Переводчица фильма французского кинорежиссера-документалиста Поля Морейра "Украина: Маски революции" Анна Чесановская обжаловала решение парижского суда, оштрафовавшего ее за критику в адрес фильма. Чесановская обвинила Морейра в предвзятости, отметив, что режиссер подтасовывал и вырывал из контекста заявления фигурирующих в ленте украинских политиков. Это, по мнению Анны Чесановской, меняло смысл их высказываний. Многие важные заявления, отмечает Чесановская, были попросту вырезаны из фильма. Морейра посчитал слова Чесановской клеветой и потребовал опровержения. Суд согласился с его доводами и приговорил Чесановскую к штрафу на сумму 13600 евро, включая компенсацию морального вреда, расходы на адвоката и судебные издержки.

Премьера фильма "Украина: Маски революции" состоялась 1 февраля 2016 года на французском телеканале Canal+. В ленте, посвященной событиям на Украине в 2013–2014 годах, которые привели к смене власти в стране, высказывается мысль о том, что "Украина стала пешкой в геополитической игре Соединенных Штатов против России", а ультраправые националистические группировки диктуют свою волю Верховной Раде и правительству. Перед премьерой посольство Украины в Париже просило Canal+ не показывать фильм, так как он "дает превратное представление о событиях на Украине". Руководство канала отказалось выполнить эту просьбу.

В интервью Радио Свобода Анна Чесановская объяснила, что привело к иску против нее и почему она подала апелляцию на судебное решение по этому делу.

– Что стало непосредственным поводом для иска против вас и правда ли, что это была только запись в вашем блоге?

– Сначала я написала две статьи, в которых раскритиковала этот документальный фильм, и как раз на эти две статьи Поль Морейра отреагировал. Хотя я была далеко не единственным человеком, не единственным журналистом, который критиковал его работу, и отзывы других журналистов были намного более жесткими по сравнению с моими, в них встречаются даже слова "полезный идиот" и тому подобные. Даже могу сказать, что до того, как я написала свои две статьи, журналисты, которые занимаются украинским вопросом, а также люди из интеллектуальных кругов и несколько дипломатов подписали письмо протеста, в котором критиковали работу Морейра. Причем довольно жестко.

Для этого фильма я перевела два интервью: с Игорем Мосийчуком (пресс-секретарь Социал-национальной ассамблеи, бывший заместитель командира батальона "Азов". – Прим. РС) и Андреем Билецким (лидер Социал-национальной ассамблеи и депутат Верховной Рады Украины. – Прим. РС). Когда я переводила эти интервью, ничего криминального или чего-нибудь, чтобы было не на пользу Украине, я не увидела. Конечно, в интервью Мосийчука и Билецкого были не очень удачные фразы, но в общем они были самыми обычными. Но что случилось потом? Случилось то, что Морейра взял только те фразы, которые ему понравились, то есть он взял все негативное, самое плохое, а все нюансы он выбросил – как раз те, о которых я написала в своей статье. Из-за того, что никто из журналистов не видел оригинальных кадров этого фильма до того, как все было порезано и смонтировано, а я была единственным человеком, который их видел, то могу засвидетельствовать: то, что он вырезал и потом склеил, не отвечает тому, что хотели сказать люди. Я об этом написала.

Из всех журналистов Морейра выбрал меня, потому что нападать на Le Monde, Le Figaro, Libération ему, наверное, не по зубам, а во Франции все-таки довольно сильны профсоюзы журналистов. Но ему, наверное, понадобилось немного обелить свою репутацию, и он, наверное, решил, что это будет лучший способ. К сожалению, в суде мне не удалось доказать, что действительно имела место манипуляция с этими кадрами, потому что Морейра не предоставил оригинальные кадры, а просто на словах объяснить, что там было на самом деле и что получилось в результате, в принципе, довольно сложно. Мой адвокат подал апелляцию на принятое судом решение, и мы сделали запрос, чтобы были предъявлены оригинальные кадры, чтобы суд все-таки мог сравнить и увидеть, что впечатление от оригинальных кадров – по сравнению с тем, что было сделано, – совсем другое.

– Где публиковались две ваши статьи, которые вы упомянули? И не могли бы вы конкретнее рассказать, какие фразы, какие заявления были подтасованы в этом фильме? Что изменил Морейра?

