В рамках контрсанкций, которые Государственная дума намерена рассмотреть 15 мая, может быть запрещен импорт алкогольной продукции из США и "иных иностранных государств", недружественных России.

Спикер Госдумы Вячеслав Володин заявил, что закон даст правительству возможность вводить ограничения на импорт любых товаров, если их получится "заместить … своим производством или поставками из-за границы, но не ниже качеством". Какова доля американской и европейской продукции на российском алкогольном рынке и сможет ли отечественный производитель предложить россиянам аналогичный по качеству товар?

Американский алкоголь занимает очень небольшую долю российского рынка, рассказал в интервью Радио Свобода директор Центра исследований федерального и регионального рынка алкоголя ЦИФРА Вадим Дробиз. По его словам, значительная часть американского алкогольного импорта – это виски. В 2017 году в Россию из США было поставлено 3,5 миллионов литров этого напитка, что составляет 10 процентов от всего завезенного виски. 80 процентов было импортировано из Шотландии и Англии (тоже, впрочем, "недружественной", с точки зрения российских властей) и 10 процентов из Ирландии.

​

Американского вина в прошлом году ввезли 1,5 миллиона литров, что в контексте 250 миллионов литров общего винного импорта составляет менее одного процента. "Вся остальная алкогольная продукция из США, включая ром, находится в диапазоне от 0,1 до 2%", – сообщил Вадим Дробиз. Таким образом, возможные ограничения не скажутся ни на российской, ни на американской экономике. Пропажу алкоголя из США с прилавков заметит не более 10 процентов населения, прежде всего, сами депутаты и чиновники, отметил эксперт:

– Американская продукция исключительно дорогая для 90 процентов российских потребителей, и они даже не знают, что она в России есть, хотя знакомы, видимо, с рекламой некоторых наиболее популярных сортов виски и бурбона. Никто из них, скорее всего, даже не подозревает, что у нас есть, к примеру, американское вино. В основном это продукция для вполне состоятельных граждан России с зарплатами выше 100 тысяч рублей – это те же чиновники, депутаты, менеджеры высшего звена и так далее. Так что отмена поставок американской продукции затронет только 10 процентов населения, остальные этого не почувствуют. Что касается этой 10-процентной группы, то они будут покупать эту продукцию в системе duty free, появится какой-нибудь дополнительный "серый" импорт, как обычно, контрабанда… Что касается бизнеса, то мы не являемся серьезным партнером Америки ни по одному виду алкогольной продукции, поэтому ущерба серьезного американские компании не получат. А в России нет компаний, которые бы специализировались исключительно на американской продукции, везут, как правило, из десятков стран. Конечно, любая потеря всегда неприятная и обидна, но в данном случае все это, конечно, нивелируется.

По словам Вадима Дробиза, более крепкие отношения связывают российскую экономику с европейскими производителями вина и виноматериалов, которые потенциально тоже попадают под действия контрсанкций:

– В области винной продукции мы до сих пор достаточно импортозависимы. Если взять весь объем этого сегмента рынка – вино, игристые вина, винные напитки – то здесь у нас не менее 50 процентов составляет либо бутилированная на Западе продукция, которая в готовом виде завозится в Россию, либо виноматериал, завезенный "наливом", то есть в цистернах, и здесь из него производят российскую продукцию. Мы будем импортозависимы в этой сфере в ближайшие 15 лет как минимум. Мы ничем не можем заместить недорогие европейские вина. У нас и так вино недешевое, в основной массе достаточно дорогое. Дорогие вина из Франции, Италии, Испании можно как-то заместить винами Австралии, Аргентины, Чили, которые вроде бы не присоединились пока еще к основной массе санкций против нас. А вот в дешевом секторе нет вин в Новом Свете, мы завозим дешевое вино из Франции, Италии и Испании. У нас потребитель до середины среднего класса привык к этой продукции, к испанским и итальянским этикеткам. Они ничуть не лучше российского вина, но потребителю нравится этикетка на иностранном языке, и нам нечем будет заменить недорогие европейские вина.

И нечем будет заместить европейский виноматериал, прежде всего испанский, из которого производится значительная часть российского вина. Поэтому винодельческому сектору будет нанесен серьезный удар, что чрезвычайно плохо. У государства есть политическая задача – укусить Запад, но есть же еще и фундаментальная стратегическая социально-экономическая задача по изменению структуры потребления. Мы сегодня вина пьем в 5–6 раз меньше, чем в советский период, а прошло всего 30 лет – за это время мы деградировали, конечно, основательно. Нам надо переводить население с пива и водки на винодельческую продукцию, и лучше не расшатывать рынок вина, – полагает Вадим Дробиз.

