриевым. Исследователя сталинских репрессий обвиняют в изготовлении порнографических снимков с участием своей приемной дочери, а также в совершении развратных действий и незаконном хранении оружия. Сторонники Дмитриева уверены, что дело в отношении общественника сфабриковано силовыми органами, чтобы дискредитировать "Мемориал".

Заседание по делу Дмитриева проходит в закрытом режиме. В городской суд Петрозаводска пришла дочь Дмитриева и группа поддержки подсудимого. Мимо прессы Юрия Дмитриева провели в плотном кольце конвоя.

Юрий Дмитриев известен как один из открывателей крупнейшего места захоронений жертв политических репрессий в Карелии – мемориального кладбища Сандармох. Это был засекреченный расстрельный полигон НКВД, где на 10 га в 1937–1938 годах расстреляли и захоронили больше 9,5 тысяч человек 60 национальностей. Дмитриев своими руками раскопал и зафиксировал захоронения заключенных на Секирной горе, о которых никто раньше не знал. Дмитриев много сделал для обнаружения ряда других кладбищ, которые стали мемориальными захоронениями. Сандармох, Соловки, "Поминальные списки Карелии" – лучше всего о жизни и работе карельского историка Юрия Дмитриева говорят именно эти названия.

В конце ноября 2016 года Международный "Мемориал" опубликовал справочник о чекистах "Большого террора", в котором были данные о 40 тысячах палачей НКВД, получивших специальные звания системы госбезопасности с момента их введения в 1935 году до начала 1941 года. В этом списке действительно есть те, кого можно было бы назвать палачами за участие в массовых репрессиях и убийствах невиновных лиц. Многие из тех сотрудников НКВД потом сами были репрессированы. Началась дискуссия, нужно ли вообще ворошить прошлое и сеять раздор в и так уже разделенном обществе?

– Дмитриев работал в архивах, с первоисточниками, он собрал очень большую картотеку, – говорит историк и исследователь Соловецкого лагеря Юрий Бродский.

По словам Ирины Корнейчук, хорошо знакомой с Дмитриевым, после публикации этого справочника Дмитриеву не раз звонили по телефону и угрожали, прокалывали колеса у машины. Друзья говорят, что он ожидал нападения на улице, но ему и в голову не приходило, что его могут обвинить в преступлении против приемной дочери Наташи, которую он взял под опеку из детдома и растил с трехлетнего возраста.

Незадолго до ареста, по словам Корнейчук, Дмитриев практически закончил книгу, в которой был поименный список спецпоселенцев, сосланных в Карелию строить социализм из других регионов СССР: Украины, Белоруссии, Азербайджана, Поволжья, Урала, Зауралья, Сахалина, Камчатки и др. В списке этом было больше 64 тысяч фамилий. Везли их туда семьями, "глава семьи и 12 человек", значилось в документах, "способен к тяжелому труду", "ловкий", "сбежал тогда-то", "сбежал, не найден". Зимой в мороз их выгружали среди леса. Некоторых уже через пару месяцев не осталось в живых.

– Звонки по "спискам палачей" Дмитриеву были, и не раз, – утверждает Ирина Корнейчук. – "Меня эти покойники не интересуют, меня другие покойники ждут", – отвечал он. Его не беспокоили палачи, он думал о тех людях, кого привезли и убили в Карелии. Но в тех карточках, которые были заведены им на каждого ссыльного, который был арестован и по которому было решение "тройки", были указаны фамилии – в том числе и палачей, приводивших приговор в исполнение.

В начале декабря 2016 года Юрия Дмитриева вызвал к себе участковый. Несколько часов его не было дома, после чего он обнаружил, что в его компьютере кто-то покопался. Коллеги по "Мемориалу" не исключают, что, возможно, искали данные по его новой книге или "списки палачей". А заодно наткнулись на отдельную папку, которая называлась "здоровье ребенка". В ней Дмитриев хранил информацию по физическому развитию приемной дочери Наташи.

Будучи не только историком, но и прежде всего талантливым поисковиком, к тому же с медицинским образованием, Дмитриев постоянно все фотографировал.

– Он фотографировал вообще все, особенно в ходе раскопок, видимо, его жизнь так приучила. Это подход такой, методика, он все фотографировал и все записывал, – замечает Бродский.

Юрий Дмитриев рано остался без родителей и вырос в приемной семье, о чем узнал в 14 лет. Всю жизнь он говорил, что тоже должен взять ребенка из приюта и вырастить его достойным человеком. У Дмитриева уже были взрослые дети, появились внуки, ровесники Наташи, практически они росли все вместе. Наташа в детстве была очень болезненная и худенькая, практически дистрофик, мама ее сидела в тюрьме. Дмитриев хотел девочку удочерить, прошел специальные курсы, но ребенка ему дали лишь под опеку.