– Я написала две статьи. Первая была опубликована в Libération, в которой я рассказывала, как произошла манипуляция во время монтажа. Например, в интервью Билецкого спрашивают: "Кто входит в состав "Азова"? Он говорит, что в составе "Азова" – 60 процентов националистов, но есть и россияне, белорусы, люди других стран, национальностей, другого вероисповедания (иудеи, мусульмане). Это существенный нюанс, но Морейра использовал только фразу, где говорится, что в составе батальона – 60 процентов националистов. Все нюансы такого рода были стерты, выброшены. Далее, когда в интервью Мосийчук рассказывал о видео (Морейра показывал ему видео на своем телефоне, где на кадрах "Правый сектор" кого-то избивает), он спрашивал, без контекста: "Вы так часто делаете, вы так часто снимаете?" Он говорит: "Да, да". Но Мосийчук объясняет, что когда в стране что-то происходит, люди перестают верить в правосудие и поскольку у нас очень коррумпированная судебная система, нужно снимать доказательства, чтобы потом их можно было предъявить в суде. Это тоже полностью было выброшено. Также в фильм не вошли слова Мосийчука о том, кто является украинским националистом, он объясняет, что это – человек украинской крови, тот, кто родился на украинской земле, но потом он говорит, что украинским националистом может быть в принципе какой угодно человек, человек какой угодно национальности, который поддерживает идею независимости Украины. И это тоже выбросили. То есть он выбрал скандальные фразы и опустил все нюансы. И за это я его критиковала.

– Как получилось так, что вы стали работать над этим фильмом, и знали ли вы, каким будет этот фильм, еще до того, как он был смонтирован и показан?

– Конечно же, я ничего не знала, в противном случае я просто не согласилась бы работать над этим материалом. А произошло все очень просто: я, помимо всего прочего, являюсь профессиональным переводчиком, и мои координаты есть практически у всех продюсерских компаний, которые работают на телевидении или делают документальное кино. Я не впервые перевожу для документального кино об Украине. А с компанией, которая занималась этим фильмом, я сотрудничала и раньше – очень удачно, кстати, фильм получился интересный. Поэтому у меня не было задних мыслей, что я буду причастна к фильму, который будет лить воду на мельницу Кремля. Ведь по отношению к французским журналистам можно использовать слово "умеренный", их нельзя назвать пропагандистами, поэтому я была очень удивлена, когда увидела результат этой работы. Еще раз повторюсь, я переводила только 10, может быть, даже 5 процентов этого фильма, а другими переводами занимался другой переводчик, имя и фамилия которого не указывались, и говорить, кто это был, они не захотели, и к слову, у меня есть вопросы к переводу. В общем, вот так это и произошло.

– Правильно ли я понимаю, что среди переводчиков упомянута только ваша фамилия, а других переводчиков в титрах не оказалось?

– Именно так. Там была другая переводчица, которая перевела 80, даже 90 процентов этого фильма, но в титрах ее фамилия не указана. Там указана только моя фамилия, будто бы всю эту работу делала исключительно я одна. Это тоже вызывает вопросы.

– Штраф, который на вас наложил суд первой инстанции, – это довольно большая сумма, более 13 тысяч евро. Как я понял, вы будете подавать апелляцию, но тем не менее, привлек ли этот суд общественное внимание во Франции, выражают ли вам поддержку ваши коллеги журналисты и переводчики во Франции?

– Конечно, поддержка есть, но медийного резонанса не было. Во Франции мы не связывались со СМИ, потому что в первую очередь адвокату нужно было подготовить защиту. На самом деле дело рассматривается уже год, хотя только сейчас все о нем узнали. Иск был подан еще в прошлом году. Мы с моим адвокатом все это время готовились, и он мне советовал пока не популяризовать это дело и не политизировать его – чтобы не пугать судей. Для адвоката это дело было несложным и обычным – защита свободы слова, право каждого на точку зрения. Я высказала свою точку зрения, что слова Мосийчука и Билецкого были искажены, я так думаю и так считаю, опираясь на доказательства, которые остались, к сожалению, только у Поля Морейра. Сейчас, конечно, французские журналисты, которые в курсе этого дела и, например, подписывали протестные письма, поддерживают меня: словами, какими-то действиями, но пока ничего не пишут, потому что в этом деле нужно проявить осторожность, ведь оно становится политическим, а превращать его в политические дебаты не хотелось бы.