Число россиян, хорошо относящихся к США, выросло более чем в два раза за последние месяцы. Такие данные опроса на эту тему опубликовал на днях "Левада-центр". Что думает сегодня среднестатистический житель России, когда слышит слово "американцы"?

Социологи "Левада-центра", проводившие опрос, связывают такое изменение в настроениях россиян с итогами недавних переговоров Владимира Путина и Дональда Трампа, которые состоялись в июле в Хельсинки.

Установите Мобильное приложение Радио Свобода

Установить

Читайте Свободу в Телеграме

Войти

Подпишитесь на Свободу в Google новостях

Подписаться

На вопрос "Как вы в целом относитесь сейчас к Соединенным Штатам Америки?" 39 процентов респондентов выбрали ответ "В основном хорошо", хотя еще в мае, отвечая на этот же вопрос, такой вариант ответа выбирали лишь 18 процентов опрошенных. Вместе с этим заметно снизилось число россиян, относящихся к США "очень плохо": в мае их было 29 процентов, сейчас – лишь 12 процентов.

О том, как меняется образ США и их жителей в глазах и сознании большинства россиян, в интервью Радио Свобода рассуждает политолог и социолог, президент стратегического фонда ИНДЕМ Георгий Сатаров:

– Сперва давайте представим себе, кто именно составляет ту часть общества, которая уважительно и с симпатией относилась к США и американцам и раньше. Эта цифра, примерно в 18 процентов, поразительно совпадает с теми 16–18 процентами населения России, кто не поддерживает аннексию Крыма, кто выступает против вмешательства в украинские дела и так далее. Сейчас это нонконформистское меньшинство расширилось – естественно, не за счет появления новых нонконформистов, а за счет людей, которые довольно спокойно меняют свои оценки ситуации в связи с поверхностными соображениями.

Это люди, которые во время опросов позитивно отзываются о Владимире Путине, который для них такой суперкрутой, свою страну "поднимает с колен", других, наоборот, заставляет падать на колени, и дальше в том же духе. С другой стороны, Россия для них – это и есть Путин, это они тоже усвоили. Это повод для их радости, поскольку они живут в России, они граждане РФ, и значит "Путин-то – это я!". Я подозреваю, что сейчас эти самые россияне увидели в Дональде Трампе некий американский вариант Путина, который поднимает с колен США и ставит на колени НАТО, ЕС, КНДР, Иран. А поскольку "лидер тождественен стране", то как России тождественен Путин, так и Трамп тождественен США.

​– Итак, отношение россиян к американцам меняется сейчас из-за позиции, заявлений, поведения президента США Дональда Трампа. Насколько вообще россиянам свойственно воспринимать другие государства и все, что формирует их облик в их глазах, через конкретную персону того или иного иностранного государственного деятеля?

– Почему же только россиянам? Когда в США нелюбовь к Советскому Союзу вдруг сменилась любовью, когда начал проявляться интерес, любопытство, стали появляться голливудские кинофильмы, где русские показывались уже не как монстры, а как более-менее нормальные люди, это произошло из-за чего? Из-за того, что американцы вдруг досконально изучили Советский Союз и советских граждан, что ли? Нет. Им вдруг просто понравился Михаил Горбачев, а потом американцы начали симпатизировать Борису Ельцину. Если нам нравится Горбачев, а Горбачев – это Советский Союз, то значит, и весь СССР другой. Если нам нравится Ельцин, то значит, и Россия другая, и она скоро станет демократической, вообще, как это все здорово! Конечно, этот синдром свойственен не только россиянам. Если мы принимаем гипотезу, что граждане России отождествляют своего лидера со своей страной, то вполне возможно, что это распространяется и на отождествление чужих лидеров с их странами.

Но, наверное, это не совсем работает при восприятии мира обществом в действительно демократических странах Запада. Та модель, которую мы с вами обсуждаем, довольно архаична, это модель примитивного массового сознания, это, как говорят математики, в теории дифференциальных уравнений, первое тривиальное решение. Простые модели всего сущего самые привлекательные – именно потому, что они просты. Конечно, американцы, когда они сегодня думают про свою страну и Россию, воспринимают все иначе, чем во времена излета СССР. Россиян не любят, потому что не любят Путина, а вероятно, уже некоторые и Путина не любят, потому что не любят россиян, и так далее. За что и почему? Те же американцы свою страну, США, знают лучше. И ее, скажем так, политические, ментальные и прочие свойства достаточно стабильны и предсказуемы. Социально-политическая модель там не примитивна, она устоялась и более-менее работает. И главное, там количество лидеров, называемых attractors of hope, то есть "вызывающих прилив надежды", всегда больше одного, для массового сознания.