– На этих курсах ему сформулировали задачу, что необходимо жестко следить за развитием девочки, надо вести соответствующие дневники, фиксировать ее состояние развития, – рассказывает член правления Международного общества "Мемориал", член СПЧ Сергей Кривенко. – И это все наложилось на его характер поисковика. Он ко всем таким делам, что требует фиксации, относится очень серьезно. Поэтому он решил вести дневник фотографий развития девочки. Он ее снимал. Так как это маленький ребенок, он ставил ее голышом и фотографировал рост, профиль, фас. Это продолжалось в течение нескольких лет. В последний 2016 год была всего одна фотография, в 2015-м не больше трех, девочка выросла, стала нормальная. И необходимость в таком полноценном и постоянном фиксировании ее развития отпала.

По версии обвинения, фотографируя Наташу, Дмитриев не только изготавливал порнографические снимки, но и тем самым развращал ее (сначала его обвиняли и в распространении этих снимков, но потом эта статья исчезла, поскольку ни одного такого факта не нашли. – РС). Позже добавилось обвинение в хранении "основной части огнестрельного оружия", которое нашли во время обыска. Это была заржавевшая часть старого ружья, которое он обнаружил во время очередных раскопок.

В основу обвинения легла экспертиза, которую проводили эксперты АНО "ЦСЭ", возглавляет эту организацию Наталия Крюкова, по образованию она учитель математики. Под ее руководством девять снимков, найденных в компьютере Дмитриева, были признаны "порнографическими".

– О том, что следствие назначило экспертизу снимков, нас с Дмитриевым поставили в известность 28 декабря, как мы позже выяснили, к этому времени она была практически готова, – рассказывает адвокат "мемориальца" Виктор Ануфриев. – По закону мы имели право поставить перед экспертами свои вопросы, могли высказаться по поводу кандидатур экспертов и, собственно, самой экспертной организации. Но следствие пошло на прямое нарушение закона, не дав нам ничего этого сделать.

Потом следователь отказал защите в повторной независимой экспертизе.

– Поскольку речь в обвинении идет о специфических "порнографических" статьях, то это область профессиональных интересов сексологов или сексопатологов, как их раньше называли. Может быть, психотерапевта. Среди экспертов АНО "ЦСЭ" таких специалистов просто не было. А раз нарушен закон, нарушены наши права, мы просили повторную экспертизу. Но нам на стадии предварительного следствия отказали. Дело поступило к прокурору. Прокурор решил, что все законно, обоснованно, – говорит Ануфриев. – Я обжаловал это дело в Петрозаводском суде. Суд уклонился от рассмотрения этого вопроса и оставил жалобу без рассмотрения, не принял в производство, полагая, что следователь сам определяет ход следствия, и он если решение принял, то, значит, так должно и быть. Конечно, это абсурд. Если следователь – последняя инстанция в уголовном процессе, тогда зачем вообще суд? Я обжаловал уже вот это постановление судьи в Верховный суд Карелии. И пятого июня этот вопрос будет рассматриваться в Верховном суде Карелии.

Экспертизы под руководством учительницы Наталии Крюковой были в основе обвинения, а потом судебных приговоров по ряду громких уголовных дел. Так, например, только против свидетелей Иеговы Крюкова написала около 50 экспертиз, часто копируя один и тот же текст из одной работы в другую. В феврале этого года адвокат Виктор Женков из Санкт-Петербурга подал заявление в прокуратуру, чтобы та проверила деятельность АНО "ЦСЭ". Как он утверждает в своем заявлении, эксперты этой организации с 2013 года совершают преступления, подпадающие под ряд статей уголовного кодекса – ст. 136 УК РФ, ст. 148, 282, 282.1 и 307. По мнению Женкова, уголовное дело нужно возбуждать против самих экспертов.

– Никакой проверки по моему заявлению не было, хотя все процессуальные сроки уже вышли: меня ни разу не вызывали для дачи показаний, не интересовались имеющимися у меня документами, – говорит Виктор Женков. – Между тем к сделанным ими экспертизам есть масса вопросов: например, в заключении №311/13 от 13.11.2013 отсутствуют цитаты из печатных материалов, подлежавших исследованию, которые должны быть указаны в подтверждение сделанных экспертами АНО выводов. Более того, среди 115 печатных изданий, которые эксперты этой организации отнесли к экстремистским материалам, числятся даже научные источники – труды известных российских ученых, профессоров и докторов науки Гордиенко и Одинцова. Все это позволяет сделать вывод о том, что литература, направленная на исследование, экспертами даже не изучалась. Апелляционным определением Судебной коллегии Московского областного суда от 24.02.2014 по делу №33-1239/14 было установлено, что Крюкова не обладает специальными познаниями в области филологии и лингвистики.

По словам Женкова, Крюкова в ходе ее допроса в качестве специалиста в Одинцовском городском суде Московской области в декабре 2015 года и во время допроса в качестве эксперта в Сергиево-Посадском городском суде Московской области в ноябре 2016 года дала показания о том, что эксперты АНО оценивают печатные тексты и акты речевой деятельности с позиции того, к какому религиозному направлению принадлежит их автор.

