Александр Генис: Марина Ефимова познакомит наших слушателей с автором самой знаменитой картины в Америке, которой сейчас любуются ньюйоркцы.

Марина Ефимова: В Нью-Йорке, в музее Уитни проходит выставка художника Гранта Вуда, жившего и творившего в первой половине 20-го века.

Грант Вуд – не самый известный американский художник. Более того, его искусство до сих пор остается спорным – во всяком случае, по мнениям критиков и историков искусства, – и его репутация вот уже почти столетие перемещается то на дно американской живописи, то на ее вершину. Полагаю, что многие наши слушатели не знают работ Вуда, но одну его картину видели все. Она называется "Американская готика", и на ней изображена фермерская немолодая пара с вилами на фоне типичного американского дома с готической башенкой. Картина написана в 1930 году, и с тех пор только "Джоконду" репродуцировали, копировали, пародировали и обыгрывали чаще, чем эту картину. Она даже была изображена на марке в Арабских Эмиратах. Журналист Джеффри О’Брайен пишет в статье "Полиморфный рай" в "Нью-йоркском книжном обозрении":

​Диктор: "Картина “Американская готика “изображена на мемориальной стеле штата Айова, превращена в скульптуру для калифорнийского Музея восковых фигур и сделана заставкой к фильму ужасов 1988 года (с тем же названием). А интернет – бездонный кладезь пародий на нее, реклам и карикатур: пару фермеров подменяли собаками, кошками, Микки и Минни Маусами, куклами Барби и Кеном, президентскими парами Клинтонов и Обамы, однополыми парами, парами нищих стариков, зомби, психов и тысячами других персонажей".

Марина Ефимова: "Американская готика" стала неофициальным символом Америки, для одних – пуритански серьезным, для других – любовно насмешливым, для третьих – обидно саркастическим.

Практически все картины Вуда – это пейзажи его родного штата Айова и портреты его друзей и соседей (на картине "Американская готика", например, изображены сестра художника и его дантист). Если говорить упрощенно, то стиль Гранта Вуда близок к примитивистам, но это сравнение касается только формы предметов на его картинах: кроны деревьев – шарики, холмы – полукруги, подчеркнуто геометрическими линиями изображены борозды на полях, стога сена, дороги, горизонт. Но если говорить о красках, то тут простая техника примитивистов уступает место скрупулезной, мастерской технике немецких художников конца 15-го – начала 16-го веков: Мемлинга и Дюрера. И это неожиданное сочетание завораживает – как волшебство.

Биография Гранта Вуда не дает объяснения этому удивительному и редкостному художественному симбиозу, но дает хронологию его возникновения. Вуд родился и вырос в Айове. С мальчишеских лет он был известным местным ремесленником и художником (вполне реалистичным): он оформлял дома и ресторанчики своего родного городка Сидер-Рэпидса и получал за свои картины и поделки призы на осенних штатных ярмарках. Он был человеком со странностями – с трудом смотрел людям в глаза, не мог спокойно стоять на месте и всегда раскачивался из стороны в сторону, а говорил с трудом – как школьник, который читает по слогам. Но при этом он был деятелен и целеустремлен в одном своем рвении – учиться живописи у мастеров. Однажды во время школьных каникул он уехал в Миннеаполис с 15 долларами в кармане, зная лишь имя учителя, у которого хотел заниматься. И нашел его. Правда, денег хватило на неделю занятий. В начале 1920-х годов, когда Гранту было уже под 30, он на таких же птичьих правах отправился в Париж. Об этом рассказывает в интервью историк искусств Сью Тэйлор:

Диктор: "Он был изобретательным бедняком. Вдвоем с другом – художником Коуном - они ночевали в общежитиях, зарабатывали чем придется, питались чем бог пошлет, словом, жили так, как живут студенты в Париже. Там он писал, подражая импрессионистам, однако настолько профессионально, что добился персональной выставки в маленькой, но престижной парижской галерее. Правда, успеха не имел. Его парижские работы сейчас находятся в частных коллекциях".

После Парижа Грант Вуд неузнаваемо преобразился: он стал смотреть в глаза собеседникам и свободнее говорить. Его студия над гаражом превратилась в клуб, где собирались местные художники и бизнесмены, коллекционеры и актеры городского театра. Но об уроках Парижа сам художник писал:

Диктор: "Я, было, поддался идее молодых французов: сидеть в "Ротонде" и ждать вдохновения. Но потом признался себе, что мне лучшие идеи приходили тогда, когда я доил коров. И я вернулся в Айову".

Марина Ефимова: Вернулся в прямом и переносном смысле: парижский импрессионизм с Айовой Гранта Вуда не вязался. Пожалуй, главное, что Грант вывез из Парижа, – широта взгляда, способность посмотреть на свой родной мир со стороны. В его сыновней любви к Айове появилась ирония, но он еще не нашел способ ее выразить.