Президент Союза виноградарей и виноделов России Леонид Попович уверен, что российский производитель справится без европейских виноматериалов. По его словам, импорт занимает на российском рынке вина не более 20–30 процентов:

– У России взаимоотношения с иностранными алкогольными продуктами серьезно выстраиваются с начала 1990-х годов. И в первые 10 лет всё, что привозилось, всё здесь продавалось, а всё, что производилось до этого в России, куда-то потерялось. После кризиса 1998 года, с моей точки зрения, начался подъем российской алкогольной продукции. Я буду говорить о том, в чем понимаю, – о винодельческой продукции, производстве винограда, производстве из него вина, игристого вина, коньяка, а водки касаться не буду. Так вот начался подъем, возврат, начались посадки виноградников, начали что-то возрождать, и объем отечественной винной продукции, продаваемой и потребляемой в России, за 5–6 лет примерно сравнялся с завозимым объемом. Причем на тот момент, в середине 2000-х годов, максимальный объем продукции из-за рубежа завозился из Молдавии. А вот Европа, дальнее зарубежье и прочее занимали примерно 20 процентов от потребления. Затем ушла Молдавия, увеличился объем производства и мы вышли примерно на взаимоотношение 70 на 30, которое в течение нескольких лет колебалось в ту или иную сторону. Условно говоря, 30 процентов – это бутилированная винодельческая продукция из-за рубежа, 70 процентов – произведенная в России. В какие-то годы это было соотношение 80 на 20, в какие-то годы – 65 на 35, в зависимости от того, как колебался курс рубля, что происходило с погодой и природой и так далее.

И сегодня, с точки зрения российских производителей, сколько бы мы ни сажали виноградников, как бы ни развивали виноделие, в пределах 10–15 процентов продукта, произведенного в других странах, всегда будет ввозиться в страну, и это всегда будет интересно. Потому что нашим покупателям интересно разнообразие плюс без конкуренции жизнь затихает. И поэтому я считаю, что с санкциями или без санкций соотношение 80 процентов произведенного в России к 20 процентам завезенного – это вполне нормальное соотношение, и мы, виноделы России, его понимаем, воспринимаем и хотели бы в этих пределах жить.

– Но ведь в России производят в том числе и из импортных виноматериалов. Справятся ли российское виноделие и российские виноградники в случае ограничений на их ввоз?

– Сиюминутное замещение невозможно в принципе, потому что виноград от момента посадки до момента его нормального плодоношения – это пять лет. Мы, к сожалению, невероятно консервативная и инертная отрасль, мы не следим за злобой дня, с тех пор как в стране началось импортозамещение, мы начали сажать примерно в два раза больше виноградников, но они вступят в плодоношение только в следующем году или через год. С другой стороны, мир велик, и я не думаю, что будет запрещен ввоз виноматериалов, скажем, из Китая или из Австралии, или из Аргентины, или из Чили. Были времена, когда самым большим по объему поставщиков виноматериалов в Россию была Аргентина, к примеру. Мир вина велик. Да, есть уникальные вещи, которые невозможно заменить, которые делают европейские страны, что-то интереснейшее есть и в Америке, но это не массовый продукт, и локальная потеря каких-то брендов на российском рынке никак не скажется. И я думаю, что даже если, предположим, чего я не хочу, будет запрещен ввоз из Европы винодельческой продукции, значит, переориентируемся и повезем, скажем, из Марокко или из Алжира. Трудно сейчас сказать, но я не вижу большой трагедии для массового потребителя винодельческой продукции в стране, – считает Леонид Попович.

В возможности импортозамещения в области алкогольной продукции сомневается Вадим Дробиз. По его мнению, депутаты, скорее всего, вовсе не станут вводить запрет на американский виски и европейское вино:

– Конечно, чиновники всегда питают надежды на импортозамещение российской продукцией, но я практически уверен, что Госдума не зря взяла на месяц тайм-аут в обсуждении законопроекта об ответных санкциях. Думаю, что алкоголь не попадет в перечень запрещаемой продукции, как это было и в 2014 году – ни у кого рука в России тогда не поднялась запретить алкогольную продукцию. Не запретят и сейчас, можно быть спокойными. Алкогольные напитки исключат просто из этого перечня, как и лекарства, и что-нибудь еще.

– Думаете, это связано с потребностями потребителя или опасаются, что встанет на дыбы алкогольный рынок?

– Нет, ну кто прислушивается к алкогольному рынку? Потребитель встанет на дыбы, средний класс встанет, топовая верхушка. Ну, кто пьет эту продукцию? Сами же чиновники, депутаты, топ-менеджеры, менеджеры высокого уровня. У нас людей с зарплатой выше 100 тысяч – 10 процентов максимум населения. Эту продукцию вообще никто и не видел, кроме богатых людей, а чего им себя любимых обижать? – говорит Вадим Дробиз.

Законопроект "О мерах воздействия (противодействия) на недружественные действия США и (или) иных иностранных государств" был внесен в Государственную думу 13 апреля. Документ, в частности, предусматривает запрет или ограничение импорта в Россию сельскохозяйственной продукции, сырья, продовольствия, алкоголя, табака, лекарственных средств или препаратов из США и других недружественных стран.

Такие меры рассматриваются депутатами в качестве ответа на введенные Америкой 6 апреля новые санкции в отношении 14 компаний и 24 граждан России – бизнесменов и чиновников. Ограничения связаны с предполагаемым вмешательством Кремля в выборы президента США.