– Одни и те же словесные конструкции эксперты АНО оцениваются по-разному – в зависимости от того, кем они выражены: представителем Русской православной церкви или Свидетелем Иеговы, – поясняет Женков Радио Свобода. – Используя такой дискриминационный подход, эксперт не может не понимать, что дает заведомо ложное заключение.

По словам адвоката Дмитриева Виктора Ануфриева, снимки, признанные экспертами АНО "ЦСЭ" порнографическими, никакого отношения к ним не имеют. Практически в каждой семье есть фото маленьких детей голышом:

– В адвокатуре я уже 38 лет, всякие дела были, в том числе и "эти". Если вы заглянете в любой из словарей, которые есть в России, то все определения порнографии совершенно не имеют никакого отношения к снимкам, которые составляют основу обвинения. Абсолютно. Никаким образом даже рядом они не стоят. Я верю в то, что на какой-то стадии закон должен восторжествовать. Но не уверен, что это произойдет на территории Республики Карелия.

В Петрозаводском СИЗО Юрий Дмитриев провел уже больше полугода.

Екатерина Клодт, дочь Юрия Дмитриева, по делу проходит свидетелем и на данный момент ожидает допроса в суде. Пока суд не услышит показания Екатерины, ей нельзя встречаться с отцом. До начала судебного процесса встречи в СИЗО проходили в обычном порядке, два раза в месяц.

– Общались мы через маленькое окошко с решеткой. Я по одну сторону, он по другую, через телефон. Первые встречи были очень тяжелыми, когда только начали осознавать. Конечно, были и слезы, и всё. Но потом я, например, поняла, что надо собрать себя в кучу, чтобы его не расстраивать. И он как-то собрался, поскольку я стала ему передавать слова поддержки людей, которых было очень много, он приободрился и не падает духом. Растерянность прошла.

По словам Екатерины, отец в следственном изоляторе продолжает заниматься исследовательской работой. 25 мая в Петрозаводске состоялась презентация диска с книгами историка Юрия Дмитриева о расстрелах и репрессированных карелах. 17 июня 2017 г. в Эрфурте (Германия) состоится его выставка, посвященная Большому террору. В январе Юрий Дмитриев отметил в СИЗО свой 61-й день рождения. Тогда его дочь привела к нему внуков.

– Он был безумно рад этому. Но решил, что это не то место, куда стоит водить детей. Я немножечко другого мнения. Это правда, хоть она и суровая. Это реальность. От нее не скрыться никуда, не деться. Такова жизнь. Раз дедушка в тюрьме, значит, дедушка в тюрьме. Ну мы ходим и навещаем, соответственно. Отец ни на что не жалуется: "Зачем мне врачи? Я чувствую себя прекраснейшим образом. Врачи не нужны. Не нуждаюсь". И с сокамерниками, и с сотрудниками УФСИН тоже никаких проблем нет. Мне, по крайней мере, он не говорит об этом. Только из-за этого уголовного дела я узнала, насколько папа известен. Когда случилось это горе, эта беда, поддержку начали оказывать очень многие люди. Это вызвало очень большой общественный резонанс, не только всероссийский резонанс, а международный. Он сам не ожидал, что столько народу будет его поддерживать. Когда я ему это сказала, он даже прослезился. Ему, конечно, это вселяет надежду, что люди в него верят.

– Ваш отец надеется сейчас на положительный для него исход?

– Он категорически не согласен выходить оттуда ни с какой судимостью. Потому что он не считает себя виноватым абсолютно. И он намерен доказывать правду.

–​ Извините за такой вопрос, но все-таки – за все это время не возникало ли у вас каких-то сомнений в невиновности отца, мыслей, что вдруг обвинение против него имеют под собой основания?

– Я выросла вместе с ним. Вы что? Мои дети растут вместе с ним. Мы живем на соседних улицах. Мои дети видятся с ним каждый день. Если бы что-то было, я думаю, это бы проявилось не в 60 лет, не на седьмом десятке, а гораздо раньше. Нет, я не верю в это.

–​ После ареста приемную дочку Юрия Дмитриева, которой уже 12, отдали на воспитание к бабушке в деревню, а вам запрещали ее видеть. Вы сейчас с ней общаетесь?

– Мы с ней переписываемся, созваниваемся. Она узнала об уголовном деле из интернета и была в шоке. Она сама понимает, что это нелепость огромная. Она мне все время пишет, что она очень скучает по папе. "Катя, ты передала папе мое письмо? Давай я буду тебе писать, ты будешь относить все это папе. Я очень сильно его люблю. Скажи, что я на него не обижаюсь, что так все случилось". Она ждет, что вот это скоро все решится. И она очень хочет вернуться к отцу. Она с нами с трех лет, понимаете? И это семья. У меня дети ее возраста примерно. И мы очень дружны. Я считаю ее своим еще одним ребенком, с которым тоже я занимаюсь и посвящаю ей много времени. У меня нет различия между своими детьми и ей. Они все для меня родные. И, конечно, наша семья стала для нее тоже родной.

По закону Юрию Дмитриеву грозит до 15 лет лишения свободы.