Преображение началось (даже, лучше сказать, случилось) за 13 лет до смерти художника – когда ему было 37 лет. Власти городка Сидер-Рэпидс заказали Вуду витраж для Сити-холла, и изготавливать его художник в 1929 году поехал в Мюнхен, где работали лучшие мастера. И там, в Старой Пинакотеке он увидел картины Дюрера и Мемлинга. Биограф Вуда Даррел Гервуд писал в книге "Художник из Айовы":

Диктор: "Он увидел то, чего годами мечтал добиться сам: картины, созданные не под влиянием взрыва эмоций, а задуманные и терпеливо выписанные осторожными, неторопливыми мастерами, наносящими мелкими кистями бесконечные слои почти прозрачных красок, мастерами, влюбленными в детали не меньше, чем в общую идею. В Германии Вуд открыл для себя и современных немцев, прежде всего Отто Дикса с его четкой детализированной живописью, ушедшей от драматической небрежности экспрессионизма. Он часами наблюдал за работой художников-копиистов, использовавших технику мастеров Ренессанса, и, как губка, впитывал в себя оба стиля – старых и современных немецких мастеров. Это был сильнейший толчок для развития его собственного стиля".

Марина Ефимова: Первой была картина "Стоун-Сити". В ней уже видны круглые холмы; четкие, словно на моделях, домики; шарики деревьев, ровные, как по линейке, ряды посадок, лекала дорог и при этом – фантастической интенсивности и глубины цвет, особенно зеленый. Такое преображение живописи Вуда было для его обычных зрителей и покупателей – не в коня корм. Биограф пишет:

Диктор: "На выставке в Айова-Сити посетители реагировали неуверенно. Вуд подошел к фермеру, который долго стоял, качая головой, перед картиной "Молодая кукуруза". Тот повернулся к художнику и сказал укоризненно: "Разве кукуруза вырастет на таком крутом склоне? За этот участок я бы не дал и 35 центов за акр".

​Марина Ефимова: Художник Грант Вуд, каким мы его теперь знаем, появился в короткий период между 1930-м и 1935-м годами. 1930-й – год создания "Американской готики". Она была выставлена в главном чикагском музее – "Институте искусств" и, как говорится, в одну ночь сделала Вуда знаменитостью. В 1931 году появилась вторая по популярности его картина – "Ночная скачка Поля Ревира" (гонца, проскакавшего галопом в ночь на 18 апреля 1775 года от Бостона до Лексингтона, предупреждая всех о приближении англичан). На картине Вуда Ревир мчится на лошадке, списанной с деревянной игрушки. Домики, из которых выскакивают люди в ночных рубашках, театрально освещены... белая лента дороги вьется, как на иллюстрации к детской сказке. Да и все настроение картины – тревожно сказочное. Вуд отыскал свой секрет – он наполнил эмоциями геометрию. Но большинство критиков отнеслись к работам Вуда свысока. По словам профессора Тэйлор:

Диктор: "Одни критики отнесли его к так называемым художникам-регионалистам с их домашней, по преимуществу реалистической, по преимуществу патриотической, чугунно-серьезной живописью. Эти критики упрекали Вуда в отсутствии в его картинах реализма и отражения правды жизни, то есть Великой депрессии. Критики университетские отдавали предпочтение авангарду и абстракционизму. Для них Вуд был деревенщиной, чьи картины хороши только для провинциальных антикварных лавок".

Марина Ефимова: У Вуда даже появился личный враг – профессор Хэрстон Джонсон, написавший в статье 1942 года, что прилизанный национализм Вуда напоминает стиль, одобренный нацистами. Смерть от рака поджелудочной железы, унесшая Вуда в том же 1942 году, спасла его от многих унижений.

Только в 1980-х годах, когда увлечение авангардом увяло, вспомнили странного "художника из Айовы" – благодаря работам искусствоведа Ванды Корн. Но нынешняя выставка в музее Уитни в Нью-Йорке снова вызвала споры. Автор статьи об этой выставке – Джеффри О’Брайен – честно признается:

Диктор: "Я не знаю, как воспринимать и куда отнести "Американскую готику". И думаю, что я не одинок. Что за люди эти двое? Что подразумевал автор? В 1930 году картина покорила зрителей неожиданностью плаката, но критики и тогда настолько по-разному ее воспринимали, что даже впадали в крайности. Да и остальные работы Вуда никогда не рождали единодушия. В 1983 году Хилтон Крэймер написал, что стога сена на картинах Вуда "безупречны, как марципаны". Клемент Гринберг назвал Вуда "одним из самых заметных вульгаризаторов нашего времени". Питер Шилдал в рецензии на нынешнюю выставку в Уитни предлагает использовать картины Вуда в качестве задников для диснеевских фильмов. "Их никак нельзя принять за натуральные пейзажи, – пишет критик, – но они излучают радостное ощущение. Это какой-то полиморфный рай, растительность иных планет".

Марина Ефимова: Действительно, на картинах Вуда – некий идеальный, но и тревожный мир – скорее, не мечта, а странный, непредсказуемый сон. В этих пейзажах нет примет его времени – тракторов и машин, только лошади, плуги – видение 19-го века. Лишь на одной картине изображены автомобили. Она называется "Смерть на Ридж-Роуд". Безлюдная сцена после аварии: ярко-зеленое поле, черный, вставший на дыбы грузовик, красный легковой автомобиль с выпученными фарами – совершенно трагическая вещь.

Грант Вуд умер на пороге нового этапа творчества. В 1940–41-м годах он сделал 4 зимних пейзажа. Два из них незабываемы (оба черно-белые): "Январь" – с рядами занесенных снегом скирд кукурузной соломы, смутно напоминающих японскую живопись. И "Февраль" – литография на камне: по ночному снегу к колючей проволоке ограды приближаются три черных лошади – трагические, как сама смерть.