В нынешней России и в бывшем Советском Союзе все, разумеется, устроено было, и есть, не так. Те глобальные изменения, которые проходили в конце существования СССР, в России в 90-е годы и уже в 21-м веке, шатания, взлеты и падения, неожиданности, создали у человека кризис представления о том, где он живет вообще. И появились примитивные субституты этих представлений, примитивные модели того, на что людям хочется надеяться. Это такое лекарство для подобного сознания. Вот и появилась на свет примитивная модель: "Путин – это Россия". И, соответственно, ее производные вроде "Трамп – это США". И было ведь еще недавно "Обама – это США". Обама был "плохой" – и США были "плохие". А сейчас… "Трамп-то, смотри-ка, прям как наш, смотри, чё творит, прям как наш, смотри, как они друг дружку любят, ох, хорошие парни!"

​– Конечно, в этом есть много "первобытно-племенного". Но многими учеными считается, что любая ксенофобия – это одна из самых естественных реакций социума. Ведь у каждого народа в комплексе его национальных основополагающих мифов обязательно должно присутствовать некое пугало соседнего иноземного супостата, который вроде как "спит и видит, как бы нам нагадить".

– Говорить про ксенофобию рядовых россиян, и вообще "рядовых кого-то", не очень правильно. Потому что, на самом деле, в любом социуме всегда присутствуют люди с очень толерантным мировоззрением, скажем так, и всегда присутствуют жесткие носители идеи и духа ксенофобии. И тех, и других всегда меньшинство. Но все остальные подстраиваются под одних либо под других, а главное – под обстоятельства. И большинству общества легко адаптировать свое мировоззрение к меняющимся обстоятельствам. Они могут адаптироваться к любым лидерам и к разной пропаганде. Меняется лидер – меняется и эта адаптация, и их мировоззрение. Минимум 60 процентов социума – это люди с очень гибким и конформистским мировоззрением. И конечно, на их жизненную позицию, нестабильную, неустойчивую, влияет пропаганда, лидеры становятся образцами мышления.

Когда в совсем позднем СССР лидерами неофициального общественного мнения были люди вроде Дмитрия Сергеевича Лихачева или Андрея Дмитриевича Сахарова, это был совсем другой социум. Потом их не стало, и не нашлись вместо них другие. Зато появились многочисленные телевизионные провокаторы, и появился другой социум. А телевизионные провокаторы появились, потому что они – самый важный, специальный инструмент в руках власти, они ей нужны. Это все называется обстоятельства. И вот под эти обстоятельства эта большая, конформистская часть общества и общественного мнения приспосабливается. Но самое главное – в том, что в действительности позиция этого большинства ничего не определяет, кроме заголовков газет.

​– Будем считать, что сейчас поворотным моментом в отношении россиян к США оказалась встреча Путина и Трампа в Хельсинки. Вы наверняка сами смотрели за тем, как она прошла, что там говорилось. Каковы ваши впечатления?

– Странная встреча. Было сменяющееся ощущение, вернее, два противоположных: первое, что обоим это не нужно, и второе, что обоим это нужно. Вот как-то они оба умудрялись вести себя так (это мое ощущение), балансировать в этой смеси абсолютной ненужности и бесполезности и в то же время крайней необходимости для обоих этой встречи, по разным причинам, у каждого они были свои.

– А Дональд Трамп вам вообще импонирует или нет? Если говорить о стереотипах и мифах, то он их разбивает или создает?

– У меня к нему отношение амбивалентное. Он не мой герой, безусловно, но мне за ним интересно наблюдать, как за неким социополитическим явлением. Потому что Трамп делает очень забавную вещь: он топчет "договоренности по умолчанию". Ну, вот как неприлично говорить в обществе о всяких подробностях человеческих естественных отправлений, например. Принято считать, что это не тема для застольной беседы, хотя, в общем, ничего патологического в этом нет. Все этим занимаются регулярно! То же самое и в политике – есть вещи, о которых по разным причинам говорить не принято. А он полез в эти сферы. И это, конечно, чрезвычайно интересный феномен. Я к нему отношусь как естествоиспытатель: наблюдаю за человеком, который постоянно нарушает все табу.

​– Социологи говорят о надеждах россиян на потепление в отношениях Москвы с Вашингтоном. Оно может случиться? Или, может быть, эта надежда быстро схлынет?

– Это бесконечная история, которая не раз будет еще меняться. Двусторонние отношения между столь разными странами, причем такие длительные, драматичные, имеющие свою интересную историю, иногда нужно метафорически рассматривать как некие семейные драмы. Тут, естественно, вспоминается начало толстовской "Анны Карениной". Отношения между США и Россией в этом смысле – это драма старых супругов, которые друг без друга вроде бы не могут, но и периодически бросаются в крайности в отношениях друг к другу. И когда они попадают в одну крайность, точно можно ожидать через некоторое время появления другой. Это прямо, шуточно говоря, прослеживается с момента возникновения самих США, когда все началось, естественно, с точки зрения отношений США и России, с горячей любви. А дальше были постоянные шатания туда-сюда, – иронизирует Георгий Сатаров.